Я поворачиваюсь к Билли, которая терпеливо ждет, пока мы закончим свой мысленный разговор.
– Я не знаю, как это происходит, должны ли меня пригласить, или я должна пройти какое-то испытание, но я хочу стать членом общины. Хочу сражаться на стороне добра.
Мой голос дрожит, когда я произношу слово «сражаться». Потому что я не умею сражаться. Я уже доказала это. Но и община воспринимает это слово не как поединок на мечах. К тому же Кристиан прав, это единственная семья, которая у меня осталась. И мне просто необходимо совершить хоть что-то. Необходимо занять место в общине, где я смогу делать нечто осязаемое и хорошее, как это делала мама. Я должна попытаться.
– Можно это устроить прямо сейчас?
– Конечно, – восклицает Билли и уводит меня на поиски Стивена.
Мы находим его развалившимся в одном из складных походных кресел возле палатки, с большой книгой в кожаном переплете в руках.
– Клара хотела бы присоединиться к нам, – говорит ему Билли.
Несколько секунд он непонимающе смотрит на нас, думая, что я прошу разрешения пожарить вместе с ними зефир или сделать что-то подобное, но затем он замечает выражение моего лица.
– Ох, – выдыхает он. – Я понял. Сейчас созову остальных.
Через десять минут я, стараясь не нервничать, стою посреди круга, и меня окружает толпа обладателей ангельской крови, которые выстраиваются в расширяющиеся кольца. И все они смотрят на меня.
– Обещаешь ли ты служить свету, сражаться на стороне добра, любить и защищать тех, кто служит рядом с тобой? – задает мне один-единственный вопрос Стивен.
– Да, – отвечаю я, словно на какой-то свадебной церемонии.
И в тот же миг члены общины расправляют крылья. Я видела, как это происходило, когда они прощались с мамой в ее последний день здесь. Но теперь я сама нахожусь в центре круга, а на поляне ночь, поэтому, когда они призывают венец и начинают сиять, это напоминает мне восход солнца. Я не чувствовала сил венца со времен пожара в «Подвязке», но что-то отзывается внутри, когда меня озаряет свет. Впервые за неделю я чувствую тепло, ощущаю себя в безопасности. И любимой. Их сияние наполняет луг, но оно отличается от сияния венца, который я ощущаю в себе. Оно кажется полнее, будто бьющиеся сердца всех людей в круге – мое сердце, их дыхание – мое дыхание, их голоса – мой голос.
– Бог с нами, – произносят они на латыни свой девиз, и их голоса сливаются воедино. – Клара lux in obscuro. Яркий луч света в темноте.
– Я подумываю о Чикаго, – говорит Кристиан на следующий день после нашего возвращения в Линкольн.
Он сидит за обеденным столом в отеле и просматривает сайты на своем ноутбуке.
Я насыпаю смесь для Уэба в бутылочку и поднимаю на него глаза.
– То есть?
– Думаю, нам стоит поехать туда, – говорит он. – Я нашел для нас идеальный маленький домик.
Это звучит настолько неожиданно, что я тут же забываю, сколько ложек смеси уже насыпала.
– Ох. Дом.
Кристиан смотрит дома. Для нас. Несмотря на то что мне стало легче после посвящения на поляне прошлой ночью, мысль, что нам придется прятаться и создать для себя новые личности, все еще не укладывается у меня в голове.
Но, судя по всему, Кристиан в восторге от этой идеи. И даже строит планы.
– Клара, не волнуйся, – успокаивает он, заметив испуганное выражение на моем лице или просто почувствовав мою тревогу. – Мы можем преодолеть все. Пусть и не сразу. Шаг за шагом. Если хочешь, давай останемся здесь еще на пару недель. Я понимаю, насколько это тяжело.
«Но так ли это?» – спрашиваю я себя. Уолтер умер, а Кристиан – единственный ребенок в семье. Ему не приходится никого оставлять.
– Это неправда, – еле слышно говорит он. – У меня остались друзья в Стэнфорде. У меня там была собственная жизнь.
– Перестань читать мои мысли! – восклицаю я, а затем одергиваю себя и выдавливаю сквозь зубы: – Мне надо покормить Уэба.
И выхожу из комнаты. Хотя и понимаю, что веду себя по-детски, а Кристиан не виноват в том, что нам приходится скрываться.
Покормив и переодев Уэба, я возвращаюсь обратно на кухню. Кристиан выключил ноутбук и теперь смотрит телевизор, но тут же одаривает меня настороженным взглядом.
– Прости, – говорю я. – Я не должна была кричать на тебя.
– Все в порядке, – отвечает он. – Мы оба на взводе из-за произошедшего.
– Посмотришь за Уэбом? Мне нужно прогуляться. Прочистить мозги.
Он кивает, и я отдаю ему ребенка.
– Привет, малыш, не против потусоваться со мной? – спрашивает Кристиан, а Уэб радостно гулит в ответ.
Я же разворачиваюсь и направляюсь прямиком к двери.
На улице идет дождь, и прохладный воздух ударяет в лицо, но мне плевать. Я засовываю руки в карманы толстовки, натягиваю капюшон, чтобы укрыться от капель, и направляюсь в парк неподалеку от отеля. Там никого нет, поэтому я сажусь на качели и включаю телефон.
Пришло время сделать то, чего я избегаю уже несколько дней в надежде, что все уладится само собой. Но этого, конечно, не произойдет.
И я набираю номер Такера.
– Ох, Клара, слава богу, – подняв трубку, говорит он хриплым голосом, словно я его разбудила. – Ты в порядке?
Я не в порядке. От одного его голоса, а также понимания, что мне предстоит сделать, на глаза наворачиваются слезы.
– Я в порядке, – выдавливаю я. – Прости, что не позвонила раньше.
– Я просто сходил с ума от беспокойства, – говорит он. – Ты унеслась из дома, словно за тобой кто-то гнался, а потом во всех новостях показывали «Подвязку». Я сожалею, Клара. Знаю, Анджела была одной из твоих лучших подруг. – Он делает глубокий вдох. – Слава богу, ты в безопасности. Я думал, что ты… Что ты могла…
Умереть. Он боялся, что я могла погибнуть.
– Где ты? – спрашивает он. – Мы можем встретиться? Я хочу увидеть тебя.
– Нет. Не можем.
«Да сделай уже это, – говорю себе я. – Расскажи все, пока не растеряла всю решимость».
– Послушай, Такер, я звоню не просто так. У нас с тобой нет будущего. Я сейчас даже не уверена, каким оно будет у меня. Но я не смогу быть с тобой. – Одинокая слеза катится по моей щеке, и я смахиваю ее. – Я должна отпустить тебя.
Он раздраженно вздыхает.
– Тебе плевать, верно? – выпаливает он, и в его голосе отчетливо слышится гнев. – Плевать на все, что я говорил тебе в прошлый раз. Плевать на мои чувства. Ты делаешь выбор за нас обоих.
Он прав. Но у меня нет выбора. Я должна уйти.
– Просто знай, что, куда бы меня ни занесла судьба и что бы со мной ни случилось, я всегда буду вспоминать о времени, проведенном с тобой, как о самых счастливых моментах моей жизни. И, будь у меня выбор, я бы пережила каждый миг вновь. Я ни о чем не жалею.
