На песок перед ней упала чья-то тень.
– Эй, привет, – сказал Диего.
Он сел рядом на большой плоский камень. В футболке и закатанных карго-штанах брат выглядел совсем обыденно, она совсем отвыкла от этого за последнее время. Жуткий шрам через все его лицо быстро заживал, как у всех Охотников, но полностью не исчезнет никогда. Снаружи ему никогда уже не быть Идеальным Диего. Зато внутри он очень изменился к лучшему… А это гораздо важнее.
– En que piensas? – он так часто задавал ей этот вопрос, что тот уже превратился в их личную шутку.
«О чем думаешь?»
– Мир стал таким странным, – она разглядывала пальцы ног в открытых сандалиях. – У меня в голове не укладывается, что Аликанте для нас потерян. Родина Охотников больше не наш дом.
Она помолчала.
– Мы с Марком так счастливы вместе, но от этого тоже грустно. Теперь, после того, как мы потеряли Кьерана, от наших отношений словно кусок отрезали. Примерно так же, как был Идрис и все, нет его. Недостающий фрагмент. Мы все еще можем быть счастливы, но целыми уже не станем.
Она впервые заговорила с Диего о своей странной личной жизни и не знала, как он отреагирует. Он просто кивнул.
– Мир не идеален. Сейчас ему нанесена глубокая рана, но это все равно лучше, чем Холодный мир, и гораздо лучше, чем Когорта. Мало кому выдается шанс исправить несправедливость, а тебе, Кристина, он выдался. Ты всегда хотела покончить с Холодным миром, и сделала это.
Это было странно и трогательно. Она благодарно улыбнулась.
– Думаешь, мы еще когда-нибудь услышим об Идрисе?
– «Когда-нибудь» – это очень долго, – он сложил руки на коленях.
Пока сообщения с Идрисом не было. Алек на правах Консула отправил туда огненное письмо с сообщением о прекращении Холодного мира, но ответа не получил. Возможно, его послание там даже не получили: вокруг Идриса теперь стояли невиданные раньше защиты, толще и прочнее обычного. Родина Сумеречных охотников стала сама себе и крепостью, и тюрьмой.
– Зара очень упряма. Времени и правда может пройти много, – Диего помолчал. – Алек предложил мне пост Инквизитора. Конечно, еще будет голосование, но…
– Поздравляю! Это же чудесно! – Кристина бросилась ему на шею.
– Но я чувствую, что недостоин, – кажется, Диего был не очень этому рад. – Гвардия Консула и стража тюрьмы находились под влиянием Когорты. То же самое я сказал Хайме, когда они привели Зару и других пленников, но официального протеста подавать не стал. Решил, что только я, возможно, вижу в этом проблему.
– Никто не мог предвидеть случившегося, – покачала головой Кристина. – Никто не мог предугадать этот шантаж самоубийством, и ничто другое бы не сработало, даже будь вся гвардия на их стороне. К тому же пост Инквизитора – не награда и не подарок. Это служение. Способ поблагодарить мир за его дары.
– Видимо, да, – улыбнулся Диего.
– Впрочем, приятно сознавать, что если мне понадобится склонить закон на свою сторону, у меня будет могущественный друг, – подмигнула она.
– Я смотрю, ты многому научилась у Блэкторнов, – мрачно заметил Диего.
Над ними прошла тень – темнее облака и гораздо крупнее чайки. Кристина запрокинула голову. Кто-то летел по небу, мерцая белизной на фоне глубокой синевы. Силуэт описал круг и начал снижаться.
Кристина вскочила и спрыгнула со скалы на песок.
Огромный пылающий красно-оранжевый шар солнца коснулся горизонта, разбросав по волнам золотые сети.
Джулиан стоял на верхней приливной отметке, где волны оставили на песке темную полосу. Рядом с ним стояла Эмма. Ее светлые золотые волосы вырвались из заколки, чему он втайне был рад: он любил ее волосы. Как прекрасно было вот так стоять рядом, держать ее за руку и не ждать, что кто-то нервно прищурится, увидев их. Почти все знакомые отнеслись к новости об их отношениях так спокойно, что впору было задуматься, уж не знали ли все о них уже давно.
Может, и знали. Да какая теперь разница.
Джулиан снова взялся за краски – писал Эмму, когда удавалось заставить ее позировать. Он так долго рисовал ее втайне, выплескивая свои чувства лишь на бумагу и холст, что писать ее движущейся, смеющейся, улыбающейся, вихрем золота, синевы и охры – было даже слишком прекрасно.
Еще он писал Тая у кромки воды и Дрю – задумчивую или хмурую, и Хелен с Алиной, и Марка, глядящего вверх, словно он ищет звезды средь бела дня.
И конечно же, Ливви. Ливви, которую он всегда знал и любил, а иногда – Ливви из Туле́, которая помогла его сердцу исцелиться после потери сестры.
Хотя полностью оно не исцелится никогда. Всегда будет болеть – как после смерти отца и матери. После гибели Артура. Теперь он навсегда останется лоскутным одеялом любви и горя, побед и утрат. Таковы все Охотники. Любовь помогает принять скорбь, но чувствовать ты должен все.
Теперь он точно это знал.
– Можно с тобой поговорить, Джулс?
Не выпуская Эмму, он обернулся. Это был Марк. От солнца его золотые глаза сияли еще ярче. Он все еще оплакивал потерю Кьерана, но сейчас, на пляже, среди родных, хотя бы улыбался.
– Поговорите, мальчики, – Эмма поцеловала Джулиана в щеку и побежала по песку к Клэри и Джейсу.
Марк сунул руки в карманы джинсов.
– Алек предложил мне работу, – сказал он. – Помогать руководить Альянсом. Но я не уверен, что мне стоит принять предложение. Думаю, лучше остаться тут и помогать Хелен с Алиной, пока ты будешь путешествовать, – чтобы ты не беспокоился. Ты слишком долго о нас заботился. Теперь позабочусь я.
Любовь к брату захлестнула Джулиана – если и была раньше какая-то ревность, от нее не осталось и следа. Хорошо, что Марк вернулся.
– Соглашайся, – он положил ему руки на плечи.
– Соглашаться?! – удивился Марк.
– Ни о чем не беспокойся. Все уже не так как раньше, – сказал Джулиан и только сейчас, кажется, сам поверил в это. – Раньше мне приходилось обо всем заботиться, потому что кроме меня этого не сделал бы никто. Но теперь Хелен и Алина дома. Они хотят заниматься Институтом, детьми… – все эти годы они только об этом и мечтали.
– Ты всегда принадлежал обоим мирам, – сказал он уже тише, – фэйри и нефилимам. В этом твоя сила и польза, которую ты можешь принести. Действуй. Я хочу, чтобы ты был счастлив.
Марк порывисто обнял его. Джулиан обнимал брата, об их ноги разбивался прибой – он держал его крепко, как в своих мечтах все эти годы, пока Марка с ним не было.
– Марк! Ох, Марк!
Братья отпустили друг друга. К ним по берегу, выписывая зигзаги между гостями и хозяевами вечеринки, мчалась Кристина, раскрасневшаяся от волнения. Добежав, она вцепилась в его руку.
– Марк, mira! Смотри!
