Нефтяная промышленность Одессы, возможно, и является самой прибыльной ее отраслью, но не слишком уступает ей и торговля нелегальным оружием из Украины и Приднестровья. Эта торговля началась в конце 1991 года, когда Леонид Кравчук, в то время президент Украины, постановил сформировать в Министерстве обороны коммерческий отдел, главной задачей которого было обратить в наличность огромные запасы советского оружия, унаследованного Украиной. Вскоре в Одессе возникла компания Global Technology Inc. (GTI), которая, в обход эмбарго ООН, направила в бывшую Югославию судно «Ядран Экспресс», доверху груженное оружием (несмотря на хорватское название, зарегистрировано оно было в Нигерии). Удивительно, сколько российских и украинских граждан и компаний участвовали в снабжении оружием хорватов, боснийцев и албанцев, если принять в расчет часто провозглашаемую солидарность русских и украинцев с сербами, их православными братьями-славянами.
Но как мы увидим дальше, больше всего оружия отправляли на Украину африканские государства и группировки, чтобы затем оно попадало к одесским посредникам по продаже оружия.
Процесс криминализации украинского правительства и государственных институтов шел под «руководством» Леонида Кучмы. Большинство людей отождествляет преступность с наркотиками, проституцией, торговлей людьми и подобными занятиями. Однако главные мафиозные боссы России и Украины понимали: если ты хочешь грести деньги лопатой, то инвестировать надо в два таких «законных» бизнеса, как торговля оружием и энергетический сектор. Для афер с «Евралтрансгазом» и «Итерой» было характерно слияние преступности и государства в газовой отрасли; в Одессе война за нефтяной экспорт сделала их противниками. У Карабаса была совесть, хотя он и оставался преступным авторитетом. Но даже мафия уходит с дороги там, где государство со всей его мощью включается в дела коррупции и преступности международного масштаба, как сделала это Украина Кучмы. Впрочем, даже Кучма и его друзья старались создавать видимость порядка и приличий – в отличие от соседа Украины, Приднестровской Республики.
Когда Павел Чобану приглашает меня в свою «Ауди», я замечаю, что он одевается в том же стиле, что и Карабас, щеголяя в черном пиджаке поверх черной футболки. Стоит поздняя осень, и уже в сумерках мы выезжаем из Кишинева, молдавской столицы, в Тирасполь, столицу Приднестровья. Я инстинктивно хватаюсь за бумажник. Когда я в последний раз три дня ездил по Приднестровью, мой бумажник облегчили на 50 долларов пограничники: если бы я не раскошелился, они бы с радостью (и незаконно) взяли меня под стражу. «Это там в порядке вещей», – бодро уведомили меня дипломаты в Кишиневе.
Однако господин Чобану является главой Молдавской футбольной ассоциации, и в Тирасполе он желанный гость, так что те самые пограничники, которые недавно вымогали у меня деньги, махали нам рукой, предлагая проехать, подобострастно отдавали честь, а на наши паспорта едва взглянули. Чобану везет нас на футбольный матч, где едва ли стоит ждать игры высокого европейского класса: тираспольский «Шериф» встречается с кишиневским «Зимбру».
Приднестровская граница – это не просто инструмент для преступных поборов, это еще и машина времени. Въезжая в Тирасполь, вы видите статую Ленина на постаменте перед зданием парламента, а плакаты тем временем напоминают людям, что «наша сила – в единстве». Мы и вправду вернулись в СССР, и на лицах здешних жителей, бредущих вдоль пустынных улиц, проступает сочетание скуки и утомления, незабываемое с советских времен. Картина этого общественного анахронизма становится еще ярче, стоит только зайти на потрясающий домашний стадион тираспольского клуба «Шериф».
В комплекс, принадлежащий «Шерифу», входят два полноразмерных футбольных стадиона, спортивная арена, пригодная для проведения соревнований по всем видам спорта для закрытых помещений, первоклассная тренировочная база, спортивная школа, а также гостиница, ресторан и бар. В УЕФА, который управляет всем европейским футболом, я слышал, что этот комплекс, который часто арендуют сильнейшие команды Киева и Москвы, «соответствует всем и всяческим требованиям защищенности и безопасности, которые мы установили». Я сам всю жизнь был футбольным болельщиком и могу подтвердить: я никогда не видел в Восточной Европе таких совершенных тренировочных и спортивных комплексов. А для тех приднестровцев, у которых полно времени и есть лишние деньги (таких, впрочем, немного), на первом этаже стадиона открыт выставочный зал компании «Мерседес».
В 1997 году Виктор Гусан решил вложить свое состояние в создание футбольного клуба, который смог бы пробиться к финальному этапу Лиги чемпионов – на самый верх европейских спортивных состязаний. Гусан имел богатый и разнообразный жизненный опыт и был заместителем командира тираспольского ополчения, а в начале 90-х годов он успешно занялся бизнесом. Хотя Гусана, безусловно, отличает острое, как бритва, деловое чутье, его взлету, по всей видимости, способствовала дружба с Владимиром Смирновым. Этот человек известен как самый ярый поклонник «Шерифа», и, по всей видимости, он затратил немало усилий, чтобы убедить правительство самопровозглашенной Приднестровской Республики без промедления и соорудить стадион, и создать команду. В конце концов, годовой бюджет Приднестровья недотягивает даже до 250 млн долларов. Сооружение же стадиона стоило 180 млн. Впрочем, господин Смирнов одновременно и глава приднестровской таможни, и сын президента республики, Игоря Смирнова.
Но даже президент со всей его властью, и его Коммунистическая партия не смогли преодолеть второе препятствие, которое встало перед футбольным клубом «Шериф». Чтобы участвовать в каком-либо футбольном первенстве, «Шериф» должен представлять страну, признанную членом УЕФА. Однако в этом-то и была трудность: с тех пор как приднестровские власти объявили о независимости от Молдавии, приднестровская столица Тирасполь к стране – члену УЕФА отношения не имела.
Так каким же образом Приднестровье могло бы показать миру свой «Шериф»? Они ведь потратили столько денег на стадионный комплекс и купили нескольких первоклассных игроков в Африке, на Балканах и в России, чтобы сколотить приличную, по провинциальным меркам, команду.
Футбольную федерацию Молдовы УЕФА, естественно, признавал. Поэтому была заключена сделка. Хотя на официальном уровне Приднестровье отказывается иметь с Молдовой хоть что-то общее, в футбольных вопросах оно признает суверенитет Кишинева. Тем самым Кишинев получает пусть и слабый, но все же некий рычаг для воздействия на Тирасполь. «Шериф» каждый сезон выигрывает молдавский чемпионат без особого труда. Будучи своего рода молдавско-приднестровским «Челси», он может покупать лучших игроков, чем все остальные клубы, вместе взятые. Все это позволяет ему играть в квалификационных раундах европейской Лиги чемпионов.
Разумеется, здесь нельзя не задать важный вопрос: а откуда футбольный клуб «Шериф» берет деньги? Если не считать стадиона, другой поразительной особенностью Тирасполя является количество наклеек системы денежных переводов «Вестерн Юнион» на дверях магазинов. В странах переходного периода и в третьем мире столь частая встречаемость этого символа означает одно – высокий уровень эмиграции в страны с лучшим экономическим климатом. Впрочем, не знаю, видел ли мир что-то похожее на Приднестровье. Григорий Воловой говорит со мной унылым, монотонным голосом. Он редактор «Новой газеты», один из горстки людей, осмеливающихся открыто протестовать против нынешнего приднестровского ГУЛАГа: «В начале 90-х наше население составляло 750 тыс. человек. Сейчас оно – порядка 450 тыс. человек. У нас осталось около 150 тыс. здоровых людей в трудоспособном возрасте».
