Убедившись, что Фаберовский не услышит ее, Эстер спросила Владимирова, пока поезд из вагонеток с лязгом взбирался в гору, чтобы начать оттуда свой головокружительный спуск:
– Скажите, мистер Гурин, а каким торговым делом вы занимаетесь здесь, в Лондоне?
– Мы тут мастерскую сооружаем… театральную, – выкрутился Артемий Иванович. – Точнее, перенимаем опыт.
– Странно… Может быть, ваш друг вам не говорил, но прежде он не имел никакого отношения к театру, он занимался частным сыском.
– Он меня эта… консультирует. По своей части. Где чего частным образом сыскать, что плохо лежит, ну, там, во общем, то да се или где как…
– Просто мне показалось, что ваш компаньон, мистер Фейберовский, больше блюдет свои интересы, чем интересы вашего бизнеса. И потом, сегодняшняя отвратительная сцена, когда он шарил в вашем бумажнике, а потом отказался купить вам мороженое…
– Да поляки, они все такие… – с готовностью окунулся Артемий Иванович в волны жалости и сочувствия, которые буквально излучала Эстер. – Где вы видели поляка, чтобы он у нас, русских людей, деньги не отнимал? Они, поляки, такие жадные… А в остальном он ничего, когда не пьян и по бабам не шляется. Душка-человек. Я его очень полюбил в последнее время.
– Но вы осторожнее с ним, – сказала миссис Смит. – Мой муж говорит, что за ним числятся некоторые темные делишки. Мне очень не нравится, что Пенелопа, похоже, увлеклась им. К сожалению, я не могу открыть ей глаза, потому что муж не сказал мне, что именно такого натворил мистер Фейберовский, и она может счесть меня клеветницей.
– Да какие за ним могут быть дела! – скептически сказал Артемий Иванович. – Он даже кукушку обратно в часы толком вправить не может. Она каждые пятнадцать минут обратно норовит выпасть да еще орет дурным голосом, мне даже пришлось ей дверцы веревочкой привязать. Так что вы за вашу падчерицу не беспокойтесь.
На вершине горы вагонетки на несколько мгновений остановились и Владимиров с недоумением взглянул вниз, в разверзшуюся перед ним бездну, в которую уходили маслянисто поблескивавшие рельсы и терялись в непроглядной мгле.
– Это что, нас сейчас туда? Но я не хочу!
И словно в ответ на отчаянный крик Артемий Ивановича служитель спустил рычаг и вагонетки с грохотом понеслись вниз. Фаберовский едва успел уклонится от миндального пирожного, вылетевшего изо рта Владимирова. Пенелопа в восторге прижалась к плечу поляка и взяла его за руку. Другой рукой Фаберовский осмелился приобнять ее за талию и она не рассердилась на него. Под визги заполнявших вагонетки дам и вой кавалеров, среди которых выделялся поросячий баритон Артемия Ивановича, поезд миновал спуск и снова взлетел из темноты на освещенную фонариками горку. Где-то в парке гремел оркестр, а небо, в которое, казалось, они сейчас улетят на ничем не удерживаемых вагонетках, было расцвечено огненными шарами фейерверков.
– Как хорошо! – прошептала Пенелопа поляку и слегка сжала ему руку.
Впереди взвыл Артемий Иванович и вагонетки снова ринулись в черную бездну. Фаберовский видел, как обернулась Эстер и мельком взглянула на них с Пенелопой. На следующем подъеме поляк получил по голове чьим-то зонтиком, который, ударив его по цилиндру, улетел в шумящую где-то внизу листву деревьев.
– Они что там, с ума посходили! – возмутилась Пенелопа. – Ой!
Под истошный визг Владимирова вагонетка перевалила горку и ухнула вниз. Чья-то нарядная шляпка некоторое время порхала рядом с Пенелопой, пока поезд не обогнал ее, чтобы снова взлететь вверх. Девушка еще теснее прижалась к своему кавалеру и почувствовала, что его рука крепче обняла ее талию. Однако этим восхитительным мгновениям быстро пришел конец. Миновав последнюю низенькую горку, вагонетки совсем замедлили ход и уже на излете ткнулись в буфер из набитых песком мешков. Пенелопа с сожалением опустила руку поляка и высвободилась из его ослабших объятий.
Фаберовский помог ей выйти из вагонетки и они вдвоем подошли к Артемию Ивановичу и его даме. У Эстер был очень сердитый вид, словно ее обманули в самых сокровенных чаяниях.
– Зачем вы, мистер Гурин, визжали, и почему вы не обняли меня, как это сделал ваш друг с Пенелопой?
– Я не визжал, – ответил Артемий Иванович, который еще минуту назад мечтал доехать сухим до ватерклозета, а теперь ему страстно захотелось промочить горло. – Я кричал от напряжения, потому что обоими руками вынужден был удерживать нашу вагонетку, которая еще на старте треснула пополам.
– Я этого не заметила.
– Еще бы! Я специально не подавал виду, чтобы вы не паниковали-с!
Возникшее было разочарование мгновенно сменилось в душе Эстер искренним и безоговорочным восхищением. Отныне ее сердцем навсегда овладел этот быть может невзрачный на вид, но добрый и мужественный русский богатырь.
– Вы не видели шляпку моей дочери? – спросил у них высокий седой шотландец в клетчатой юбке и гетрах. – Она потеряла ее во время катания.
– Спросите у служителя, – посоветовала ему Пенелопа.
Она все еще находилась под впечатлением от романтической поездки и ей не хотелось разрушать очарование недавних счастливых минут будничными разговорами об улетевших шляпках. Однако какой-то мрачный джентльмен, разыскивавший свой выпавший из вагонетки зонтик, все-таки сделал то, что не удалось шотландцу. Пора было возвращаться в Лондон и они направились к станции. Когда они садились в поезд, двое служителей, чей рабочий день уже закончился, обсуждали полет некоего джентльмена с дерева, куда он лазил за своим зонтом.
Фаберовский с Владимировым проводили дам до самых дверей дома доктора Смита на Харли-стрит, где им надлежало расстаться.
– Сегодня был один из самых восхитительных вечеров в моей жизни, – сказала Пенелопа.
– Вечер действительно был прелестный, – согласилась Эстер. – Как это ни странно может звучать, мы все должны быть благодарны доктору Гримблу за то безобразие, которое он учинил в Сиднеме.
– Я не хочу даже слышать о докторе Гримбле! – заявила Пенелопа. – Если он решит идти вместе с нами на «Джекила и Хайда», я лучше останусь дома.
– Мы можем сделать по-другому, Пенни. Джентльмены, дело в том, что доктор Смит снял нам кресла в ложе в театре «Лицеум» по полторы гинеи за место на пьесу «Доктор Джекилл и мистер Хайд» по Стивенсону, на которую вот уже вторую неделю полный аншлаг. Мистер Ирвинг пригласил американскую труппу, а в главной роли занят сам Ричард Мансфилд! Доктор Гримбл с моим мужем не пойдут, я об этом позабочусь. Вы могли бы выкупить их билеты и сопроводить нас.
– Да, мистер Фейберовский, это было бы просто чудесно! – воскликнула Пенелопа, умоляюще глядя в глаза поляку.
– Мы подумаем, – вынужден был ответить он.
Распрощавшись с дамами и пообещав, в ответ на слова, что они будут жить приятными воспоминаниями о сегодняшнем вечере до счастливого момента их следующей встречи, также не забывать об Эстер и Пенелопе, поляк с Артемием Ивановичем остались на улице одни.
