– Зара, – повернулся оратор к дочери, – покажи им, какое надругательство учинил Дивный народ над одним из нас!
С выражением угрюмого довольства на физиономии Зара промаршировала к столу и жестом фокусника, выступающего перед благодарной публикой, сдернула черное покрывало.
К потолку взмыл стон ужаса. У Дианы ком встал в горле. На столе, словно готовые к аутопсии, распластались останки Дейна Ларкспира. Голова запрокинута, рот раскрыт, словно в безмолвном крике, грудная клетка – в клочья: белые кости и желтые связки торчат сквозь гротескные рваные раны. Кожа пепельная и иссохшая, словно он мертв уже не первый день.
– Перед вами отважный юноша, – Гораций уже практически кричал, – который был послан в страну фэйри с мирной миссией, и вот что они нам вернули! Этот растерзанный труп!
Раздался дикий крик. Женщина с теми же черными волосами и костистым лицом, что и у Дейна, вскочила на ноги. Елена Ларкспир, поняла Диана. Тучный мужчина с лицом, словно пытавшимся провалиться внутрь от ужаса и потрясения, сгреб ее в объятия и под устремленными на них взглядами буквально выволок из комнаты.
Диане стало дурно. Она не любила Дейна Ларкспира, но он был всего лишь ребенок, и горе родителей неподдельно… Так узнать о гибели собственного ребенка!
– Какое представление! – с горечью прокомментировал Кадир. – Диарборн всегда был больше лицедеем, чем политиком.
Ласло Балош через проход между рядами метнул на них нехороший взгляд. Официально он в Когорту не входил, насколько Диана знала, но точно ее поддерживал.
– И воистину его растерзали! – вскричала уже Зара, возбужденно блестя глазами. – Посмотрите на следы укусов! Это работа келпи! Возможно, с помощью вампиров или вервольфов…
– Прекрати, Зара, – вполголоса бросил Мануэль, но ее воплей все равно, кажется, никто не заметил.
В зале воцарился хаос. Охотники ругались и сыпали проклятиями на дюжине разных языков. Диану накрыло холодным отчаянием.
– И это еще не все! – продолжал Гораций. – Другие преступления Нижнемирских тоже выплыли на поверхность за последние несколько дней. Группа бравых центурионов, верных Охотничьему наследию, обнаружила Неблагого принца, скрывавшегося в Схоломанте – тут он с гордостью повернулся к Заре и Мануэлю. – Приведите предателей!
– Мы так не поступаем, – прошептала Диана. – Охотники так себя не ведут, даже со своими же нарушителями…
Она не закончила, а Кадир не успел ответить. Зара с Мануэлем скрылись в коридоре за помостом и вернулись в сопровождении Тимоти Рокфорда. Между ними показались трое студентов – и все они были знакомы Диане.
Диего Розалес, Райан Мадуабучи и Дивья Джоши.
Руки связаны за спиной, рты запечатаны рунами Молчания – такие обычно носили только Безмолвные Братья. Диана встретилась глазами с Диего – и в них был неприкрытый ужас.
– Руны Молчания, – с отвращением произнес Кадир; зал вокруг взорвался шквалом криков. – Только представить, что с тобой так… заткнуть человеку рот, лишить возможности протестовать.
– Ты что творишь, Гораций?! – Диана вскочила на ноги. – Это же дети! Дети Сумеречных охотников! Наш долг – защищать их.
Усиленный голос Инквизитора зло заметался по залу.
– Да, это наши дети! Наша надежда на будущее. И это из-за наших симпатий к Нижнемирским они так легко пали жертвой обмана. Эти заблудшие души хитростью вывели из Схоломанта принца фэйри, который прямо перед этим жестоко, зверски напал на еще одну многообещающую представительницу нашей молодежи.
В комнате стихло. Диана переглянулась с Кадиром: что еще задумал Диарборн?
Мануэль, мерцая злорадством, покосился куда-то налево. Через мгновение на помост взошел Гладстон, волоча за собой девушку в порванном платье и плаще центуриона на плечах.
Саманта Ларкспир… Черные волосы спутанными прядями свисали на лицо, глаза метались по сторонам, словно пойманные в ловушку насекомые. Руки висели по сторонам, пальцы скрючены в когти – вот она подняла одну руку и стала делать странные движения, будто отмахиваясь от мух.
К горлу Дианы подступила тошнота.
Мануэль подошел к ней, беззаботно заложив руки за спину.
– Саманта Ларкспир! – зал простонал, осознав, что это дитя – сестра убитого и искалеченного мальчика на столе. – Расскажи нам о принце Кьеране.
Саманта принялась яростно мотать головой, тряся волосами.
– Нет, нет! Больно, как больно… – заныла она. – Не заставляйте меня думать про принца Кьерана!
– Бедная девочка! – на весь зал возвестил Ласло Балош. – Нижнемирские нанесли ей такую травму!
Диего отрицательно закачал головой, Райан попытался что-то сказать, но не смог издать ни звука. Дивья просто устремила на Мануэля каменный взгляд, полный чистой ненависти.
– Возможно, ты хочешь поговорить с нашими пленниками, – предложил Мануэль масляным голосом, едва не мурлыкая. – С теми, кто дал принцу Кьерану сбежать.
Но та с искаженным от ужаса лицом шарахнулась прочь от Диаго и остальных.
– Нет! Нет! Не подпускайте их ко мне! Не дайте им смотреть на меня!
Диана упала в кресло. Что бы там ни случилось с Самантой на самом деле, Кьеран и прочие тут были ни при чем… но она чувствовала настроение толпы – чистый, беспримесный страх. Никто в зале больше не хотел услышать, что дети могут сказать в свое оправдание.
– Что он собирается делать? – пробормотала она себе под нос. – Что он сделает с Диего и ребятами?
– В тюрьму посадит, – траурно отозвался Кадир. – В назидание народу. Пока Меч Смерти сломан, судить их нельзя. Гораций будет держать их под замком, чтобы инспирировать ужас и ненависть. И тыкать пальцем, как только кто-то усомнится в его политике. Нет, ты только посмотри на них!
На помосте рыдала в голос Саманта. Мануэль обнимал ее, словно желая утешить, но на самом деле крепко держал, не давая вырваться и убежать. Девушка завывала, толпа вторила ей, требуя от Горация говорить.
Тот шагнул вперед; голос громом раскатился над залом. Зара рядом взирала на происходящее с гордостью и нескрываемым удовольствием.
– Мы не допустим, чтобы еще кто-то из юных Охотников пострадал или погиб! – прокричал Диарборн, и толпа ответила дружным одобрительным ревом.
Как будто Диего и Дивья, и Райан – не юные Охотники. Как будто они не страдают!
– Мы не допустим, чтобы наш мир, нашу жизнь вот так взяли и вырвали у нас из рук! – взывал Гораций (пальцы Мануэля вонзились в плечи пытавшейся вырваться Саманты). – Мы должны быть сильными, чтобы защитить наших детей и нашу родину! Пришло время нефилимам занять свое место!
Он воздел сжатые кулаки к потолку.
– Кто со мной? Проголосуем за принудительную регистрацию всех Нижнемирских!
Ответный вой толпы был подобен реву реки, вырвавшейся из берегов, и паводок этот начисто смыл всю надежду, какая еще оставалась у Дианы до этого момента.
