Повернув налево за «Слепым нищим» на Брейди-стрит, они дошли до ограды старого еврейского кладбища. Деревья на кладбище походили на огромные вороньи гнезда, повсюду на улице валялись сломанные сучья, а дома напротив кладбища, с сорванными вывесками над лавками и битыми кое-где стеклами, имели очень взъерошенный вид.
– Здесь и сейчас хоронят? – спросил Артемий Иванович, заглядывая через кладбищенскую ограду.
– Кладбище закрыто уже лет тридцать.
– Странное какое-то оно. Почему могильные камни стоят здесь так тесно, словно хоронили только карликовых евреев?
– Чтобы сэкономить место, евреи добились разрешения насыпать поверх первого слоя могил несколько футов земли и хоронить в ней другим слоем. А вот в том доме справа Даффи с Конроем сняли комнату.
Здание, на которое указывал поляк, ничем не отличалось от прочих зданий на Брейди-стрит. В нем было только два этажа, оно находилось между мясной и мелочной лавками, закопченые красные кирпичные стены были лишены каких-либо украшений, а стекла в окнах были грязные и занавешены нечистыми цветастыми занавесками.
– Замечательно! – оценил увиденное Артемий Иванович. – Самое им тут место.
Фаберовский еще раз огляделся вокруг, посмотрел на кладбище и направился к дому.
На второй этаж к ирландцам пришлось подниматься по невероятно скрипучей лестнице. Осторожный поляк, стиснув зубы, попробовал бесшумно пройти по ступенькам у самой стенки, но все его ухищрения были напрасны из-за идущего сзади Артемия Ивановича. В комнате, кроме убогих кроватей и стола, почти ничего не было. На столе в газете лежали остатки жареной картошки с рыбными костями, испускающие адскую вонь, и стоял жестяной чайник с холодным чаем. Даффи лежал на кровати, а старик Конрой стоял у окна, разглядывая на свету зажатый в вытянутой руке отрез бикфордова шнура.
– Что то есть?! – угрожающе спросил поляк.
– Да так, мы с Даффи, раз уж в Лондон выбрались, хотели заодно и насчет Монро…
– Никаких заодно и никаких Монро! Дайте сюда! – Фаберовский отобрал шнур и ткнул в руки Владимирову. Тот недоуменно повертел его в руках и сунул в карман.
– Ну и зачем вы его отдали этому типу? – спросил старый ирландец. – Да мистеру Гурину он нужен, как белый слон.
Фаберовский отобрал у Владимирова шнур обратно и спустился к хозяйке.
– Мне не нравится ваша лестница, миссис Слоупер! – сказал он. – Так, она мне очень не нравится!
– Хотела бы я знать, – упираясь руками в бока, начала хозяйка, – чем вам не угодила моя лестница? Наша королева меньше живет в Букингемском дворце, чем я в этом доме! И никто из жильцов никогда не жаловался на лестницу, хотя, прямо вам скажу, кое-кто с нее и спускался быстрее, чем ему хотелось, особенно когда начинал говорить мне подобные вещи!
– Не хотелось бы снимать иных покоев, но ужасная мигрень от этих скрипящих лестниц… У вас нет комнаты внизу?
– Есть, сэр, прямо под лестницей.
– А другой?
– Больше нет.
– Тогда мы согласны.
– А вас не будет беспокоить скрип лестницы над головой? – участливо спросила хозяйка.
– Над головой – нет, – сказал Фаберовский. – Мигрень – она возникает от скрипов под ногами.
– И запомните: я запираю дверь в полночь, – добавила вслед поднимающемуся наверх поляку миссис Слоупер, – не люблю, чтобы ночью шастали из дома на улицу или наоборот.
В комнате оба ирландца с ужасом следили за Артемием Ивановичем, который сидел, навалившись брюхом на стол, и с урчанием доедал дрянь из газеты.
– Я говорил с хозяйкой по поводу того, как нам спускаться с этой лестницы, – заявил поляк.
– Как, уже? – забеспокоился Артемий Иванович.
– Не волнуйтесь, пан, доедайте свою гадость. Есть еще полчаса. Вы идиот, Даффи, – и Фаберовский обратился к молодому ирландцу с длинной речью. Владимиров понял только начало, вздохнул и стал обсасывать селедочную голову.
– Вы повинны были снять квартиру на первом этаже, чтобы не было скрипящей лестницы, раз, – продолжал, расходясь, поляк. – И чтобы не было лестницы вообще, два. Нужно всегда иметь возможность войти и выйти через окно. Как вы собираетесь незаметно спуститься по той лестнице в три часа ночи, а потом незаметно подняться в четыре? И это при том, что хозяйка намеревается запирать дверь дома в полночь! Иной на моем месте уже спустил бы вас за то с лестницы, как предлагала хозяйка, но я договорился, что она сдаст нам каморку внизу. Чтобы вы не вздумали браться за динамит, отмычку для дверного замка я вам дам. Собирайте ваши объедки, будем переселяться.
Переселение не заняло много времени. Ирландцы прихватили чайник и большой моток бикфордова шнура, который тотчас же был отобран поляком, и спустились вниз.
– Газету здесь оставлять? – спросил Артемий Иванович.
– Возьмите с собою до хотелю. Будете облизывать.
Владимиров гордо скомкал газету и запустил в поляка, но тот уже вышел за дверь и жирный комок не достиг цели.
– Хорошая была комната, – сказал Артемий Иванович, осматривая новое помещение. – Окнами на кладбище. А здесь вообще окон нет.
– Зато и света в них никто не увидит. Тут ирландцам будет уютно, как клопам в ковре.
Разговор с ирландцами о том, что им предстоит делать. Им объясняют, что невозможно запустить мастерскую на работу, так как по достоверным сведениям, Особый отдел что-то пронюхал и вокруг шляются его агенты. Но кто именно является агентом – неизвестно. Поэтому агентов нужно запугать. А сделать это можно, убив нескольких человек и объявив их публично осведомителями Особого отдела.
Когда они вернулись, Фаберовский поднялся к себе в кабинет и принес оттуда чистый лист бумаги и бронзовую чернильницу. Артемий Иванович встал, вооружился пенсне и склонился над бумагой.
– Смотрите, пан: вот так идет Уайтчепл-Хай-роуд, – Фаберовский нарисовал пером две параллельные линии. – Тут Лондонский госпиталь. Это Институт, где мы были на дознании, вот здесь Уайтчеплская станция, а это – «Слепой нищий», где мы познакомились со Скуибби. Вдоль Уайтчепл-Хай-роуд в виде этакой вилочки расположена улочка по названию Бакс-роу. Улочка ночью тихая и глухая. На востоке Бакс-роу упирается в Брейди-стрит, где ирландцы сняли комнату. А вот тут буквой «Г» проулок, что выводит с Брейди-стрит через склады прямо на Бакс-роу к конюшенному двору Брауна. Тут мы все и можем совершить.
Напротив конюшенного двора находился склад, так называемый Эссекский Причал, рядом с причалом шерстяной склад Брауна и Игла, и шляпная мастерская. От двора до Брейди-стрит тянулся ряд жилых домов, занимаемых довольно респектабельными торговцами.
– А кто с убивцем пойдет? – буркнул Артемий Иванович, разглядывая нарисованный поляком план. – Пусть Даффи найдет какую-нибудь потаскуху, а Конрой приведет душегуба на место.
