– Пьяная тварь, – пробормотал Дымшиц по-еврейски, видимо ни на секунду более не сомневаясь, что это его жена, и вошел в клуб, чтобы позвать кого-нибудь помочь. – Надо перенести ее в дом.
Воспользовавшись моментом, Тамулти бросился к воротам и исчез. Замешкавшийся Даффи услышал из клуба голос благоверной супруги управляющего, когда тот стал подниматься по ступенькам в клуб, и не решился последовать примеру американца.
– Где ты шлялся так долго? – мадам Дымшиц, разъяренная неповоротливостью слуги, опрокинувшего тарелку с фаршированными гусиными шейками, была рада, что можно сорвать злость еще на ком-нибудь.
– Разве это не ты там лежишь у ворот?! – искренне удивился Дымшиц.
– Я?! Да в своем ли ты уме? Я кормлю всех этих оболтусов, у меня нет времени даже прилечь!
– А кто же тогда валяется там снаружи? – еще больше поразился Дымшиц.
– А мне почем знать! Пойди да посмотри.
– Боязно как-то, – сказал Дымшиц. – Любезный, – обратился он к заспанному Гиллеману, вышедшему из комнаты в поисках съедобного. – Поднимись в клуб, попроси кого-нибудь спуститься. Здесь у ворот лежит тело.
– Нашло место, где лежать, – сказал куривший на лестнице социалист.
– Пойдемте, посмотрим, что можно с ним сделать, чтобы оно не лежало, – сказал Дымшиц.
– Известно что! – вмешалась разозленная мадам Дымшиц. – Поднять его да выкинуть.
Дымшиц и его товарищ, взяв свечу, пошли во двор.
– Ну что? – спросил Гиллеман, высовываясь из двери.
– Дамочке перерезали горло. Наверное, это дело рук все того же убийцы, – ответствовал Дымшиц, наклоняясь над телом. – Пойди, скажи остальным.
Гиллеман побежал наверх по лестнице, а Дымшиц и социалист, горящие желанием похвастаться своей находкой, вышли на пустынную улицу. Окно фруктовой лавки в соседнем доме было уже закрыто.
– Ну надо же! – горестно всплеснул руками Дымшиц. – Здесь обычно торчит зеленщик Пакер! Надо скорее рассказать, чтобы знали все. Давайте будем бежать и кричать на улице, пока не встретим кого-нибудь. Только вы тоже кричите! – подозрительно закончил он. Социалист кивнул головой и оба с воплями устремились по улице.
Гиллеман ворвался в зал клуба в тот момент, когда собрание заканчивалось и социалисты пели во всю мощь своих туберкулезных, натруженных за день на барахолке легких:
…Шагайте без страха по мертвым телам,
Несите их знамя вперед!
– Товарищи! – крикнул дрожащим голосом Гиллеман. – Пойдемте все смотреть на убитую женщину!
После недолгого молчания раздался голос Адлера:
– Да это, верно, опять жена Дымшица!
– Что вы такое говорите, товарищ Адлер! – воскликнул Гиллеман. – Я попрошу прекратить гнусные разговоры! Жена нашего товарища должна быть вне подозрений! А у этой перерезано горло! И не надо усмехаться, товарищ Козебродский!
– Ну хорошо, мы сходим и посмотрим, – согласился Козебродский.
Гиллеман побежал вниз, прыгая через ступеньку, и за ним устремилась одурелая от табачного дыма и споров толпа.
– Надо что-то делать, надо что-то делать! – запричитал Адлер, увидев труп, и заметался между телом и дверью в клуб.
– Без полиции тут не обойтись, – рассудительно заметил Козебродский.
– Да-да, полицию, – согласился Гиллеман. – Позовите полицию, а я пока покараулю тело.
Козебродский и Адлер выбежали на улицу и увидели Дымшица и социалиста, с воплями «Полиция!» и «Убийство!» поворачивавших налево на Фэрклаф-стрит. Оба, не сговариваясь, бросились в противоположную сторону и с теми же криками «Полиция, полиция!» добежали до Коммершл-роуд. Здесь произошли прения, куда бежать дальше – налево или направо. Следовало бы разделиться, но было страшно и делать этого не хотелось. Верх одержало мнение Козебродского, как человека более опытного, и они потрусили по Коммершл-роуд направо, от города, не переставая призывать полицию.
Глава 47
В период с 14:00 до 20:30 Эддоуз приходит к Васильеву и рассказывает, что в Кенте им попался кусок газеты, в которой Джон Келли прочитал показания Тимоти Донована о том, что выкидывал из Кроссингемского ночлежного дома Кожаного Фартука. Она демонстрирует ему клочок газеты. Говорит, что точно знает, что этим Кожаным Фартуком был тот господин, которого она видела с Васильевым в Миллерс-корте. Эддоуз предлагает ему поймать Уайтчеплского убийцу, а награду разделить пополам. Васильев говорит ей о греховности ее пути, предлагает ей вознаграждение потратить на исправительные нужды например, сделать взнос в исправительное учреждение для падших женщин и самой поместиться туда. Он дает ей пять шиллингов и они договариваются встретиться позже у мастерской на Дьюк-стрит.
Затем Эддоуз отправляется в гульбу по трактирам. В одном из них она встречает знакомую из тех, с кем ночевала на складе на Дорсет-стрит, и которая через два дня опознает ее. Она рассказывает о своем разговоре и о том, что сегодня вечером встретится с другом, после чего у нее начнется новая жизнь.
В 20:45 Катрин Эддоуз арестована и доставлена в Бишопсгейтский полицейский участок.
* * *
Полагая, что собрание в клубе уже должно закончиться и ожидавшиеся там подозрительные ирландцы, скорее всего, уже задержаны, сержант Уайт подошел к школе, чтобы узнать у сидевших там в засаде констеблей в штатском, как обстоят дела. Однако на его стук никто не ответил. Сержант постучал сильнее. Но в школе стояла все та же гробовая тишина.
– Проклятье, да что же это такое! – выругался Уайт и забарабанил в дверь кулаками. В здании школы послышалось какое-то шевеление, потом грохот опрокинутой скамейки и шлепанье босых ног по полу. Щелкнул замок и из двери выглянула голова заспанного констебля в одной жилетке.
Уайт втолкнул его внутрь и затворил дверь за собой.
– Что это значит? – заорал он. – Вы на посту или в борделе? Где ирландцы?
– Осведомитель из Особого отдела сказал нам, что их уже не будет, – оправдывался открывший дверь констебль, переминаясь зябнувшими на холодном полу босыми ногами.
– А где твой напарник?
– Я тут, сэр, – ответил второй констебль, стыдливо выглядывая из-за глобуса.
– Немедленно одеваться! – заорал сержант. – Ты сейчас пойдешь в клуб и узнаешь, все ли там разошлись. Скажешь им, что они мешают спать остальным соседям. Если там уже никого нет, оба можете отправляться в участок. Я буду ждать вас там.
Уайт вышел из школы и тут увидел выскочившего из ворот двора Датфилда ирландца. Когда Даффи наконец заметил у школы человека, в котором он мгновенно признал переодетого полицейского, он уже не мог повернуться и пойти в другую сторону, чтобы не вызвать у сержанта подозрения. Не отводя глаз от Уайта, Даффи прошел мимо фонаря и тут запнулся о булыжник.
