– Я – Эмма Карстерс, я несу Меч Смерти, – промолвила она. – Отворись во имя Маэллартаха!
Ответом ей была тишина, и Эмма пришла в ужас. Что если Меч Смерти из Туле́ – какой-то другой? Не такой, как надо? Что если атомы в нем расположены иначе и его магия чужда этому миру? Но спустя секунду, растянувшуюся на целую вечность, дверь распахнулась – беззвучно, как будто гора открыла рот. Эмма скользнула внутрь, с опаской бросив через плечо взгляд на лес, застывший и безмолвный.
Как только она вошла, дверь так же беззвучно закрылась, и Эмма очутилась в узком коридоре с гладкими стенами, перед лестницей, ведущей вниз. Свет колдовского огня плясал на мраморных стенах. Эмма спускалась по ступеням, и ей чудилось, будто она вернулась в прошлое и движется через собственные воспоминания. Безмолвный город в Туле́, опустевший и заброшенный. Огненные круги, горевшие, пока они с Джулианом скрепляли обрядом узы парабатаев. Пока она, Эмма, совершала худшую в своей жизни ошибку. Ту, которая привела ее сюда.
Эмма вздрогнула: перед ней открылась главная часть Города, где стены были выложены черепами и берцовыми костями, а с потолка свисали изящные костяные люстры. Да, в Туле́ ей хотя бы не пришлось ходить здесь одной!
Наконец, она добралась до Зала Говорящих Звезд. Здесь все было так же, как и во сне. Пол мерцал, словно звездное небо, внезапно оказавшееся под ногами. Звезды огибали узкой дугой базальтовый стол, за которым собирались во время заседаний Безмолвные Братья. Сейчас стол пустовал, и Меча на его обычном месте не было.
Эмма ступила на дорожку звезд. Каблуки тихонько постукивали о мрамор. Она помнила, что во сне пол перед ней просто открылся. Но сейчас ничего такого не произошло. Эмма потерла усталые глаза, нащупывая в себе тот инстинкт, который подсказал ей, как открыть дверь в Город.
«Я – парабатай, – подумала она. – Магия, что связывает меня с Джулианом, вплетена в этот зал, в саму ткань судьбы нефилимов».
Она нерешительно дотронулась до лезвия Меча Смерти. Провела по нему кончиком пальца, мысленно возвращаясь в тот миг, когда она стояла с Джулианом в кольце огня: «…твой народ будет моим народом, твой Бог – моим Богом…»
Капля крови выступила на пальце и упала на мраморный пол. Раздался щелчок, и пол, казавшийся совершенно целым, дал трещину и отъехал назад, словно крышка. Внизу разверзлась черная яма.
В этой яме стояла скрижаль. Сейчас Эмма видела ее куда отчетливее, чем во сне. Гладкий кусок белого базальта, а на нем – руна парабатаев, нарисованная кровью, настолько давно, что сама кровь успела высохнуть и раскрошиться: остался только красно-бурый след в форме руны.
У Эммы перехватило дыхание. Вопреки всему, что она намеревалась сделать, сердце ее невольно затрепетало при виде чего-то столь древнего и могущественного. Задыхаясь, она подняла Меч обеими руками, острием вниз.
Мысленно она уже видела, как совершила то, зачем пришла: видела, как Меч опускается, раскалывая скрижаль надвое. Слышала треск, с которым распадается камень. И отголоски этого звука – звон, с которым лопаются узы парабатаев. Стон разбитых сердец по всему миру. Эмма представила, как они тянутся друг к другу в ужасе, не понимая, что произошло, – Джейс и Алек, Клэри и Саймон…
Эту боль почувствует и Джулиан.
Эмма беззвучно всхлипнула. Она станет изгоем, парией, отверженной, словно Каин. Клэри и все остальные отвернутся от нее. Нельзя причинить людям такую боль и надеяться на прощение.
Но затем она снова вспомнила о Диане из Туле́. «Их руны горели огнем, словно в жилах у них вместо крови текло пламя. Если кто-то поднимал против них клинок, тот просто рассыпался в руках. Черные знаки появлялись по всему телу, и они превращались в чудовищ… – физически. Я сама этого никогда не видела, имей в виду, только слышала через третьи руки. Рассказывали про огромных, сияющих, безжалостных созданий, выкашивавших целые города. Себастьян бросил против них тысячи демонов. Куча простецов и Охотников просто погибла».
Нет! Они с Джулианом не станут чудовищами! Они не уничтожат всех, кого знают и любят. Лучше уничтожить узы парабатаев, чем быть в ответе за столько смертей и разрушений. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как Джем рассказал ей о проклятии. И они уже перепробовали все, чтобы спастись от него. «В конце концов эта сила сведет их с ума и превратит в чудовищ. Они уничтожат свои семьи, всех своих любимых. Они повсюду будут сеять смерть».
Так что другого выхода нет. Пальцы стиснули рукоять еще крепче. Эмма подняла Маэллартах.
«Прости меня, Джулиан!»
– Стой! – голос раскатился эхом по коридорам Города костей. – Эмма! Что ты делаешь?
Она обернулась, не отступая от Говорящих Звезд и не опуская Меча. У входа в зал стоял Джулиан, белый от ужаса, и глядел на нее потрясенными глазами. Ему явно пришлось бежать: грудь тяжело вздымалась, в волосах запутались листья, ботинки были в грязи.
– Ты не остановишь меня, Джулиан, – прошептала она чуть слышно. – Даже и не пытайся.
Он протянул к ней руки, словно желая показать, что безоружен, и сделал шаг вперед. Но Эмма покачала головой, и он остановился.
– Я всегда думал, что это придется сделать мне, – промолвил он. – Мне и в голову не могло прийти, что это будешь ты.
– Уходи, Джулиан! Я не хочу, чтобы ты был к этому причастен. Если меня найдут здесь, не хочу, чтобы схватили и тебя.
– Я знаю, – сказал он. – Ты приносишь себя в жертву. Ты знаешь, что они станут искать виноватого – среди тех, кто мог воспользоваться Мечом Смерти. И ты хочешь, чтобы виноватой оказалась ты. Я знаю тебя, Эмма. Я отлично понимаю, что ты делаешь. – Он подошел еще на шаг ближе. – И я не буду тебя останавливать. Но и ты не сможешь заставить меня уйти.
– Нет, Джулиан! – воскликнула она. – Они изгонят меня, и это еще в лучшем случае, – даже если власти Горация придет конец. Даже Джиа не посмотрит на такое сквозь пальцы. Такого никто не простит! Они не поймут… Если ты останешься со мной, они подумают, мы это сделали потому, что хотели быть вместе. У тебя отберут детей! Нет, я этого не допущу. Только не после всего, что…
– Эмма! – Джулиан снова потянулся к ней. Браслет из морского стекла у него на запястье сверкнул ярким пятном в сумраке Города костей. – Я тебя не брошу. Я никогда тебя не оставлю. Даже если ты разобьешь эту руну, я все равно останусь с тобой.
Эмма больше не могла сдержать слез. Она заплакала навзрыд и рухнула на колени, так и не выпустив из рук Меча. Она сама не понимала, что чувствует: беспредельное отчаяние или облегчение, равного которому не знала до этой минуты. Джулиан тихо подошел и опустился рядом с ней, склонив колени на холодный мрамор.
– Почему сейчас? – спросил он. – Магнус ведь говорил, что у нас есть запас времени…
– Моя руна жглась… и твоя тоже, я знаю, не отрицай. И еще – вот это… – Она закатала рукав свитера и повернула руку ладонью вверх, показывая знак на предплечье: темную паутину, все еще небольшую, но разраставшуюся с каждым днем. – По-моему, времени у нас не осталось.
