Лондон
Милостивый государь Петр Иванович!
Ввиду того, что я постоянно занят подготовкой убийств и совсем тут ни с кем не встречаюсь, я не могу пока узнать ничего о Шабсельсе и о том, сколь важную роль он играет в здешних радикальном и революционном мирах.
Был как-то у Новиковой, и скажу я Вам, ейного вранья на свинье не объедешь.
Готовый к услугам
Гурин
Глава 10
16 августа, в четверг
«Таймс»
ХРУСТАЛЬНЫЙ ДВОРЕЦ. – Вход с 10 до 10. 1 шиллинг. – ОРГАННЫЙ КОНЦЕРТ: Опера 3:00 (от 1 шилл. до 5 шилл.); военные оркестры в угодьях, 3:30; представление д-ра Холдена, 4:30, 6:15, 7:15 (6 пенсов и 1 шиллинг); фейерверки, 8:30; Волшебный Балет, 9:15 (свободно); картинная галлерея, открыта весь день (свободно); тобогган; Кверхтормашная железная дорога; панорама (1 шиллинг)
ХРУСТАЛЬНЫЙ ДВОРЕЦ. – Компания Большой Английской Оперы м-ра Дж. У. Турнера, СЕГОДНЯ, в 3, в «ФАУСТЕ» Гуно. Оркестр Хрустального Дворца. Дирижер м-р Т. Э. Туррелл. Сидения, от 1 до 5 шилл. Распределение ролей см. под часами.
ФЕЙЕРВЕРКИ. – ХРУСТАЛЬНЫЙ ДВОРЕЦ. – ЭТИМ ВЕЧЕРОМ, в 8:30, К. Т. Броком и Ко., второе ДЕТСКОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ, включая серию огромных живых картин, изображающих историю «Дома, который построил Джек». Десять тысяч детей могут наблюдать представление без дополнительной оплаты.
ФЕЙЕРВЕРКИ. – ХРУСТАЛЬНЫЙ ДВОРЕЦ. – ЭТИМ ВЕЧЕРОМ, в 8:30, ЖИВЫЕ ФЕЙЕРВЕРКИ – Белокурый Осел. – Живые фейерверки – представление «Панч и Джуди». – Живые фейерверки – Боксеры.
В течение всего лета каждый четверг Хрустальный дворец в Сиднеме и окружавший его парк заполнялся к вечеру гуляющей публикой, желавшей поглазеть на иллюминацию и большие огненные фейерверки известной фирмы К. T. Брока и Ко.
Большая компания молодежи, полтора десятка молодых денди и их дам, практически все занимавшиеся в Фехтовальном клубе, приехали сюда, чтобы взглянуть на маленькую акварель кисти миссис Эстер Смит под названием «Ночной цветок», впервые выставленную в картинной галерее мистера Уосса по протекции одного из членов Союза Искусства Хрустального дворца, с которым она познакомилась по пути на занятия в университете при Хрустальном дворце, которые посещала уже третий год.
Выразив учтивое восхищение талантами миссис Смит, компания покинула выставку и, дойдя по галерее, которая тянулась на всю длину дворца вдоль центрального пассажа до главной лестницы, остановилась у чугунных перил, откуда можно было посмотреть на бродившую внизу публику. Пассаж был разделен на множество так называемых дворов Прекрасных Искусств – Египетского, Греческого, Католического, Альгамбрского, Византийского, Романского, Средневекового, Ренессансного, Помпейского и Китайского, – и было интересно наблюдать, с каким глубокомысленным видом разглядывали респектабельные леди и джентльмены какую-нибудь копию западного фасада Тинтернского аббатства в Монмоутшире или часть фасада из Гуисборского аббатства в Йоркшире, а потом тайком зевали в рукав, стараясь, чтобы другие не заметили этого.
Среди молодых и веселых лиц выделялось мужественное усатое лицо пожилого армейского полковника, облаченного в парадный красный мундир и белый шлем, с тяжелым палашом на левом боку. Это был полковник Каннингем, старый служака, преподававший в Фехтовальном клубе главный и единственный предмет – владение холодным оружием.
– Нет, джентльмены, чтобы вы не думали, а военная служба – единственное пристойное занятие для мужчин, – говорил полковник своим юным товарищам, которых взялся сопроводить. – Особенно в колониях. Одной холерой я болел восемь раз! Увлекательное занятие. А дизентерия и вовсе не проходит.
– Меня всегда поражает в ваших рассказах, полковник, отсутствие подвигов, словно в колониях их вовсе нет в жизни наших солдат и офицеров, – сказала Эстер.
– А их и нету. Какой может быть героизм для солдата в том, чтобы сечь тощие сраные задницы индийцев и неделями не вылезать из грязных полковых борделей! Впрочем, есть место и для подвигов. Представьте, например, что вы играете в поло. Под вами горячий пони, в руках молоток и вы вот-вот загоните мяч в ворота. И вдруг вы чувствуете, что у вас опять приступ дизентерии. И всего тридцать секунд на то, чтобы спрыгнуть с лошади и домчаться до нужника, прежде чем вы наделаете в штаны.
– Не забывайтесь, полковник, кругом дамы! – воскликнул Гримбл.
– Да, да, кругом дамы, доктор Гримбл, – подтвердил Каннингем, – и они заключают пари: успеете ли вы добежать или нет! И вы выкладываетесь изо всех сил и несетесь совсем как те два джентльмена внизу, отталкивая любого, кто может оказаться на вашем пути к спасению.
– Эстер, посмотри! – воскликнула Пенелопа. – Это же мистер Фейберовский со своим русским другом!
И она показала вниз, где Артемий Иванович, расталкивая гуляющих, с выпученными от возбуждения глазами пробирался в сторону Аквариума, то и дело подпрыгивая, словно мячик. За ним едва поспевал Фаберовский, прижимая к себе огромную кипу цветов и связки корзинок с фиалками.
– Степан, быстрее к аквариуму! – крикнул Артемий Иванович, на мгновение приостановившись.
– Мы там уже пять раз были.
– Но вдруг та восьминогая рыба уже рассосалась!
– Пана Артемия туда больше не пустят.
– Тогда давай еще раз сходим посмотрим ватерклозет! Там вода педалью спускается.
– Лучше застегните штаны. Зачем пан Артемий вообще их расстегивает, ведь он там ничего не делает, только на педаль по двадцать раз давит?
С момента выхода из поезда на станции Хай-Левел и до настоящего времени все чувства Артемия Ивановича находились в беспрестанном и хаотичном возбуждении, порождая невероятные и необъяснимые желания, которые он часто даже не успевал дожелать до конца, прежде чем новые хотения и нужды овладевали им. Стеклянная громада Хрустального дворца потрясла его, она просто раздавила его своими невероятными размерами. Как очумелый Артемий Иванович принялся носиться из одного отдела дворца в другой, выбегать в парк и даже едва не упал в Доисторическое Озеро, испугавшись гигантской фигуры плотоядного ящера, больше похожего на увеличенную копию зубастой лягушки, статуя которой стояла среди других разбредшихся вокруг водоема доисторических чудовищ. Эта лягушка показалась Владимирову воплощением расплаты за его женевский промысел. Затем он забрался на самую северную из водонапорных башен и долго силился разглядеть Остров Любви с Тауэром, но низкая облачность и смог над Южным Лондоном помешали ему сделать это. В Аквариуме он показал кукиш скату и дразнил осьминога, расплющивая о стекло покрасневший от возбуждения нос, отчего осьминог очень обижался и покрывался багровыми пятнами, пока вовсе не выпустил чернильную струю, скрывшись от глаз за черной завесой. Еще четыре раза Артемий Иванович заставлял поляка платить за вход, возвращаясь после очередного круга по парку и дворцу в надежде увидеть, что черное облако растворилось в циркулирующей воде и он может разглядеть то, что осталось от лопнувшей у него на глазах странной рыбы с клювом и ногами. Владимиров даже порывался сбегать на Уэстоу-Хиллскую ярмарку к Дымшицу, но Фаберовский не пустил его и вынужден был купить леденец на палочке. На какое-то время Артемий Иванович успокоился, он только извозюкался в липком леденце и грудь его жилетки и сюртука пришлось отмывать в фонтане. Последним из осуществленных желаний Владимирова стало море цветов, которое он решил подарить своей возлюбленной Пенелопе, чтобы уговорить ту перебраться на конспиративную квартиру, куда Харрис уже доставил мебель.
