Джош щурится, пытаясь рассмотреть хоть что-то в темноте.
– А…-а. Снова ступеньки. Ну конечно… – бормочет он.
– Это последний пролет. Обещаю, – пытаюсь я подбодрить любимого.
Джош следует за мной внутрь, и я жестом прошу его закрыть дверь.
Мы оказываемся в полнейшей темноте.
– Подожди здесь, – шепчу я. – Ты взял топор?
– Только наручники, – также шепотом отвечает мне Джош.
– Очуметь, – хмыкаю я. – Ну, что есть, то есть.
Я смеюсь, преодолевая последние ступеньки. Они узкие, неровные и крутые, поэтому я наступаю на них с осторожностью. Затем поднимаю руку и дотягиваюсь до люка. Еще один поворот ключа, сильный толчок, и путь свободен. Теперь на лестнице не так темно. Я смотрю вниз, а Джош изумленно смотрит на меня, пораженный льющимся в проход светом звезд.
Джош выходит на огороженный участок крыши, на его лице восторженное выражение. Я закрываю люк, и перед нами открывается сверкающая и мерцающая огнями панорама города.
– Весь Париж как на ладони, – шепчет он.
Я впервые слышу в голосе Джошуа благоговение. Извилистая река, древние соборы, величественные дворцы – да, отсюда видно все. Вид отсюда даже лучше, чем из Центра Помпиду. Море огней пульсирует, жизнь под нашими ногами бьет ключом – празднование Белой ночи в самом разгаре.
– Добро пожаловать в «Домик на дереве». – Я свечусь от гордости. – У меня никогда не было настоящего домика на дереве, и я посчитала это место хорошей заменой. Единственное, что требуется, – это представить, что мы сидим на дереве.
– Поверить не могу… – Джош еле подбирает слова от восторга. – Это место твое?
– Моей тети. Tante Жюльетта живет в квартире с фиолетовой дверью. Я играла тут в детстве, а когда начала учиться в Париже, она отдала мне ключ. Нам с Куртом иногда хочется… сбежать от действительности.
Джош осматривается, задерживаясь взглядом то на одном предмете, то на другом. Крошечная площадка на крыше выглядит уютной, хоть и забита множеством старых вещей: здесь нашлось место деревянной лестнице, двум разномастным плетеным креслам, покрытому мхом глиняному горшку с воткнутой в него искусственной розой, сложенным в кучу круглым камням, треснутому зеркалу в позолоченной раме, коллекции светло-зеленых бутылок из-под лимонада, чемодану со сломанным замком и голове белой лошади с детской карусели. А внизу, прямо за низким бетонным бордюром, расстилается один из самых прекрасных городов на свете.
– Все эти предметы мы с тетей нашли на улице, – объясняю я. – У нас существует правило, что décor
[21], – я произношу это слово отчасти шутливо, отчасти серьезно, – мы не покупаем.
Джош приседает на корточки и осторожно касается лошадиной гривы:
– И люди оставляют такие вещи на улице?
– У своих домов. Они выставляют их для мусорщиков, – объясняю я.
– А это? – Он показывает на расколотую фарфоровую миску, заполненную до краев свежей водой.
– Это для Жака, бездомного кота, который иногда заходит к нам в гости.
Джош трясет головой:
– Мда… Это невероятно. Ты должна приводить сюда всех своих возлюбленных.
Это шутка, но, когда Джош выпрямляется, я понимаю, что он ждет от меня ответа.
– Я встречалась лишь с одним парнем. И он никогда не был здесь. – Я наклоняюсь, чтобы достать из чемодана плотный вязаный плед. – Только что поняла, что соврала тебе.
– Ты приводила его сюда? – прищуривается Джошуа.
– Нет, – смеюсь я, поднимая плед. – Его я купила, а не нашла на улице.
Джош едва заметно, но явно облегченно выдыхает. И я улыбаюсь в ответ, а затем расстилаю плед. Мы садимся лицом друг к другу, подвернув под себя ноги.
– Расскажи мне о нем, – просит Джошуа. – Расскажи, к кому я должен ревновать.
– Итак… Его зовут Жак, он не очень большой, но у него самые восхитительные маленькие лапки в мире.
– А если серьезно? – Джош явно не настроен шутить на эту тему.
– Да там не о чем рассказывать. Я же не встречалась с этим парнем уже два года. – Мне неловко говорить на эту тему.
– Уф… Ладно, проехали. – Мой любимый молчит немного, а потом легонько толкает локтем мое колено. – И все-таки я хочу услышать о парне.
– Его зовут Себастьен. – Я вздыхаю. – Он француз. Учится в школе в десяти минутах ходьбы от нашей. И нас познакомила моя тетя.
– Ого! – Джош морщится. – Та, что живет внизу?
– Она самая. Тетя Жюльетта дружит с его маман, и прошлой зимой они решили свести нас на бранче, хотя мы даже не догадывались об их намерениях. Это было унизительно. Но знаешь, что самое странное… Мы ведь и правда сошлись. Встречались по-тихому несколько месяцев.
– Встречались по-тихому? – не понимает Джош.
– Не хотели говорить своим любопытным родственничкам о том, что их план сработал. – Я усмехаюсь. – Поэтому все от них скрывали.
– Но кто-то же знал? – не успокаивается Джошуа.
– Конечно. Курт знал. И друзья Себастьена, – соглашаюсь я.
– И… что произошло? – выдыхает мой любимый.
– Оказалось, что он не такой уж и хороший парень. – Я опускаю взгляд. – Ему не очень нравился Курт.
– Мне жаль. – Джош снова морщится. – И насколько серьезными были ваши отношения? Вы дошли до… этого?
– Ты имеешь в виду, был ли у нас секс?
Джошуа поражает моя прямота, и он смущенно склоняет голову.
– Да, – отвечаю я.
Джош пытается скрыть удивление. Опять. Полагаю, все в нашей школе думают, что я девственница, вернее, так думают те, кто не верит в то, что я сплю со своим лучшим другом.
– Но мне трудно назвать наши отношения серьезными, – поспешно объясняю я. – Мы же живем во Франции, а здесь не предают такого большого значения сексу. Конечно, нужно быть осторожным, пользоваться презервативами и бла, бла, бла… В Америке к этому относятся серьезнее. Понимаешь? Хотя Себастьен был моим единственным парнем. Не хочу, чтобы ты неверно все…
– Нет. – Джош быстро качает головой. – Я понимаю.
Следует длинная пауза.
– А что насчет тебя? – Меня тоже разбирает любопытство.
– То же самое, – медленно произносит он. – Всего одна.
Поднимается ветер, и я потираю свои голые руки.
– Но ты любил ее? – Для меня сейчас очень важно получить ответ именно на этот вопрос.
– Думал, что любил… – Джош переводит взгляд на город. – А потом мы поняли, что обманывались в своих чувствах, но все равно не спешили расстаться, потому что… Не знаю почему. Может, считали, что мы должны любить друг друга. По крайней мере, я так думал. Я хотел любить. – Он смотрит на меня. – Ты когда-нибудь любила?
