– Тогда мы можем избавиться от Меток, – предложил Джулиан. Он говорил мягко, ободряюще – тем голосом, который берег для людей, самых дорогих его сердцу. – И ты, и я. Я думал, что…
Эмма покачала головой:
– Я говорила с Джемом на собрании. И он сказал, что не сделает этого – ни за что и никогда. А Магнус один не справится… – У нее перехватило дыхание. – В Туле́ Диана рассказала мне, что когда Себастьян начал брать верх, парабатаи в ее мире стали монстрами. Их руны начали гореть, кожа покрылась черными узорами, и в конце концов они превратились в чудовищ. Это же происходит и с нами, Джулиан. Все эти разговоры насчет проклятия, которое превращает нас в чудовищ… Понимаешь, не в этом дело! Просто в самой сути этих уз таится что-то ужасное! Что-то вроде… вроде раковой опухоли.
– Почему ты мне сразу не сказала? – спросил Джулиан после долгой паузы.
– Я сама не сразу в это поверила, – прошептала Эмма. – Я думала – может, такое происходит только в Туле́. Но потом наши руны начали жечься. И этот черный узор у меня на руке… Когда я его увидела, я поняла…
– Но все-таки мы не можем быть уверены, – мягко возразил Джулиан. – Я знаю, что ты чувствуешь. Тебя всю трясет, да? Трудно собраться с мыслями? И сердце колотится, как сумасшедшее…
Эмма кивнула.
– Откуда ты…
– Со мной то же самое, – сказал Джулиан. – Я все-таки думаю, что это проклятие. Джем сказал, оно даст нам силу. И у меня такое чувство… знаешь, как будто я весь наэлектризован, даже свечусь! И меня тоже трясет.
– Но на вид ты вроде в порядке, – нахмурилась Эмма.
– Я еще не отошел от чар. Осталось еще немного защиты, – объяснил Джулиан. – Это все равно что вылезать из ямы: просто ты уже добралась до верха, а я – еще нет. – Он обхватил руками колени. – Я понимаю, чего ты боишься. Любой на твоем месте испугался бы. Но я все-таки хочу попросить тебя кое-что для меня сделать. Пожалуйста, Эмма! Поверь!
– Поверить? – переспросила она. – Во что?
– В нас, – сказал Джулиан. – Даже после того, как ты сказала мне, что нам запрещено любить друг друга… Даже после того, как я понял, что нам не надо было становиться парабатаями… В общем, даже после этого у меня остались воспоминания о том, как чудесно нам с тобой было вместе. Как наша дружба превратилась в нечто святое. И я по-прежнему верю в наши узы, Эмма! Я верю в узы парабатаев. Верю, что они важны. Верю во все то прекрасное, что есть между Алеком и Джейсом, и в то, что когда-то было у Джема.
– Но что если эти узы обернутся против нас? Наша величайшая сила станет худшей нашей слабостью!
– Вот потому-то я и прошу тебя поверить, – повторил он. – Если не можешь поверить в саму идею, просто поверь в нас! Завтра мы, возможно, пойдем на битву. Мы – против них. И чтобы устоять и победить в этой битве, нам понадобятся Джейс и Алек, Клэри и Саймон… да и мы с тобой! Нам понадобятся все наши силы, понимаешь? Так что, Эмма… всего один день! Мы терпели дольше. Осталось продержаться всего один день.
– Но мне понадобится Меч Смерти, – возразила Эмма, прижимая к себе клинок. – Без него ничего не получится.
– Если мы завтра победим, сможем попросить помощи у Конклава, – сказал Джулиан. – А если нет – что ж, Гораций с радостью избавит нас от рун. Сама понимаешь, он будет только счастлив.
– Я и сама об этом думала, – призналась Эмма. – Но мы ведь не можем знать наверняка, правда?
– Не можем, – согласился он. – Но если ты все-таки это сделаешь… если ты решишь уничтожить узы, я останусь здесь, с тобой, и разделю с тобой вину. Ты никак не сможешь помешать мне.
– А как же дети? – прошептала она.
Мысль о том, что Джулиана разлучат с ними, что на Блэкторнов обрушится новое горе, была невыносима.
– Теперь у них есть Хелен и Алина, – пожал плечами Джулиан. – Я не единственный, кто способен позаботиться о нашей семье. Когда мне было хуже всего, ты делала для меня все, что могла. Теперь пришла моя очередь.
– Ладно, – вздохнула Эмма. – Хорошо. Я подожду еще один день.
И, словно услышав ее слова, мраморный пол перед ними бесшумно сомкнулся, скрывая скрижаль парабатаев из виду. Эмме так хотелось взять Джулиана за руки, посмотреть ему в глаза и сказать, как она ему благодарна! И еще больше хотелось сказать те слова, которые для них были запретны… но она только молча поглядела на него, гадая про себя, звучали ли эти слова в Безмолвном городе хоть раз… хотя бы у кого-то в мыслях… Если да, то наверняка в них были те же чувства, которые сейчас испытывала она: отчаяние пополам с надеждой.
«Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя».
30. И бриллианты, что звездой горят…
Эмма проснулась от звука – кто-то тихонько скребся в палатку. Она проспала всю ночь без сновидений, ненадолго открыв глаза лишь тогда, когда Кристина пробралась внутрь на цыпочках и завернулась в одеяла. Теперь проснуться было нелегко: глаза слипались, голова налилась тяжестью. Сквозь щель палатки виднелось серое небо, затянутое тучами.
Снаружи послышался голос Хелен.
– Сбор через тридцать минут, – сообщила она и двинулась дальше, к другим палаткам.
Кристина застонала и перекатилась на пол из гнезда одеял. Как и Эмма, она спала одетой.
– Где мое стило? Нам надо… – тут она зевнула во весь рот, а потом продолжила: – …надо нарисовать друг другу Метки. Надеюсь, нас не оставят без кофе.
Эмма стянула с себя свитер и задрожала от холода. Кристина тоже разделась до майки. Девушки начертили друг другу руны: Эмме достались Метки Проворства и Твердой Поступи, Кристине – Блокирующая и Отводящая, а третьей и четвертой для обеих стали Верная Рука и руна Зоркости. Кристина не спросила, почему Эмма не обратилась за рунами к Джулиану. Обе они прекрасно знали, почему.
Застегнув и зашнуровав на себе боевое снаряжение, они выбрались из палатки и остановились, разминая затекшие мышцы. Небо набухло дождевыми тучами, земля была мокрой от росы. Похоже, все остальные уже проснулись: Саймон застегивал «молнию» на куртке, Изабель полировала полуторный меч. Магнус, по серьезному случаю одевшийся сегодня в темное, помогал Алеку затянуть ремень колчана. Алина чертила на затылке Хелен руну Стойкости. Марк в оружейном поясе, ощетинившемся кинжалами, стоял у костра и помешивал в котелке овсянку.
– У-у-у… овсянка… – заныла Кристина. – А где мой кофе?
– Кофе – зло! Сколько раз тебе повторять? – проворчала Эмма. – Дай сюда руку, наркоманка. Нарисую тебе руну Энергии.
Кристина что-то буркнула себе под нос, но руку дала: хорошая руна Энергии бодрила не хуже кофеина. Эмма с нежностью поглядывала на подругу, водя по коже стилом. Она подозревала, где Кристина провела полночи, но сейчас было не время для расспросов.
– Просто не верится, что все это по-настоящему, – заметила Кристина, когда Эмма нанесла последний штрих.
