По моему мнению, ему нужно разрешить работать без слежки даже со стороны детективов.
Глава 64
13 октября, в субботу
Незадолго до полуночи Артемий Иванович с Фаберовским приехали в Уайтчепл, чтобы ощутить настроение местных жителей и понять, возымела ли действие отправленная ими открытка.
Улицы были полны народа. Вдоль тротуаров Уайтчепл-роуд рядами располагались ярмарочные балаганы и тиры, в которых люди отводили душу после трудовой недели. У балаганов стояли зазывалы и голосили на всю улицу, стараясь перекричать шум толпы:
Никакой дребедени!
Шесть бросков за пенни,
Потрошителю в глаз попадешь —
Подарок себе найдешь!
– Леди и джентльмены! – кричал какой-то шарлатан в индийском тюрбане из старой простыни с хорошо видным клеймом Уайтчеплского работного дома прямо на лбу. – Патентованное средство доктора Тамулти! От запора в желудке для любой проститутки! Необходимо каждому мужу – дал жене, у ней и кишки наружу, понос всю ночь в награду, и Потрошителя уже не надо.
– Купите игрушку, – подхватывал рядом чумазый мальчик, махая тряпичной куклой, из которой во все стороны торчала вата, – потрошеную старушку!
– Какие деньги они делают на нашем Потрошителе! – восхитился Фаберовский. – Мне бы надо сейчас дома сидеть да книжку свою доделывать. А я тут с паном Артемием таскаюсь.
– Да ладно вам, кому она нужна, ваша книжка! – заговорила в Артемие Ивановиче авторская зависть. – Лучше бы сказку какую написали поучительную. Например: жили были Кое-Как и жена его Авось. Было у них трое сыновей: Сикось-Накось, Шиворот-Навыворот и Тяп-Ляп. Но самой любимой была младшая доченька – Накося-Выкуси. Ой, что это?!
Он показал рукой на балаган, рядом с которым было выставлено семь щитов, на каждом из которых злодей в черном зарезал тем или иным образом женщину.
– Павильон восковых фигур, – сказал поляк.
– Давайте сходим. Сколько туда вход?
– Один пенни.
– Для пользы дела мы вполне можем посетить этот аттракцион за казенный счет, – заявил Артемий Иванович. – А Рачковскому отпишем, что поставили свечки в честь Покрова Богородицы. За успех дела.
Он сунул монету сидевшему при входе инвалиду и они с поляком вошли внутрь. В полутемном балагане при свете плававших в плошках с маслом фитилей перед ними предстало семь грубо сделанных восковых фигур с одинаковыми, отдаленно напоминавшими человеческие, лицами. Под каждой из фигур на куске картона было подписано имя жертвы.
– Почему их семь? – шепотом спросил Артемий Иванович. – Мы же столько не резали.
– Да какая разница! – сказал поляк. – Лучше посмотрите, как живописно выполнены обернутые вокруг шеи кишки вот у этой персоны. Любезный, – щелчком пальцев поляк привлек внимание хозяина балагана. – У одной из фигур уже совсем перестала сочиться кровь из ран.
Хозяин засуетился, внимательно осмотрел фигуру и исчез за ширмой. Спустя несколько секунд он появился с ведром, полным чем-то вроде клюквенного киселя, и большой жестяной воронкой, которую он вставил фигуре в затылок, прежде чем забраться с ведром на табурет и наполнить торчащий из спины фигуры бачок красной жидкостью.
– Пойдемте отсюда, пан Артемий, – сказал Фаберовский. – Это скучно и неэстетично.
Они купили у уличного торговца пару имбирных пряников и пошли вдоль тротуара, разглядывая развлекающуюся толпу. Им то и дело попадались полицейские, но гораздо чаще им встречались одетые каким-то невероятным образом люди, подозрительно следившие друг за другом.
– Сыщики, – сразу определил Артемий Иванович. – Новички. Сразу видно, никакого опыта. Им бы к Медникову в филерский летучий отряд на учебу, он бы их выдрессировал!
– А господин Продеус у Медникова обучался? – спросил Фаберовский.
Владимиров испуганно оглянулся.
– Нет, он сам по себе.
Продеуса нигде не было, но тревога, посеянная поляком в душу Артемия Ивановича, не утихла. Они прошли еще немного, а он не переставал вертеть головой.
Огласивший улицу визг заставил его вздрогнуть: в подворотне сцепились две пьяные женщины и принялись таскать друг друга за волосы и мутузить кулаками. Мигом вокруг образовалась толпа. Спустя несколько мгновений женщины разом отскочили в стороны и встали напротив, тяжело дыша друг другу в лицо перегаром.
– Что, де Грассе, разве тебя сегодня еще не выпотрошил Джек? – крикнула одна, в которой Артемий Иванович узнал Мэри Келли.
– Я только утром вышла из лазарета, – ответила другая, поправляя разорванную в драке шаль. – А уж тебе, Имбирь, он сегодня в животе ножом-то поковыряется!
Келли грязно выругалась и опять кинулась в драку.
– Я знаю эту де Грассе, – сказал Фаберовский. – С нею я сфотографировал старого Рейвнскрофта. А ну-ка, разойдитесь!
Фаберовский поднял над головой свою внушающую уважение трость и люди расступились.
– Вам как раз сюда, хозяин, – ухмыльнулся какой-то парень. – Здесь тройное убийство.
Кругом засмеялись. Под насмешки и издевательства ротозеев Фаберовский и Владимиров растащили дерущихся женщин. Еще не окрепшая после болезни де Грассе минуту назад была на грани полного поражения, но теперь, почувствовав за собой поддержку, готова была вновь ринуться в битву. Однако Фаберовский и не подумал отпускать ее. Келли же, оказавшаяся волей случая в медвежьих объятиях Артемия Ивановича, и не помышляла о продолжении драки. Оцепенев от ужаса, она думала только о том, как бы ей живой добраться до дома.
– Вы же обе знаете, что в эту ночь Потрошитель пообещал убить еще двух! – сказал поляк. – Неужели вам не страшно?
– Да-да, я уже иду, – пролепетала Келли, протрезвев от ужаса в обществе двух страшных гостей Хаи Шапиро. – Меня уже ждет Барнетт, он сам меня выпотрошит, если я опоздаю.
– Подумаешь, Потрошитель! Мне ли его бояться! – пьяно расхохоталась де Грассе, глядя, как Келли бегом пустилась домой. – Я о нем знаю!
Висевшая на Уайтчеплом туча наконец разродилась дождем. Владельцы балаганов и палаток засуетились, сворачивая свое хозяйство, стали расходиться зеваки и улица быстро опустела.
– Ну вот что, – сказал де Грассе поляк, раскрыв над собой зонт. – Я дам тебе полкроны. Ты знаешь, где находится «Корона»? Иди туда, там все время находятся люди из Комитета бдительности. Выпей за мое здоровье и за здоровье мистера Ласка. И не вздумай до утра высовываться на улицу.
Осчастливленная де Грассе схватила серебряную монету и выскочила из под зонта прямо под дождь, направившись в сторону Майл-Энда.
– По-моему, мы дали маху, отправив открытку, – сказал Артемий Иванович, когда на улице не осталось вообще никого, кроме редких проституток, державшихся по двое, по трое, да толп переодетых сыщиков-любителей, фланировавших по улицам в надежде поймать неуловимого убийцу. – Такое ощущение, что сюда на охоту за Потрошителем собрался весь Лондон.
