– Ты сказала Джошуа, что в его жизни лишь на время, – говорит Курт. – Получается, я или Джош тоже кого-то заменяем в твоей жизни?
А вот это высказывание привлекает мое внимание.
– Что?
– Теперь, когда Джошуа нет, ты пришла ко мне. И я занял его место, – пожимает плечами Курт.
Эти слова ранят меня, но то, на что он намекает, в разы больнее.
– Это не одно и то же. Совершенно! – принимаюсь оправдываться я. – Вы, ребята, не… не делите одно и то же место. Ты не… – я стараюсь пояснить, чтобы он понял, – играешь ту же роль в моей жизни, что и он.
– Потому что между нами нет романтических чувств? – уточняет Курт.
– Именно. – Я радуюсь, что он наконец понял.
– Мы с Джошуа не играем одну и ту же роль, – соглашается Курт, – но при этом с ним ты проводила столько же времени, сколько и со мной. А раньше ты его тратила лишь на меня.
Чувство вины. Я не могу справляться еще и с ним. Пронзительный звонок телефона, раздающийся из клатча, спасает меня от ответа. Мы настороженно садимся. Телефон продолжает звонить. Курт достает его и смотрит на экран.
– Манхэттенский номер. Мне ответить? – медленно спрашивает он.
Я качаю головой:
– Это, вероятно, Джош.
– Вероятно, – соглашается Курт.
– Наверное, попросил телефон у Брайана, – предполагаю я.
– Скорее всего. Но ты говорила мне, что я должен отвечать на звонок, если звонит Джош, – напоминает мне Курт.
– Больше не нужно, – тяжело вздыхаю я.
– Хорошо.
Телефон перестает звонить. Но через минуту пиликает снова, оповещая о входящем голосовом сообщении. Я выключаю звук, и на дисплее вновь высвечивается входящий звонок. И еще раз. Курт закидывает телефон под свою кровать, чтобы у меня не возник соблазн ответить.
– Я устал, – говорит он. – Иди почисти зубы.
Я чищу зубы указательным пальцем, затем смываю макияж жидким мылом, очищая покрасневшее лицо. Скидываю платье и надеваю одну из поношенных футболок Курта, что кучкой лежат на полу ванной. Когда я возвращаюсь в комнату, мой лучший друг уже спит. Я прижимаюсь к нему и всю ночь лежу без сна, наблюдая, как из-под кровати мигает зеленый индикатор телефона.
Сорок два пропущенных. Три голосовых сообщения.
Веселого Рождества.
Я прослушиваю сообщения по пути домой. Джош злится и грустит. Он умоляет меня перезвонить ему. Умоляет передумать. Он не понимает, что произошло. Считает, что произошедшее было ошибкой, недоразумением и мы сможем все исправить.
Он повторяет это снова, и снова, и снова: «Я взял телефон у Брайана. И мне нужно вернуть его утром. Пожалуйста, перезвони мне. Не поступай так с нами. Это просто глупые страхи. Не знаю, что такого я сказал или сделал, чтобы ты перестала доверять мне, но, Айла, впервые в своей жизни стань смелее. Найди в себе смелость, черт возьми! Если и дальше будешь трусить, никогда не поймешь, кто ты. Я знаю, кто ты, и люблю тебя такой, какая ты есть. Почему ты мне не веришь?»
Его голос наполняет мое сердце болью. Его слова рвут на части.
Я верю Джошуа, верю, что он считает, будто любит меня. Но также верю, что он не понимает главного: исключение из школы и давление родителей тоже стали своего рода заменителями чего-то важного, и он не осознает, что со мной повторяет ту же ошибку, что и с Рашми. Он очень долго не решался расстаться с ней, потому что хотел чувствовать себя влюбленным, потому что в его сердце пустота, которую надо кем-то заполнить. Кем угодно. Но мне этого недостаточно, как и недостаточно будет ему, когда он наконец осознает правду.
Похоже, он разжалобил Брайана, потому что спустя три часа – наверное, Джош спал в это время – звонки возобновляются. Я не знаю, что мне делать, поэтому продолжаю их игнорировать. Меня парализует страх. Я выключаю звук на телефоне, а затем прячу его в ящике для носков. И ненавижу себя за это.
Но Джош вновь напоминает о себе. Вечером он приходит ко мне домой, но родители не пускают его. Через несколько минут кто-то стучит в мою дверь. Это маман. Она протягивает мне небольшую продолговатую коробочку.
– Он хотел, чтобы это было у тебя.
Я смотрю на коробочку.
– Что внутри? – спрашивает она.
– Мой подарок на Рождество, – вздыхаю я.
– Хороший?
– Да, – киваю я головой.
Маман садится на кровать рядом со мной.
– Мне жаль, – нежно говорит она и гладит меня по голове.
Я плачу. А она сидит рядом со мной, пока слезы не иссякают.
Рождество. Большую часть дня я провожу возле елки с одним из моих подарков. Это книга про тигра-людоеда, но история почти не увлекает меня. Родители не зовут меня помочь им на кухне, а Джен почти не пристает с разговорами. Даже Хэтти молча моет мою часть грязных тарелок.
И от этого мне еще хуже.
Перед сном я проверяю телефон и обнаруживаю лишь два пропущенных вызова. Никаких сообщений. Либо до Джошуа дошло, либо он уважает мое агностическое отношение к рождественской елке.
Даже эта фраза сейчас причиняет боль.
– Я могу войти? – спрашивает Джен и заходит в комнату, не дожидаясь ответа. Я кидаю телефон к носкам и захлопываю ящик. – Я прятала в ящик стола, – говорит она. – Когда моя девушка бросила меня.
– Сара бросила тебя? – От этих слов мне становится еще хуже.
– Да, – просто отвечает Джен. – Сразу после Дня благодарения.
– Она часто тебе звонила? – спрашиваю я после недолгого раздумья.
– Нет. – Джен грустно улыбается мне. – У меня была иная причина.
– Ох! Мне так жаль.
Сестра пожимает плечами:
– Ничего страшного. Это в любом случае отстойно, правда?
Я сажусь на кровать, Джен устраивается возле меня и кладет голову мне на плечо. Мы одного роста. Незнакомые люди часто принимают нас за близняшек.
– Ты все еще скучаешь по ней? – спрашиваю я.
– Немного, – признается Джен. – Хотя с каждым днем становится легче.
– Почему вы расстались? – Я позволяю себе проявить любопытство.
– Видимо, я немного властная, – фыркает Джен.
– А я заменитель, – вздыхаю я.
Джен поднимает голову:
– Это он так сказал?
– Нет, но это правда. – Мне тяжело объяснять одно и то же, но, видно, все-таки придется. – Он влюбился в меня, потому что я была рядом. На моем месте мог быть кто угодно.
– Не говори так, – вскидывается Джен. – Это глупости какие-то. Почему ты так считаешь?
– Потому что именно это и произошло.
