– Если останемся… – пробормотала Эмма. Голова у нее немного кружилась. – Так. Я, пожалуй, пойду. Джулиан, наверное, уже гадает, куда я запропастилась.
– А ты, я смотрю, прихорашиваешься, – Джулиан выглядел усталым, но собранным. Его каштановые волосы были растрепаны после поездки на мотоцикле.
Эмма рассеянно огляделась по сторонам. Вообще-то она много чего успела притащить из оружейной. В одном углу кучей валялись кинжалы и метательные ножи, в другом – мечи, в третьем – пистолеты, как у полицейских: в основном «глоки» и «беретты».
– Ну да, – ответила она. – Тема вечеринки: «Все, чем можно убить».
Джулиан расхохотался и ушел в ванную. Полилась вода, он принялся чистить зубы. Эмма взяла мужскую рубашку – из тех, что принесли Джулиану, – и надела поверх белья. Не самая сексуальная ночная сорочка, зато удобная.
Вернувшись с добычей, Эмма ждала Джулиана, борясь с нарастающей тревогой и с желанием спросить, все ли у него в порядке. Этот мир умел причинить боль. Их могли убить демоны, изловить помраченные… а если бы они явились сюда пораньше, могли бы превратиться в сияющих чудовищ и стереть с лица земли город-другой.
В самой сердцевине парабатайских уз кроется червоточина. Яд. Тьма, равная содержащемуся в них свету. Парабатаям нельзя любить друг друга, и на то есть причина. И она страшнее всего, что ты можешь вообразить.
Эмма потрясла головой. Нет, она не станет прислушиваться к лживым речам Королевы. Все в Туле́ перепутано и чудовищно – парабатаи не исключение.
А вот разбитыми сердцами тут буквально улицы мостят, и это куда реальнее и опаснее чудовищ. Джулиан отчаянно хочет забрать эту Ливви в их мир… но Эмма слишком хорошо помнила, какое лицо у нее сделалось, когда ей задали вопрос.
Джулиан вышел из ванной: волосы и футболка мокрые, зато, он, кажется, проснулся. Наверняка умывался холодной водой.
– Хм, а арбалеты у них есть? – спросил он, разглядывая мечи, потом выбрал один и стал рассматривать.
Клинок заблестел, пуская зайчики.
В животе у Эммы вспорхнули бабочки – немного, но… в Джулиане-Охотнике, в воине, которым он стал у нее на глазах, было что-то такое… Мышцы перекатывались под кожей. Он ловко взмахнул мечом и с задумчивым видом положил на место.
– Я прихватила один для тебя, – Эмма надеялась, что не слишком покраснела. – Он там, в гардеробе.
Он пошел посмотреть.
– Если удастся проникнуть в Безмолвный город так, чтобы демоны или помраченные не узнали, все это, возможно, и не понадобится.
– Диана всегда говорила: лучшее оружие – то, которое всегда готово к использованию, но которое никогда не используют, – заметила Эмма. – Никогда не могла понять, о чем она.
– Точно, – он улыбнулся, но глаза остались серьезными. – Эмма, мне надо кое-что тебе сказать.
Она выпрямилась. Сердце, кажется, пропустило удар, но лицо осталось спокойным. Джулиан с трудом открывался, даже когда мог что-то чувствовать… Сейчас, пока действовали чары, она больше всего скучала именно по минутам откровенности, общих тайн, разделенного бремени.
Он сел на край кровати и уставился в потолок.
– Я не сказал Ливви, что Тесса просила нас убить Себастьяна.
– Естественно, – кивнула она. – Если мы не сможем проникнуть в Безмолвный город и добыть Орудия Смерти, в этом все равно не будет смысла. Зачем напрасно бередить ей душу?
– Но я сказал, что если мы добудем Меч и Чашу, то заберем их отсюда, чтобы они находились под защитой, в нашем мире.
Эмма промолчала. Непонятно, куда он гнет.
– При Благом Дворе, когда я говорил с Королевой… она сказала, что все парабатайские узы на свете можно разрушить одним махом.
Эмма вцепилась в одеяло.
– Да, и ты сказал, что это невозможно.
Его глаза были похожи на окна, из которых виден океан… которого в этом мире больше не было.
– Мы сделали то, что она просила, принесли ей Черную книгу. И она сказала, что обещала… потому что думала, это будет весело. Смешно. Есть только один способ справиться с этой задачей. Нужно уничтожить самую первую написанную руну парабатаев, которая хранится в Безмолвном городе. И сделать это Мечом Смерти…
– …но в нашем мире Меч сломан, – закончила за него Эмма.
Да, можно представить, как наслаждалась Королева, сообщая такие вести.
– Я не сказал тебе, потому что думал – это уже неважно. Это действительно было невозможно, когда Меч сломан.
– А еще ты не сказал мне из-за заклинания, – тихо добавила она. – Просто не думал, что это нужно.
– Верно, – он прерывисто вздохнул. – Но сейчас мы собираемся принести этот Меч назад, в наш мир. Да, у нас один шанс на миллион, но это вдруг стало возможным. И, может быть, у нас будет выбор. У меня будет выбор.
Эмма столько всего хотела сказать… Слова «Ты обещал, что не станешь» и «Это будет ужасный поступок» готовы были сорваться с языка. Она вспомнила, как уверенно себя чувствовала, когда Джулиан рассказал, чем поманила его Королева.
Но после гибели Ливви так трудно быть в чем-то уверенной…
– Я попросил Магнуса наложить на меня эти чары, потому что был напуган. Я представлял, как мы превращаемся в монстров… Уничтожаем всё и всех, кого любим. У меня под ногтями все еще была кровь Ливви, – он вздрогнул. – Но есть еще кое-что… и этого я боюсь не меньше. Именно поэтому голос Королевы все еще звенит у меня в ушах.
Эмма молча глядела на него.
– Я боюсь потерять тебя. Ты – единственный в мире человек, которого я когда-либо любил… так, и которого когда-либо буду любить. Эмма, я – не я, когда остаюсь без тебя. Если растворить краску в воде, ее уже не извлечь обратно. Я не могу извлечь тебя из себя. Все равно что вырезать свое сердце… А я не хочу больше жить без сердца, теперь я это знаю.
– Джулиан… – прошептала она.
– Я не собираюсь этого делать, – сказал он. – Не стану использовать Меч. Не могу причинять людям ту же боль, что чувствовал сам. Но если мы все же доберемся до дома – с Мечом, – думаю, мы должны выменять его у Инквизитора на изгнание. Вряд ли у нас есть выбор.
– На настоящее изгнание? – ахнула Эмма. – Но они же отнимут у нас детей, они отнимут у тебя…
– Я знаю, – перебил он. – Когда-то я думал, что хуже и быть ничего не может, но теперь понимаю, что это не так. Я держал на руках умирающую Ливви – и это было хуже. И то, что случилось с ней здесь… Потерять всех нас… это тоже неизмеримо хуже. Я спрашивал себя, что бы я выбрал: вынести то, что вынес Марк, быть отрезанным от семьи, но знать, что они здоровы и счастливы… или то, что свалилось на Ливви – знать, что все твои братья и сестры мертвы. И ответ был однозначный: пусть они будут счастливы и в безопасности… даже без меня.
– Джулиан…
