Артемий Иванович совсем погрустнел.
– Ну хотите, я вас поцелую? – спросил он.
– Этого еще не хватало! – вспыхнула Мандельбойн и с вызовом взяла жениха под руку.
Дойдя до станции Олдгейт, социалисты стали расходиться кто куда. Ханна с Адлером подошла к кассе подземки, он купил ей билет и она, отдав его кондуктору, сбежала вниз на платформу, где уже готовился нырнуть в темную дыру туннеля маленький оливковый паровозик.
– Вы… вы… вы просто мерзавец! – сказал осмелевший Адлер, вернувшись к Артемию Ивановичу. – Вы оскорбили меня и мою невесту. – Вы просто негодяй!
– Да тьфу на тебя! – плюнул в сторону социалиста Владимиров и гордо пошел в сторону трактира, вывеска которого изображала три бочки.
* * *
Пока Артемий Иванович бедокурил в клубе, Даффи укрылся от надвигающейся бури в кабаке под вывеской.
Дверь распахнулась и в трактир ввалились несколько чернорабочих, похохатывая и стряхивая со своих шляп воду. Даффи представил, как на улице ураганный ветер хлещет по лицам струями дождя, и передернул плечами.
Его пугал потоп, творящийся на улице.
Даффи допил свое пиво и взглянул на часы. До назначенной встречи с Васильевым оставалось еще более часа и он решил подыскать пока суть да дело для него жертву, а заодно поразвлечься с ней, благо есть время. Старый ирландец не одобрял увлечения своего молодого товарища юной Мэгги Марч во время их жительства на Брейди-стрит, считая это негодным для настоящего конспиратора, поэтому после поселения на Виндзор-стрит Даффи вынужден был путаться со шлюхами.
Ветер слегка поутих и дождь уже не казался столь сильным. Ирландец вышел на Коммершл-роуд и сразу же увидел одинокую женщину с болезненным лицом, которая показалась ему похожей на француженку. Чтобы убедиться в этом, он окликнул ее по-французски, назвав довольно неприличным словом. Женщина обернулась и ее осунувшееся лицо озарилось восторженной улыбкой.
– Вы француз, мсье? – с надеждой спросила она.
– Нет, мадам, я ирландец, но живу в Париже и сразу почувствовал в вас настоящую женщину.
– Это правда? – спросила француженка, подходя к нему. – Жанну де Грассе еще никто не называл здесь настоящей женщиной. Даже шлюхой меня зовут не по-французски, а на этом мерзком языке.
– По настоящему любовью могут заниматься только француженки. Англичанки держат себя как бревно, их интересуют только пиво, которое они купят на вырученные деньги.
– Мсье хочет настоящей любви? – спросила де Грассе, кокетливо стреляя синими глазами.
– Кто же не хочет настоящей любви, – сказал Даффи. – Особенно с такой женщиной, как вы.
– Тогда пошли во двор, – де Грассе взяла его своей горячей рукой за руку и увлекла за собой в темную дыру подворотни.
Де Грассе действительно оказалась необычно пылкой для проститутки или на нее так возбуждающе подействовала французская речь ирландца, но в самый момент она издала вдруг громкий и сладострастный стон, отчего одно из окон распахнулась и высунувшаяся из него женщина в кружевном чепце выплеснула на любовников ночной горшок и, проворчав «Хоть бы тебя выпотрошил этот дьявол!», скрылась обратно.
Одергивая одежды и ругаясь, они покинули негостеприимный двор и Даффи повел ее в трактир «Улей» на углу с Фэрклаф-стрит, чтобы слегка обсушиться и согреться кружечкой пива.
– Ты такая горячая, – сказал Даффи, заказывая пива. – Я такого от шлюхи не ожидал.
– У меня жар, петушок, – ответила де Грассе. – Я больна, мне надо в больницу, но я должна зарабатывать деньги. В ночлежке меня сегодня выгнали вон, потому что я не могла заплатить за кровать.
Они недолго наслаждались покоем. На двери звякнул колокольчик и на пороге возникла высокая фигура доктора Тамулти, с пышных усов которого свисали капли воды.
– Как, это вы?! – удивился доктор, глядя на Даффи. – Но что вы делаете здесь в такую отвратительную ночь и так поздно? И как вам не противно сидеть в обществе развратной женщины и за свой счет наполнять этот сосуд зла пивом!
– Опять этот полоумный Тамулти! – простонала де Грассе. – Как же он всем нам тут надоел со своими проповедями! Пойдем отсюда, петушок.
Даффи встал и они направились к двери, около которой де Грассе остановилась и, повернувшись вполоборота к Тамулти, бросила через плечо:
– А вас, доктор, мы когда-нибудь все вместе затащим в подворотню и изнасилуем до смерти.
Приближалось время встречи с Васильевым и из «Улея» Даффи не спеша повел свою даму в сторону Бернер-стрит. Их нагнал дежурный констебль в плаще-пелерине. Поравнявшись с парочкой, он умерил свой шаг и пошел рядом, пристально вглядываясь в лица молодого ирландца и француженки. Де Грассе не выдержала и показала полицейскому язык. Констебль улыбнулся, его подкованные ботинки бойче зацокали по булыжнику и у фонаря на углу у школы он свернул на Бернер-стрит. Дойдя до того же фонаря, Даффи осмотрелся. В окне фруктовой лавки между пивной и клубом дремал ее хозяин, убаюканный мерным шумом дождя, и, не увидев Васильева, ирландец зашел вместе с де Грассе в пивную.
Добравшись до столика, де Грассе села и тут же уронила голову на руки. Даффи подошел к стойке и заказал ей пива.
– На вот, Жанна, выпей за мое здоровье, – сказал он. – Может быть, полегчает.
Она подняла голову и посмотрела на него воспаленными глазами.
– Ты второй мужчина в моей жизни, который отнесся ко мне по-человечески.
– Да, милочка, второй и последний, – сказал Даффи, присаживаясь рядом. – Недолго тебе осталось страдать. А кто был первым?
– Какой-то поляк, частный детектив, настоящий джентльмен, хоть и в очках. Я не помню его фамилии, очень смешная и похожая на французское слово «фабрика».
– Я знаю одну такую фамилию: Фаберовский, – усмехнулся Даффи.
– Да-да, это он, – обрадовалась де Грассе.
Тут уже Даффи стало не до смеха. Подцепить в качестве жертвы Васильеву знакомую Фаберовского означало полный крах всего сегодняшнего предприятия. А где сейчас взять еще одну?
– Это было этой весной, я работала у мадам Шапиро, – стала рассказывать француженка, которой кружка пива прибавила сил. – Он был такой щедрый, этот мсье Фаберовский. У него была только одна странность – он не захотел переспать со мной, а пожелал тайно сфотографировать, как его друг мсье Рейвнскрофт будет заниматься со мной любовью.
– Ну вот что, Жанна, – сказал Даффи. – Я дам тебе два шиллинга, но не просто так. Сегодня же, как только откроется лазарет, ты пойдешь туда и будешь лечиться. И будь внимательна. Не попадись в руки дьявольскому убийце, который выпотрошил несколько твоих подруг. Ты легко его узнаешь. Он не англичанин, у него бледное прыщавое лицо и гнилые зубы, он крепок и имеет светлые усы.
– Я знаю его, – сказала де Грассе, принимая деньги. – Это Кожаный Фартук, который нас шантажирует.
