– Мой муж откуда-то узнал, что мы с Пенни ездили к вам, – быстро сказала она. – Потом мы заезжали за мистером Фейберовски и сидели в ресторане на Стрэнде. Если бы вы слышали, как он кричал! Я думала, что он убьет меня.
– Пусть только попробует, я его задушу как куря! – Артемий Иванович грозно потряс в воздухе кулаком. – И этого шпиона со шрамом над правой бровью!
– Мне надо идти, – Эстер мягко дотронулась до его руки. – Не приходите пока больше. И опасайтесь доктора Смита, он мстительный человек.
Она ушла, а Артемий Иванович в расстройстве вернулся к себе в гостиницу. Вечером он заехал к Фаберовскому, чтобы поделиться узнанным от миссис Смит и развеять мрачное настроение.
– Откуда этому докторишке все известно? – вопросил он, плюхаясь в кресло под пальмой. – Неужели тот, со шрамом?
– Мне кажется, я могу ответить на вопрос пана, – сказал Фаберовский и, пригласив Артемия Ивановича наверх в кабинет, прикрутил там газовый рожок. Кабинет погрузился во тьму. – Теперь осторожно подойдите к окну и отодвиньте портьеру. Видите продавца мороженого, стоящего со своим сундучком у дома напротив моей калитки? Я заметил, что это место почти не бывает пустым. Едва уходит один, как на его место тут же приходит другой. Днем это чистильщик сапог, продавщица цветов либо торговец мороженым. Ночью это обычно какой-то бродяга, который исчезает при приближении полицейского и вновь возникает, когда тот уходит.
– Вы думаете, доктор Смит организовал за вами слежку?
– Или доктор Смит, или Гримбл. Скорее первый, чем последний. У него есть мотив – ему необходимо выкрасть документы, которые хранятся у меня.
Фаберовский подошел к дверям спальни Розмари и спросил, постучав:
– Рози, ты еще не спишь? Мне необходимо поговорить с тобой.
– Заходите, мистер Фейберовский, я еще не сплю.
Девушка отложила в сторону книгу и предложила поляку сесть.
– Ты дочь сыщика, Рози, и сама знаешь, как опасна наша профессия, – сказал поляк. – Мне уже угрожали, а теперь за нашим домом следят. Будь осторожна и внимательна, как никогда. Если я уезжаю из дома, не выходи в сад и держи по возможности ставни на первом этаже закрытыми. Я оставлю тебе револьвер, хотя надеюсь, что он не понадобится.
17.
ТЕЛЕГРАММА ИНСПЕКТОРА ПИНХОРНА – ФАБЕРОВСКОМУ
19 сентября 1888 года
Очередное дознание по делу Чапмен обещает быть интересным, так как на нем повторно по требованию коронера будет выступать полицейский хирург доктор Филлипс, чтобы осветить те детали убийства, которые были опущены в прошлый раз. Сам собираюсь послушать.
Пинхорн.
Глава 37
20 сентября, в четверг
Фаберовский не привык чувствовать себя дичью, за которой охотятся, и смог вытерпеть слежку всего два дня после визита Артемия Ивановича. Наконец, не выдержав, он послал Розмари на почту отослать Владимирову телеграмму с просьбой приехать вечером на Эбби-роуд.
– Я вынужден прибегнуть к помощи пана Артемия, – сказал он Владимирову. – Эти соглядатаи портят мне кровь. В конечном счете не я, а пан собирается наставлять рога доктору и поэтому я имею полное моральное право отлупить его шпионов.
– Отлупить – это можно, – охотно согласился Артемий Иванович, подходя к фотографии Фаберовского-старшего и почтительно стирая с нее пыль рукавом.
– Наперво надо мерзавца поймать. Когда вчера перед сном я пробовал выйти и настигнуть его, он успел отойти на достаточное расстояние, чтобы скрыться в случае опасности и при том наблюдать меня, коли таковой не последует. Мне же надо изловить его, чтобы достоверно дознаться, кем он нанят.
– И как вы предлагаете это сделать?
– Пан выйдет с дому и, дойдя до ближайшего перекрестка – с Аберкорн-плейс, – свернет за угол. Я встану у ярко освещенного окна, чтобы меня было видно, и буду незаметно наблюдать улицу. Подождав за углом минут пять, пан выйдет опять на Эбби-роуд и медленно пойдет до соглядатая, не привлекая его внимания. Как только я увижу пана, я возьму чайник, подойду к окну и так, чтобы шпион то хорошо видел, налью себе чай. Потом, поставив чашку на стол, я сбегу по лестнице и буду ждать у калитки. Проходя мимо, пан набросится на него, я выскочу на помощь и мы вместе втащим его ко мне во двор. Только осторожно, убедитесь, что на улице никого нет.
Следуя плану Фаберовского, Артемий Иванович покинул дом и вышел на улицу. Отойдя подальше от калитки и стараясь не глядеть на человека, стоявшего напротив окон Фаберовского, он задрал голову. В светлом прямоугольнике окна был хорошо виден сутулый силуэт. На лицо Артемия Ивановича упали несколько капель дождя. Он недовольно поморщился и поспешил за угол, чтобы поскорее сделать дело и вернуться обратно в теплую и сухую гостиную. Подождав некоторое время за углом и вытягивая то и дело перед собой руку, на которую неизменно падали по несколько капель небесной влаги, Владимиров решил, что уже пора, и, вывернув на Эбби-роуд, решительным шагом направился к соглядатаю. Он был так похож на носорога, который, нагнув голову и выставив рог, идет вперед, ничего не видя, не слыша и почти ничего не соображая, что соглядатай с опаской уставился на него и попятился.
Тут Владимиров кинулся на шпиона и они, сцепившись, покатились на землю. Человек боднул головой Артемия Ивановича под вздох и, когда тот разжал руки, бросился бежать. Владимиров встал на четвереньки, чтобы отдышаться, и увидел, как из калитки выскочил Фаберовский с чайником в руках.
– Что же пан сделал! – яростно закричал поляк. – Я же говорил: подходите медленно!
Он размахнулся и метнул чайник вослед убегавшему шпиону. Ударившись о его спину, чайник потерял крышку и выплюнул на незадачливого соглядатая кипяток. Шпион завизжал от боли. Этот визг, огласивший пустынную Эбби-роуд, подстегнул Артемия Ивановича. Он вскочил на ноги и, настигнув верещавшего бродягу, сбил его ударом головы в зад. Наверное, он вовсе убил бы горе-шпиона, не подоспей Фаберовский и не прекрати человекоубийство. Подхватив бродягу за руки, за ноги, они втащили его в дом Фаберовского и заволокли в гостиную.
Соглядатай больше не верещал. Он был грязен, вонюч и лишь тяжело пыхтел, выпучивая глаза, но не мог ни слова сказать.
– Дайте ему коньяку, – велел Фаберовский.
– Может, лучше в морду? – усомнился в действенности предложенного метода лечения Артемий Иванович.
– Пан мыслит, что то поможет?
– Поможет, поможет, – уверенно сказал Владимиров. – На Фонтанке и не таким языки развязывали!
– Ну, тогда пану и карты в руки.
Для начала Артемий Иванович схватил бродягу за воротник и затряс его как грушу, придавая правильное положение голове ударами кулака, но вскоре по просьбе Фаберовского сей метод воздействия пришлось прекратить, потому что из бродяги дождем посыпались на пол вши.
