– Яд распространился уже достаточно широко. Конклав знает о гнили, боится ее и возможных последствий.
– А страх сделает их сговорчивыми, – подхватил Инквизитор. – Зара?
– Чародеям становится все хуже, – с видимым удовольствием сказала та. – О трансформациях пока сообщений не поступало, но многие Институты приютили у себя чародеев в надежде вылечить их. Когда те превратятся в демонов, можете себе представить, какой начнется хаос…
– И это позволит нам с легкостью ввести военное положение и избавиться от оставшихся чародеев, – заключил Гораций.
Он всегда видел преимущество в том, чтобы разом напугать Охотников и уничтожить магов. Такая простая вещь, что это существенно ограничит возможности Охотников – например, открывать порталы или лечить необычные недуги, – ему в голову не приходила. А вот Мануэлю приходила. С этими истинно верующими всегда проблемы – им недостает практичности. Ну да ладно. Некоторые чародеи все равно выживут. Когда все требования Когорты будут выполнены, можно будет проявить милосердие и самим победить гниль. Вряд ли Гораций в таком уж восторге от гнили или от того, как она уничтожает ангельскую магию – это просто полезный инструмент. Такой же, как Ларкспиры.
– А вы не боитесь, что превратившиеся колдуны выйдут из-под контроля и начнут убивать Охотников? Или даже обычных людей?
– Ничуть, – безмятежно ответил Инквизитор. – Должным образом тренированный Охотник вполне сможет справиться с чародеем, превратившимся в демона. Если нет, враг окажет обществу огромную услугу, избавив его от слабого звена.
– А вот можно ли доверять Обану – это вопрос, – вставила Зара. – Он, в конце концов, фэйри.
– Можно, – заверил ее Мануэль. – С ним куда проще договориться, чем с его отцом. Он хочет свое королевство, а мы хотим свое. А если мы принесем ему голову принца Кьерана на блюде, он будет очень доволен.
– Ах если бы только все это необязательно было делать в тайне, – вздохнул Гораций. – Должен же Конклав оценить всю праведность нашего плана, всю его славу.
– Но они же не любят фэйри, папа! – Зара всегда все понимала исключительно буквально. – Им не понравится, что мы заключаем с ними договоры и поощряем заражение Идриса, какие бы благие цели мы не преследовали. Работать с демонической магией незаконно… Нет, я конечно, помню, что это необходимо, – поспешно добавила она. – Жаль, что Саманты и Дейна с нами больше нет. Можно было бы с ними посоветоваться.
Мысль о Дейне, павшем жертвой собственной глупости, или о его сестре, бьющейся сейчас головой о мягкие стены камеры, не вызывала у Мануэля особого энтузиазма. Вряд ли кто-то из них оказался бы полезен даже в прежнем своем, относительно здоровом – и целом – состоянии.
– Это великое бремя, дочь моя, – пафосно заявил Гораций, – творить благие дела, и нести его приходится одному.
– Бедный папочка, – Зара любовно похлопала отца по плечу. – Хочешь еще раз посмотреть в магическое зеркало? Это как всегда тебя подбодрит.
Мануэль оживился. Магическое зеркало относилось к тем немногим вещам, которые он скучными не находил. Обан заколдовал стекло так, чтобы оно показывало поля перед Неблагой башней.
Зара установила зеркало; свет от демонских башен заиграл на серебряной оправе. Поверхность мгновенно прояснилась (Зара, как обычно, взвизгнула); возникли зеленые поля и антрацитовая башня. Перед ней рядами выстроились Неблагие войска – их было так много, что они заняли весь экран, уменьшаясь и тая в отдалении: поистине бесконечная армия. Мечи сверкали на солнце, словно кто-то засеял поля бритвенными лезвиями.
– А! Каково? – самодовольно воскликнул Гораций, словно сам собрал эту армию. – Впечатляющее зрелище, не правда ли, Аннабель?
Женщина с длинными темными волосами, молча сидевшая в углу, спокойно кивнула. Ее одежда была почти такая же, как в тот кровавый день в Зале Соглашений. Заре удалось найти довольно точные копии, но сама идея пришла в голову Мануэлю: он решил, что это само по себе станет оружием.
Мало что на свете сильнее страха. Со времени Совета Охотники смертельно боялись Аннабель Блэкторн. Если она появится перед ними, они тут же спрячутся за спину Горация и будут думать только о том, что добрый Инквизитор их защитит.
Что касается Джулиана Блэкторна и остальных членов его надоедливой семейки, там одним страхом дело не обойдется. Будут еще и гнев, и ненависть, и эти эмоции Когорта тоже сумеет использовать.
Гораций нервно хохотнул и продолжил любоваться картинками в зеркале. Тени удлинились. Прячась в них, Мануэль Виллалобос хищно усмехался. К такому повороту событий никто не будет готов.
Все как он любит.
24. В ночь безысходную
Алине Пенхаллоу,
главе Лос-Анджелесского Института
Сегодня над нашей столицей реют белые траурные знамена – и зеленые, дабы ускорить исцеление наших разбитых сердец.
Герои Темной войны, Джонатан Эрондейл и Кларисса Фэрчайлд пали от рук Неблагих. Они находились в стране фэйри с особым заданием Конклава, и гибель их будет прославлена как подобает героям. Увы, их тела пока не обнаружены.
Такое зверское нарушение Холодного мира требует ответных мер. С восхода нынешнего дня в Аликанте мы полагаем себя в состоянии войны с фэйри. Члены Совета обратятся ко Двору с требованием переговоров и репараций. Если кто-то из фэйри будет застигнут за пределами их земель, каждый из вас вправе захватить его и доставить в Аликанте для допроса. Если указанный фэйри окажет сопротивление, он может быть убит на месте, что не станет считаться нарушением Соглашений.
Фэйри хитры, но мы победим и отомстим за наших павших героев. Как предполагают законы военного времени, всем Охотникам полагается в течение сорока восьми часов явиться в Идрис на действительную службу. Пожалуйста, поставьте Конклав в известность о ваших планах перемещений, так как за всеми порталами в Идрис будет установлено наблюдение.
Гораций Диарборн, Инквизитор
NB: Наш консул, Джиа Пенхаллоу, подозревается в незаконных сношениях с фэйри и будет находиться в башне под охраной до тех пор, пока не представится возможность должным образом допросить ее.
– Джиа? – Эмма не поверила своим глазам. – Они что, посадили Консула?!
– Алина сейчас пытается связаться с Патриком, – ответила Хелен. – Домашний арест это одно, но это уже совсем другое. Алина рвет и мечет.
– Кому известно, что вы живы? – требовательно спросил Алек. – Кто знает, что написанное в письме – ложь?
– Все, кто здесь, – Джейс даже растерялся. – Магнус… кстати, где Магнус?
– Спит. А кроме нас?
– Саймон и Иззи. Мама. Майя и Бэт. Это все, – он покрутился в кресле. – А что? Думаете, нам нужно мчаться в Аликанте? Разоблачить их ложь?
– Ни в коем случае, – Джулиан говорил спокойно, но предельно твердо. – Этого делать нельзя.
