– Сейчас, я приведу к тебе своего друга, – сквозь зубы сказал Конрой, выплюнув бороду и настороженно озираясь на проезжавшую мимо повозку. – Он тебе понравится. Жди меня здесь, я сейчас приду.
И он, оставив женщину на улице, побежал искать Даффи и Васильева, кипя от ярости. Он добежал до «Десяти колоколов», нашел там Даффи с фельдшером и поволок Васильева за руку на Ханбери-стрит.
– Хорош молодой, – сказала женщина, взглянув на Васильева. – Я в его возрасте третьего ребенка рожала.
– Заткнись, – грубо оборвал ее старый ирландец. – Делай свое дело, а я пошел.
Он ободряюще хлопнул фельдшера по спине и быстро пошел прочь к Коммершл-стрит, где его ждал Даффи. Его обогнала телега, груженная фруктами. Прежде чем свернуть налево, Конрой увидел, как Васильев и женщина вошли в темный проем двери.
* * *
Джон Дейвис, пожилой, сутулый возчик с Лиденхолльского рынка, живший на мансарде на третьем этаже с женой и тремя сыновьями, проснулся без четверти шесть от звона колокола на церкви Христа. Спустив опутанные синими вздувшимися венами ноги, он посидел некоторое время в оцепенении и толкнул жену в бок:
– Вставай, жена, и вскипяти мне чаю, а я пошел во двор по нужде.
– Ты еще на улице всем сообщи, что сегодня ты намерен облегчиться перед дальней дорогой, – заворчала жена, слезая на пол с кровати, подошла к спиртовке и водрузила на нее кружку с водой.
Дейвис натянул грязные штаны, влез в куртку и спустился вниз. Дверь на улицу была распахнута, он прикрыл ее и пошел через черный ход во двор, отделенный от соседних дворов низеньким деревянным забором и заваленный вынутыми из подвала упаковочными коробками и обрезками картона, шедшего на их изготовление. Первое, что бросилось ему в глаза, были ноги в красно-белых полосатых чулках, торчавшие из-под задранной юбки слева от каменных ступенек у самого забора.
– Чертова пьянь! – выругался Дейвис и прошел направо к деревянному строению нужника, обшитому изнутри картоном. Он устроился над очком и сквозь щели в двери принялся разглядывать пьяную женщину, валявшуюся у забора. Приглядевшись, он увидел такое, чего даже в мясном ряду на рынке нельзя было увидеть. Вскочив и на ходу подтягивая штаны, он бросился обратно к себе в комнату и крикнул с порога жене:
– Там внизу во дворе убили женщину! Ей перерезали горло и выпотрошили, как рождественского гуся!
– Садись и пей свой чай, – ответила жена.
– Надо немедленно сообщить полиции!
– Сейчас ты выпьешь чай и пойдешь на работу. Следующий, кому приспичит идти во двор, найдет ее и сообщит.
Дейвис покорно выдул целую кружку и отправился на улицу. Но труп, лежавший во дворе, занимал все его мысли и он, не совладав с распиравшим его желанием поделиться увиденным, вошел во двор трактира «Черный лебедь» и постучался в двери мастерской упаковочных коробок Джона и Томаса Бейли, в окнах которой горел свет и где, как он знал, работают также и по ночам. На стук из дверей выглянул моложавый мужчина с круглой, остриженной ежиком головой и коротко подрезанными рыжеватыми усами.
– В доме двадцать девять убийство! – выдохнул Дейвис.
Человек испуганно втянул голову в плечи и быстро закрыл дверь прямо перед его носом. Возчик гневно забарабанил в нее кулаками. В ответ на его стук появился все тот же круглоголовый человек, влезавший в рукава длинного, бывшего когда-то зеленым пальто. Следом за ним вышел еще один мужчина с короткими аккуратно напомаженными по низу волосами.
– Это Джеймс Грин, – пояснил круглоголовый. – Ну, показывайте скорее, где это ваш труп.
– Вы только представьте себе, ей вспороли живот и удушили собственными кишками! – захлебываясь словами, говорил Дейвис, пока они шли к его дому.
Все вместе они прошли на заднее крыльцо и сели вокруг трупа на корточки.
– Только посмотрите, что с ней сотворили! – громко сказал Дейвис. – Такого я бы даже своей жене не пожелал! Давайте я снесу ее в полицию.
– Может лучше приведем полицию сюда? – спросил Грин.
– Если жена узнает, что я притащил сюда полицию, она мне житья потом не даст, – возразил возчик.
– Нельзя ли потише, – раздался от дверей ломающийся голос шестнадцатилетнего парнишки. – Вы разбудили мою маму!
– Чтоб она сдохла, твоя мамаша! – выругался Дейвис. – Скажи миссис Хардиман, что здесь во дворе уйма печенки для ее кошачьей лавки.
– Ты еще здесь, старый огурец! – разнесся по лестнице крик его жены. – Немедленно отправляйся на работу.
Дейвис мгновенно выскочил на улицу, но вместо Лиденхолльского рынка побежал в полицейский участок на Коммершл-стрит. Его мучила мысль, о которой он побоялся сказать жене: вдруг полиция посчитает его убийцей и ему придется на склоне лет отправиться на виселицу. Поэтому, когда ему навстречу попался худой, болезненного вида юноша с соломенного цвета волосами, он поспешил сообщил и ему:
– Вы знаете, у нас во дворе ужасное убийство! Но это не я ее убил, она там уже была. Я иду рассказать обо всем полиции.
И, не дожидаясь ответа, Дейвис побежал дальше в сторону участка.
В полицейском участке за столом сидел только что заступивший на дежурство инспектор Чандлер. В воздухе стоял крепкий запах пива. Завидев Дейвиса в окно, дежурный сержант окликнул Чандлера:
– Инспектор, там на улице по Ханбери-стрит в нашу сторону несется человек. Не иначе ему нужны вы.
– А пиво у нас еще есть? – спросил Чандлер, заглядывая в пустой бидон под столом.
– Все вышло.
– Сволочи. Могли бы мне оставить. Чем я буду весь день заниматься? Раз он так хорошо бегает, мы его за пивом и пошлем. Ну, кого вы зарезали?
Инспектор дыхнул в лицо вбежавшему Дейвису пивным перегаром.
В груди у Дейвиса все опустилось и он покачнулся, цепляясь рукой за косяк двери.
– Я никого не резал, сэр, – подавленно забормотал он. – Вот и жена мне тоже говорила… Я ее только нашел…
* * *
Жизнь обитателей Адской Кухни никогда не отличалась разнообразием. Наиболее состоятельные могли раз в месяц посетить мюзик-холл. Сходить в воскресенье на Барахолку или Петтикоут-лейнский рынок, выбить в передвижном тире на «рынке причуд» трубку изо рта деревянной куклы по прозвищу тетушка Салли или поучаствовать в каком-нибудь «дерби ослов» в парке Виктория – вот все, на что хватало фантазии и денег у других. Но большинство могло позволить себе лишь напиться в субботу вечером, опохмелиться утром да сходить в гости к родственникам или знакомым. Поэтому любая ссора мгновенно собирала вокруг множество обделенных развлечениями зрителей, а убийство возбуждало в жителях Уайтчепла и Спитлфилдза нездоровую одержимость увидеть все своими глазами.
Услышав от Дейвиса о трупе, юноша с соломенными волосами припустил к дому двадцать девять так, словно за ним в погоню устремились все призраки Англии разом. Во дворе около убитой все также топтались круглоголовый и Грин, уже до тошноты насмотревшиеся на выпотрошенное тело, но боявшиеся уйти к себе в мастерскую, чтобы не пропустить чего интересного.
