– Да? – шепчу я.
– Это я, – доносится с другой стороны. – Джош.
Он добавляет свое имя, потому что еще не понял – его голос я узнаю при любых обстоятельствах. Сейчас все происходит как в моих фантазиях: полночь, мы вдвоем в моей комнате. Мое сердце пускается вскачь. Я встряхиваю примятые подушкой волосы и делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, но успокоиться не получается. Тогда я тихонько поворачиваю ручку, но мои руки трясутся так сильно, что мне не сразу удается открыть дверь.
– Привет, – шепчет он.
Оказывается, он все это время так близко стоял к двери, словно прислушивался к тому, что происходило в моей комнате.
– Привет, – отвечаю я.
Джош прислоняется к дверному косяку, отчего наши глаза теперь находятся почти на одном уровне. Мы молча рассматриваем друг друга. Вблизи он выглядит другим. Настоящим. А мне кажется, совершенным. Я бросаю взгляд в коридор. Там темно и пусто. Эта фантазия определенно мне знакома… пока он не поднимает пивную кружку.
Я хмурюсь, и лишь секунду спустя до меня доходит.
– Ты съездил! Ты действительно съездил, – восторженно шепчу я.
Джош салютует мне кружкой:
– Съездил.
– Ну и как? – Я улыбаюсь.
– Многолюдно. Громко. – Джошуа выглядит уставшим. – Как ярмарка, где полным-полно орущих детей и их пьяных родителей, пытающихся сбежать от собственных отпрысков. Майк и Дэйв точно вписались бы в эту картину.
– Фу. Настолько все плохо, да? – вздыхаю я.
– Можно с уверенностью сказать, что на следующие выходные я выберу новый пункт назначения, – усмехается Джош.
– Зато напротив Германии можно поставить галочку, – тихо смеюсь я.
Уголок рта Джошуа приподнимается в улыбке. Он протягивает кружку, и я засовываю книгу под мышку, чтобы взять ее. Кружка глиняная, тяжелая, с массивной крышкой и вырезанным на ней замысловатым узором.
– Она невероятно уродливая. – Я снова тихо смеюсь.
– Они все такие. А те, что в пивных палатках, еще хуже – простые стекляшки с криво приклеенным логотипом Октоберфеста. На этой хоть изображен бой на мечах. Видишь крошечных рыцарей перед баварским замком? Это самая интересная кружка, которую я смог найти.
И в этот момент я понимаю, что это – подарок! Джош выбрал ее для меня. И кружка внезапно становится самой красивой на свете. Я прижимаю ее к груди:
– Спасибо.
– Как тебе? – Он кивает на мою книгу.
– Нормально. Можешь взять ее, если хочешь.
Джош смотрит на свои кроссовки, затем поднимает голову, потом снова смотрит вниз.
– Ты знаешь, что нравишься мне. Верно? – решительно спрашивает он.
Мое сердце колотится так сильно, что он, вероятно, может это почувствовать. И на этот раз слова с легкостью срываются с моих губ:
– Останься здесь на следующие выходные. Сходи со мной на свидание, – шепчу я.
Глава 8
Джош не появляется в школе на следующий день. Ему разрешено прогулять еще три дня в честь праздника, который он не отмечает. Мне жаль, что у меня нет подходящего повода, но при мысли о пропуске урока или простом опоздании я тут же покрываюсь мурашками. Правда, у Джошуа были дела поважнее – его творчество. Поэтому я несказанно удивилась, когда, придя во вторник на первый урок, увидела его, развалившегося на стуле за партой. А ведь до звонка было еще целых пять минут.
Охватившее меня волнение уничтожило остатки утренней сонливости.
– Что ты здесь делаешь? – удивляюсь я.
Я что есть силы прижимаю блокнот к груди, меня переполняет счастье.
– П-привет. – Он выпрямляется. – Да… Смешная история.
Я вопросительно поднимаю бровь.
– Судя по всему, директора школы заинтересовало мое продолжительное отсутствие. И, судя по всему, она позвонила моим родителям. А те, судя по всему, подтвердили, что мы не празднуем Суккот.
– Судя по всему, тебя ожидает серьезное наказание? – Мои плечи опускаются.
Джош лишь кивает, подтверждая мои слова.
– Отстой. Мне так жаль. – Мне бы хотелось помочь Джо-шу, но не знаю как.
– Вообще-то, – Джош хлопает ладонью по парте и говорит тише, чуть подавшись вперед, – ситуация не настолько плоха.
– Да? – Я недоверчиво морщу нос.
Он смотрит на меня, а затем выразительно поднимает брови.
– Ох! – Я опускаю взгляд, стараясь скрыть свою радость. – Мм… И насколько тебя наказали?
– Всего на три недели, но… – Джош откидывается на спинку стула.
Я резко вскидываю голову.
– Я должен появляться в школе по субботам. – Он снова передергивает плечами. – Ерунда, буду тратить это время на рисование. Но это мое последнее предупреждение. Я теперь на испытательном сроке.
Мое сердце останавливается на несколько секунд.
– Последнее предупреждение? Перед исключением? – восклицаю я.
– Я не шучу. Но это все ерунда. – Скорее всего, на моем лице отражается паника, потому что Джошуа придвигается к краю стула. – Тебя успокоит, если я скажу, что это не первое такое предупреждение?
Я жду, пока он продолжит. Понятия не имею, почему его это не беспокоит.
– В прошлом году, – объясняет он, – я получил последнее предупреждение зимой, а потом весной. Так что это уже третье.
– Ну… будь осторожнее, – говорю я и как же банально это звучит. – В смысле, листва еще не опала, и тебе не захочется пропустить осень в Европе. Хотя в Нью-Йорке она красивее…
– Я буду осторожен, – неторопливо соглашается Джошуа и улыбается.
Я накручиваю локон на палец.
В нашу сторону склоняется Эмили Миддлстоун, сидящая через две парты от нас. На ее голове красуются дизайнерские очки, которые, как я уверена, подделка.
– Знаешь, будет очень глупо, если тебя попрут во время последнего учебного года.
– Да, Эмили. Это будет глупо. – Выражение лица Джошуа становится отрешенным.
Профессор Коул врывается в класс и резко останавливается.
– Я опоздала? – спрашивает она Джошуа.
– Нет. – Он качает головой.
– Значит, можно порадоваться, что вы наконец научились определять время. – Она лукаво улыбается.
Затем профессор проходит к кафедре, а я занимаю свое место.
Прямо напротив Джошуа.
Всю неделю мы, не таясь, бросаем друг на друга взгляды, хотя между нами все еще царит неловкость, и мы пока еще не готовы надолго остаться наедине. Наши отношения должны окрепнуть. В воздухе витает ощущение грядущих перемен. Ночью я часами не могла заснуть и тогда рассматривала пивную кружку, которую поставила на мини-холодильник возле кровати.
