Он грохнул дверью и вне себя от гнева покинул гостиницу. Вышагивая по Брук-стрит, Артемий Иванович придумывал разные кары на голову скверной бабы, которая вместо денег подсунула ему чужую депешу, да еще потом унизила, назвав попрошайкой.
– В нашем шпионском деле женщины хороши только для испытания кайенской смеси, – только и смог сказать Фаберовский, когда вернулся без денег на Эбби-роуд и Артемий Иванович поведал ему о визите к Новиковой. – Похоже, что пани Новикова своей рассеянностью оказала нам крупную услугу.
– Ничего себе услуга! Так меня оскорбить.
– Я имею в виду телеграмму. Кстати, с чего пан Артемий вдруг взял, что эта телеграмма ему?
– Но я же агент Рачковского в Лондоне!
– Какой же пан агент, он чучело огородное!
– Благодарю покорно-с. Но тогда кому же эта телеграмма?
– Я подозреваю, что эта телеграмма Леграну.
Артемий Иванович задумался и стал загибать пальцы. Шесть человек, это – Фаберовский, Легран, Дарья с Васильевым и два ирландца. Все правильно.
– Да нет, это мне телеграмма, – сказал он убежденно. – Как раз без меня шесть и выходит.
– С паном и без Леграна тоже шесть выходит.
– Действительно… Тогда эта телеграмма приобретает смысл! Рачковский говорил нам, что наша работа закончится, как только мы совершим последнее убийство. Это произошло неделю назад. Теперь мы уже не у дел, нам остается, по уговору, получить за это работу и гулять на все четыре стороны. А вот Легран, как я на днях убедился, остается действующим агентом Рачковского в Лондоне.
– Но зачем ему собирать нас в одном месте?
– Помните, когда мы впервые встретились в Париже, Рачковский проговорился, что Монро предлагал ему взорвать ирландцев и убийцу, связав их тем самым во мнении публики в едином заговоре? Но о конце своего плана он умолчал. Сказал только, что это уже не наша забота. Мне кажется, он решил собрать нас вместе и разом покончить и с убийцей, и со свидетелями. Не зря он в письме к нам открыто предлагал ради экономии всем поселиться у меня.
– Так давайте убьем Леграна первыми!
– Нас это не спасет. Уже в октябре меня стали одолевать сомнения в том, что мы – единственные агенты Рачковского в Лондоне, которым дано такое кошмарное задание. Я вам зачитаю пану несколько вырезок из газет. Вот что писала газета «Уикли Херальд» больше месяца назад:
«ФРАНЦУЗСКИЙ УАЙТЧЕПЛСКИЙ УБИЙЦА.
Являлось ли это случаем повторяющейся истории или нет, но было сделано открытие, что много лет назад в одном из районов Парижа, соответствующем в отношении своего нищенского характера Уайтчеплу, паразитировал негодяй, который занялся убийством и увеченьем женщин «несчастного» класса. В течение месяцев этот людоед успешно продолжал свои действия, но наконец был пойман, и довольно замечательным образом. Он обратился к молодой девушке, которая, пораженная его отталкивающим взглядом, почувствовала убеждение, что он должен быть давно разыскиваемым убийцей, и тут же передала его в руки полицейского. Ее инстинкт оказался верен. Все различные преступления были прослежены к этому специфическому человеку, и впоследствии было найдено, что он страдал от странной формы смертоносной мономании. Не может произойти ничего лучше, чем для Уайтчеплских злодеяний иметь то же самое окончание и быть объяснено таким же образом.»
– Ну и что? – спросил Артемий Иванович.
– А теперь послушайте заметку из вчерашней «Манчестер Гардиан»:
«Корреспондент «Индепенданс Бельж» в Берне посылает следующее замечательное сообщение: – «Любопытное совпадение, на которое обращено внимание в связи с лондонским убийством, стало теперь темой разговоров в Люцерне. Найден возможный виновник Уайтчеплских ужасов. Оказывается, примерно шестнадцать лет назад население Парижа было весьма взбудоражено убийственными подвигами таинственного убийцы, который выбирал своих жертв среди класса демимонденок. В конце концов он был обнаружен и оказался неким Иваном Коновалофф, русским по происхождению. Убийца был обследован консилиумом врачей, которые объявили его сумасшедшим. Он совершил свои ужасные преступления под влиянием религиозного фанатизма. Впоследствии Коновалофф был помещен в сумасшедший дом, из которого был выпущен только в январе. Вопрос: не направился ли этот религиозный маньяк в Лондон и не начал ли повторно свой любопытный метод спасения душ?»
– Так это тот Коновалов, о котором вы говорили доктору Смиту? – вспомнил Артемий Иванович.
– Вот именно.
– А мне Новикова сказала, что она Тихомирову за вырезки с этим Коноваловым десять фунтов заплатила. Только с чего вы взяли, что в Лондоне есть еще подобные нам агенты?
– Полагаю, пан слышал об Уайтхольской тайне? В начале октября на месте фундамента для нового полицейского управления был найден расчлененный женский труп. И до этого, и после этого находили некоторые части женских тел, различная степень сохранности которых давала повод предположить наличие ряда схожих убийств.
– А я помню, – сказал Владимиров, – что весной позапрошлого года на Монруж в Париже тоже находили расчлененное тело – меня Рачковский еще не перевел в Женеву, – и ходили слухи, что убийцей был русский.
– Если мы правы, то Ландезен, возможно, приезжал не к пану Артемию, а к тому самому неведомому агенту. Наши успехи были внушительнее, чем у двойника фельдшера, и Ландезен приказал ему прекратить свои занятия – после ландезенского визита все находки прекратились, – так как ему поручается другое дело.
– Какое?
– Избавить Рачковского по окончании дела от нашего существования. Тогда нам и денег не следует посылать.
– Боже мой! – Артемий Иванович побледнел и трясущимися руками налил себе воды из сифона. – Куда же нам теперь?
Фаберовский не был уверен, что правильно поступит, рассказав о переписке с Селиверстовым, но он настолько был подавлен валившимися на него со всех сторон неприятностями, что ему было необходимо поделиться хоть с кем-нибудь вспыхнувшей у него надеждой, а кто, кроме Владимирова, мог понять его?
– Должен сказать пану Артемию, что недавно я связался с одним высокопоставленным русским чиновником, находящимся с Петром Ивановичем в неприязненных отношениях, и предложил привезти ему в Бельгию Васильева, с тем чтобы он смог с нашей помощью уничтожить Рачковского. К сожалению, Легран тоже знает содержание моего письма, а следовательно, с ним ознакомлен и Рачковский. Но этот чиновник – единственный, кто может помочь избежать уготовленной нам Рачковским участи.
– Когда же мы бежим из Лондона?
– Денег на побег нет, так что не раньше, чем я получу гонорар за свою книжку. А пока будем делать вид, что не догадываемся о замысле Рачковского. Легран позаботится, чтоб об этом стало известно в Париже. А за самим французом присмотрит Батчелор.
Глава 93
17 ноября, в субботу
