– Хорошей стражи! – Джейс взъерошил Клэри волосы.
Диана и Гвин отбыли в Идрис. Эмма глядела им вслед, пока они не превратились в две точки на горизонте и не растаяли в обычной лос-анджелесской дымке. Алек отправился к Магнусу, а остальные решили патрулировать вокруг Института.
– Надо быть начеку, – сказал Джулиан. – Это письмо Когорты – проверка на верность. Они мониторят все Институты, хотят узнать, кто помчится в Аликанте, чтобы принять участие в войне против фэйри. И они понимают, что мы будем тянуть до последнего. Они не должны застать нас врасплох. За нас наверняка возьмутся первыми.
– Это не слишком умно, – нахмурился Марк. – Надо только подождать, и тогда нас можно будет без проблем объявить предателями.
– На это им ума не хватит, – мрачно констатировал Джулиан. – Они злые, но не слишком умные.
– К несчастью, Мануэль довольно умен, – напомнила Эмма, и никто с ней спорить не стал.
Эмме и Клэри досталось дежурить после Джейса и Хелен. Хелен уже ушла внутрь, проверить, как там Алина, и Эмме пришлось сосредоточиться на пейзаже, пока Джейс и Клэри целовались и ворковали.
– Надеюсь, в Аликанте сейчас все в порядке, – сказала она громко – в основном, чтобы убедиться, закончили ли они.
– Без шансов, – отозвался Джейс, отрываясь от подруги. – Они все думают, что я мертв. Наверняка устроят траурный парад. Надо будет выяснить, кто пришлет цветы, и какие.
Клэри закатила глаза, однако, не без восхищения.
– Может, Саймон или Иззи смогут составить тебе списочек. Когда вернемся из мертвых, пошлем цветы им.
– Женщины точно станут оплакивать мою кончину, – Джейс начал подниматься по ступеням. – Наряды будут брать в аренду, точно тебе говорю.
– Ты вообще-то занят, – напомнила Клэри. – И вообще ты тут не единственный мертвый герой.
– Любовь границ не признает, – Джейс внезапно посерьезнел. – Пойду проверю, как там Алек и Магнус. Увидимся позже.
Он помахал им и растворился в сумерках. Клэри с Эммой в полном вооружении двинулись по газону к круговой дорожке вокруг Института.
– В такие времена Джейс ненавидит быть вдали от Алека, – вздохнула Клэри. – Сделать все равно ничего не может… но я понимаю это желание быть рядом с парабатаем, когда он страдает. Я хочу быть с Саймоном.
– Он там не только себя ради, – заметила Эмма; на темно-синем небе таяли последние облачка. – Алеку так лучше, когда он рядом. Для того Алека, в Туле́, самым ужасным было чувство одиночества, когда он потерял Магнуса. Многие его друзья погибли, а его собственный парабатай… ох, лучше бы он тоже погиб.
Клэри вздрогнула.
– Давай поговорим о чем-нибудь повеселее.
Эмма честно постаралась придумать что-нибудь повеселее. Джулиан, наконец, снимет чары? Это не тема для обсуждения. Вот можно еще про Зару, раздавленную большим камнем… но так Клэри подумает, что она очень мстительная.
– Можем про твои видения поговорить, – осторожно предложила она; Клэри удивленно воззрилась на нее. – Ну, помнишь, ты говорила, что видела свою смерть… При Неблагом Дворе, когда заглянула в портал.
– Да, помню. До меня не сразу дошло, что я вижу. Себя, и я была мертва, и одновременно это был сон, который снился мне несколько раз. Но с тех пор, как мы вернулись из страны фэйри – ни разу. Я думаю, сон был на самом деле про Туле́.
Трава кончилась – дальше были пустыня и заросли кустарника. Океан лежал в отдалении широкой голубой полосой.
– Ты говорила Джейсу?
– Нет, только не сейчас. Я себя ужасно глупо чувствую… как будто он никогда меня не простит. К тому же ему сейчас надо сосредоточиться на Алеке и Магнусе – всем нам надо на самом деле.
Она пнула камешек.
– Я Магнуса помню с детства. В первую нашу встречу он поймал меня за тем, что я таскала его кошку за хвост. Я тогда понятия не имела, что он может одним махом превратить меня в лягушку… или в почтовый ящик.
– С Магнусом все будет в порядке, – сказала Эмма, но прозвучало это не слишком уверенно. Да и откуда бы взяться уверенности?
– У меня просто такое ощущение, – голос Клэри дрогнул, – что если мы потеряем чародеев… если Когорте удастся стравить Охотников с Нижнемирскими и развязать войну… то все, что я в жизни делала, окажется бесполезным. Все, чем пожертвовала в Темную войну. Это значит, что никакой я не герой. И никогда им не была.
Клэри прислонилась к скале – на нее еще Тай любил залезать. Она явно держалась из последних сил, чтобы не заплакать. Эмма в ужасе уставилась на нее.
– Клэри, вообще-то это ты научила меня тому, что значит быть героем. Это ты говорила, что герои далеко не всегда побеждают. Иногда они проигрывают, но все равно продолжают сражаться.
– Я думала, что сражалась. И, видимо, думала, что победила, – всхлипнула Клэри.
– Я была в Туле́, – свирепо сказала Эмма. – И этот мир такой, как он есть, потому что в нем больше нет тебя. Ты стала поворотной точкой, после тебя все пошло по-другому. Без тебя Себастьян выиграл бы Темную войну. Без тебя погибла бы масса народу и… и много добра просто бы не случилось.
Клэри судорожно вдохнула.
– И борьба никогда не прекратится?
– Это вряд ли.
Они возобновили обход. Тропинка поворачивала через кусты – темно-зеленые и белесо-фиолетовые. Солнце низко висело над горизонтом, обращая песок в золото.
Они завернули за угол Института.
– В Туле́ разум Джейса был полностью под контролем Себастьяна. Но было и еще кое-что… я этого в библиотеке не сказала. Себастьян сумел взять Джейса под контроль только потому, что соврал о своем участии в твоей смерти. Он ужасно боялся, что даже под чарами, сколь бы они ни были сильны, Джейс ни за что не простит ему твоей гибели.
– И ты говоришь мне все это… – Клэри искоса посмотрела на нее.
– Я говорю тебе все это, потому что Джейс простил бы тебе что угодно. Иди, скажи ему, что ты была дурой, но на то имелись свои причины, и попроси жениться на тебе.
Клэри расхохоталась.
– Как романтично!
– Я исключительно о сантиментах, – усмехнулась Эмма. – Насчет предложения решай сама.
Хелен отвела Магнусу и Алеку одну из самых больших комнат в доме. Джейс решил, что когда-то она, возможно, принадлежала Блэкторнам-родителям.
Было даже странно думать про родителей и не представлять на этом месте, в качестве попечителя детей, Джулиана – спокойного, компетентного, скрытного. Но человек предполагает, а судьба располагает… Джулиан вряд ли хотел стать родителем своим братьям и сестрам в возрасте двенадцати лет, так же как он, Джейс, не заказывал покинуть Идрис и потерять отца в возрасте девяти. Он бы сам не поверил, скажи ему кто-нибудь, что в Нью-Йорке он обретет новую семью – и гораздо лучше прежней. А Джулиан бы не поверил, что полюбит своих братьев и сестер так яростно, что одно это искупит все страдания. Так, во всяком случае, думал Джейс.
