– Сожаление? – предположил Ульф. – Смирение? Или будто тебя загнали в ловушку?
Он подумал о том, какие чувства люди вообще обычно испытывают по отношению к жизни. Жизнь – это повод для сожалений: по-другому, наверное, и быть не может? Мы знаем, что неизбежно потеряем то, что любим; мы знаем, что рано или поздно мы потеряем все, а потом будет только тьма, отсутствие существования, которое нам и вообразить-то сложно, не говоря уж о том, чтобы принять.
Блумквист вздохнул.
– Учился у нас в школе один мальчик, который вечно был недоволен. Все ему было не так. А когда я его потом встретил – уже взрослым, – он все еще был несчастен. Он не сделал ничего из того, что ему хотелось. У него была не та работа. Он жил не в том месте и женился не на той девушке. Все было не так.
– Это очень печально, – сказал Ульф.
– Да, – отозвался Блумквист. – Я прекрасно помню машину его отца. Он всегда забирал сына от ворот школы. Это был старый «Сааб» – очень старый, гораздо старше вашего. «Сааб-92». У него еще был этот чудесный каплевидный кузов, как у всех машин того времени. Закругленные формы. Из-за этих изгибов тот «Сааб» еще называли женственным автомобилем. Очень красивый.
– А-а, – сказал Ульф. – «Саабы» были красивыми машинами – по крайней мере когда-то.
– Знаете, это была одна из первых моделей, – мечтательно продолжил Блумквист. – Пятидесятого года выпуска. Они начали производить их в сорок девятом.
– В сорок девятом?
– Да, – ответил Блумквист. – Двухтактный двигатель, поперечного расположения. Система охлаждения с термосифоном.
– А-а, – сказал Ульф. И принялся гадать, на что может быть похож термосифон – или был похож. – С термосифоном?
– Да. Термосифон – устройство, которое позволяет жидкости циркулировать за счет того, что холодная жидкость опускается, а теплая поднимается.
Ульф принялся постукивать пальцами по рулю. Они уже почти добрались до места.
– Блумквист, – сказал он. – Откуда вы это все знаете?
Ему хотелось сказать: «Зачем вам это все знать?» – но он сдержался.
Блумквист пожал плечами:
– Просто знаю, и всё. – а потом добавил: – Я думал, «Сааб-92» знают все. Вы разве не знали?
– Нет, – ответил Ульф. – Не знал. Но теперь, конечно, знаю.
Несколько секунд Блумквист молчал. Потом сказал:
– Конечно, человеку, который знает такое множество вещей, как я, место, скорее, в Следственном управлении, чем в полицейском участке. Как думаете, могут это принять во внимание?
Ульф решил, что Блумквиста поощрять не следует. Какой был в этом смысл – пробуждать в человеке ложные надежды, которые потом все равно пойдут прахом.
– Нет, – ответил он. – Мне так не кажется. Наша организация так не работает, Блумквист. Здесь существует еще множество факторов.
– Каких, например? – спросил Блумквист.
– Опыт. Потребность в специалистах в данный конкретный момент. Да сотни разных вещей. – Он немного помолчал. – Но послушайте, Блумквист, мы говорили о том, как может поступить человек в положении Аньел. Давайте примем, что она не любит Балтсера. Давайте примем, что у нее роман с человеком из «Лиллебейка». Давайте представим себе, что ее приятель из «Лиллебейка» не прочь купить отель получше, потому что его собственное заведение переживает не лучшие времена. В подобных обстоятельствах он может проверить, нет ли в округе отелей, которые выставлены на продажу по сходной цене, потому что…
– Потому что у них мало постояльцев, – закончил за него Блумквист. – Потому что происходят странные вещи, которые отпугивают людей…
– В точности мои мысли, – сказал Ульф.
– Так, значит, она, то есть Аньел, знает, что ее муж – вервольф…
– Человек, похожий на вервольфа, прошу вас, Блумквист, – поправил его Ульф. – Понимаете, вервольфов не существует, но, думаю, есть люди, которые ведут себя как вервольфы, – в силу тех или иных причин.
– Ну хорошо, – согласился Блумквист. – Человек, похожий на вервольфа. Так, значит, она ничего не предпринимает и пускает его гулять снаружи, выть и всякое такое – зная, конечно, что это быстрее приведет к продаже спа…
– …ее любовнику. Да.
Ульф кивнул. Он уже ставил машину на парковку, и разговор было пора заканчивать.
– Так что мы будем делать? – спросил Блумквист.
– Вернемся и доложим комиссару. Расскажем ему всё.
– А можно мы перед отъездом сходим в сауну? – спросил Блумквист. – Мы проделали весь этот путь, остановились в спа – а я так и не побывал в сауне.
– Сходите, – сказал Ульф. – Я, пожалуй, воздержусь.
– Но вам обязательно надо сходить, – запротестовал Блумквист. – Сауна раскрывает поры. Изгоняет шлаки.
Ульф помотал головой:
– Нет, Блумквист, спасибо.
Но Блумквист продолжал настаивать:
– Шлаки – это очень плохо для организма, знаете ли.
– Я знаю, – ответил Ульф. – Я стараюсь их избегать.
– Вам стоит подумать о процедуре орошения кишечника, – заявил Блумквист.
Ульф заглушил мотор. Ему хотелось поскорее вернуться в Мальмё.
Ульф пригласил Блумквиста сопровождать его во время визита к комиссару на следующее утро. Ему казалось, что это самое малое, что он может сделать для Блумквиста.
При всех недостатках, Блумквист заслуживал признания своих заслуг в решении этого трудного и запутанного дела. И если комиссар будет доволен результатами расследования, то будет только справедливо, если Блумквист будет присутствовать и получит свою часть похвал.
Они пришли раньше назначенного времени, и им пришлось подождать с четверть часа, прежде чем их вызвали в кабинет к комиссару. Блумквист провел это время, поправляя рубашку, добиваясь, чтобы стрелочки на брюках лежали идеально ровно, и рассуждая на тему того, что может сказать им комиссар.
– Уж конечно, он не попросит меня называть его «Феликс», – сказал он. – Вы, конечно, другое дело – вы с ним уже практически на «ты».
– Просто ведите себя естественно, – посоветовал Ульф. – Комиссар – человек исключительно неформальный.
– Я постараюсь, – сказал Блумквист.
Когда они вошли в кабинет, комиссар тепло их приветствовал.
– Так это вы – Блумквист, – сказал он, пожимая полицейскому руку. – Я слышал о вас много хорошего.
Блумквист просиял от удовольствия.
– Рад стараться, сэр.
– Прошу, – сказал комиссар. – Зовите меня комиссаром.
Они уселись.
– А теперь, – сказал комиссар, – расскажите мне, что вы там смогли разузнать. Удалось докопаться до сути дела?
