Фаберовский
Глава 68
15 октября, в понедельник
В понедельник вечером, как раз когда в Сити Чарльз Скуибб сотоварищи должен был поймать Проджера и наставить его на путь истинный, Фаберовский поехал навестить инспектора Пинхорна и послушать свежие новости об успехах полиции, одновременно обеспечивая себе алиби на тот случай, если Абберлайн опять захочет побеседовать с ним. Сверкать своим неджентльменским фонарем под глазом Фаберовскому не хотелось, с черной повязкой через глаз ходить тоже было неудобно, поэтому поляку пришлось залепить одно стекло в очках бумагой, что в какой-то мере скрывало неприличный синяк.
В дверях участка на Леман-стрит Фаберовский столкнулся с человеком-хорьком в ядовитого цвета заношенном костюме, с сердитым ворчанием юркнувшем ему подмышку.
– Новости потрясающие! – встретил поляка инспектор Пинхорн, вскакивая из-за стола. – Эти кретины из министерства хотят посадить моих констеблей и сержантов на трехколесные велосипеды! Мало того, что мне пришлось велеть всем патрульным прибивать на подошвы полоски из старых велосипедных шин, чтобы не было слышно их шагов, теперь им придется кататься на этих чудовищных изобретениях! Вы представляете себе, как за каждым полицейским в Ист-Энде будет бежать толпа мальчишек и издеваться над ним! У этих оборванцев и так почитается за подвиг поймать констебля и начистить ему морду. Разве может потом полицейский выйти на улицу, когда у него такой же фингал, как у вас, или, хуже того, вся харя в кровоподтеках. Теперь шпане будет гораздо легче. Пока это полицейский слезет с велосипеда! Да и в кабак зайти невозможно, пока у тебя на руках убожище на трех колесах!
– А что то за человек вышел от вас? – Фаберовский кивнул на дверь, в которой он только что столкнулся с мистером Хорьком. – Королевский поставщик велосипедов?
– Нет, подымай повыше, – сказал Пинхорн. – Это содержатель борделя поблизости. Готов платить по пятнадцать процентов с заработка каждой проститутки в его заведении, если я поймаю ему Потрошителя.
– А вы бы договорились с ним, чтобы использовать его девочек в качестве приманки. Вооружить их револьверами…
– В качестве приманки?! – возмущенно взвизгнул инспектор. – Какая-то светлая голова в Скотланд-Ярде уже попыталась использовать в качестве приманки полицейских, переодетых в женскую одежду!
– Ну, и как?
– Не далее как в субботу пьяный ублюдок изнасиловал констебля и даже не заметил, что тот на самом деле был мужчиной.
– Я слыхал, что ист-эндские проститутки практикуют подобный метод, чтобы избежать беременности, – заметил Фаберовский.
– Но констебль – не проститутка! Теперь ему придется переводиться в другой дивизион, все равно тут жизни уже не будет. Единственное, чем может утешаться констебль – четыре пенса, полученные им за работу.
Было очевидно, что история с констеблем задевает Пинхорна за живое, поэтому Фаберовский оставил при себе готовую сорваться с губ колкость и сказал как бы между прочим, зная, что инспектор не может отказать себе в удовольствии пройтись по поводу своих конкурентов из полиции Сити:
– Тем детективам, что работают в Сити, не приходится рисковать своей задницей.
– О, они же у нас интеллектуалы! – Пинхорн зло сплюнул. – Они преуспели в обнаружении любовника Эддоуз! Целую неделю они разыскивали его, а великие сыщики Хант с Халсом даже узнали, что тот получал пенсию от 18-го Королевского Ирландского полка под чужим именем как бывший сержант-квартирмейстер. И это все! Любовник не читал газет, но, на их счастье, кто-то сказал ему, что детективы из Сити справлялись о нем и сегодня в полдень он сам пришел к Ханту в полицейское управление на Олд-Джури вместе со своими двумя сыновьями.
Поляк вспомнил, что как раз сейчас Скуибби с подручными лупцует загадочного Проджера неподалеку от Олд-Джури, и намекнул инспектору Пинхорну, что не прочь выпить чаю в его компании.
* * *
– Ночи ныне больно холодные для прогулок, – сказал Скуибби, выглядывая из-за колонны церкви Св. Олафа и дыша на озябшие руки.
Два его приятеля, мерзнувшие рядом, согласно закивали. Плотный туман заволок улицы, только с вокзала Фенчерч-стрит доносились свистки маневрового паровоза, потрескивание петард и гудки туманных рожков.
– Скуибби! Ты этого мерзавца Оструга возьми с собой как-нибудь, – сказал один, выдыхая вместе со словами клубы пара, перемешанного с табачным дымом и перегаром.
– Он вечно сговорит нас на какое-нибудь дело, мы потом мерзни да шишки получай, а он сидит себе дома да ждет своей доли за нашу работу, – проворчал второй.
– Тише! – прикрикнул на них Скуибби. – Кто-то идет.
Из тумана в свет фонарей перед портиком церкви выплыла коренастая фигура в длинном ольстере с капюшоном.
– Эй, мистер, – окликнул прохожего Скуибби, сделав знак своим не показываться ему на глаза. – Покажи-ка свою рожу. Шрам над правой бровью – значит ты ко мне. Ха, мистер Проджер!
– Скуибби, Скуибби, – раздался из-за колоны громкий шепот. – А он нам не навешает?
– Давай сюда письмо! – грубо сказал Скуибби, схватив Проджера за воротник пальто.
К удивлению громилы, письма он не получил. Зато он сразу же получил от мистера Проджера кулаком в морду и отлетел к самым колоннам.
– Наших бьют! – раздался голос из-за колонны, но никто не появился и Проджеру пришлось самому зайти за колонну.
Нападавшие яростно отбивались, но длинные обезьяньи руки валлийца легко пробивали некрепкую защиту обескровленных джином и ежедневной борьбой за существование бриттов, покрывая и без того посиневшие на холоде лица отвратительными синяками.
– Я, джентльмены, – говорил с придыханием Проджер при каждом новом ударе, – был чемпионом своего полка по боксу. А шрам получил в сражении с махдистами в Египте!
Лицо у Проджера раскраснелось и веснушки пропали.
– Так что вы не получите от меня ничего. А мистеру Фейберовски скажите, что за сегодняшнее я разобью ему морду еще почище, чем вам! И не только за то, что он подослал ко мне таких ублюдков, но и за всех несчастных женщин, которых он выпотрошил в Уайтчепле!
Подобрав булыжник на мостовой, Скуибби осторожно стал подкрадываться сзади к Проджеру, который работал, как паровая молотилка.
– Убили, убили! – плаксиво закричал, захлебываясь кровью из свернутого набок носа, один из противников валлийца. – Гадина!
Второй, окончательно потеряв боевой дух, упал на колени и закрыл голову руками. Прождер торжествующе согнул руки в локтях, демонстрируя свои бицепсы воображаемым зрителям вокруг ринга, и обернулся назад, чтобы напоследок расправиться с главарем. Брошенный Скуиббом булыжник отскочил от его лба и упал к ногам. Следом рухнул и сам Проджер, глухо стукнувшись затылком о мостовую.
Побитые громилы стали собираться к поверженному врагу. Начался дележ добычи. Как главарь и как наиболее уцелевший в драке, Скуибби получил письмо Фаберовского, ольстер с капюшоном, одиннадцать шиллингов три пенса наличными, часы, сувенир в виде писающего мальчика со штопором на причинном месте и билет на омнибус до Фенчерч-стрит. Остальным он отдал пустой бумажник, свисток для вызывания кэбов и оловянный портсигар с одной сигаретой.
