– Вы меня звали, мадам? – перешагнув порог элегантной гостиной, спросила Дашенька.
– Да, девочка, – улыбнулась Софи. – Сегодняшний визит мадмуазель Воронцовой меня страшно заинтриговал. Садитесь, я хотела бы отужинать с вами. Если вы не против…
– Для меня это честь, мадам, – проговорила Дашенька и присела напротив модистки за уже накрытый стол.
– Признаюсь, вы для меня сплошная загадка, Дениз. – проговорила Софи и, положив в тарелку кусок мясного рулета, вопрошающе взглянула на гостью. – Вы не против, если я буду именовать вас именно так? Для меня это словно обрести кусочек Франции, – она вздохнула и, получив молчаливое согласие девушки, продолжила: – Я хотела бы услышать вашу историю. Простите моё любопытство, дорогая, но уверяю, я умею хранить чужие тайны, – многозначительно улыбнулась модистка. – Мне ужасно хочется узнать, что заставило благородную девушку искать работу на Петербургских улицах? Не иначе без разбитого сердца здесь не обошлось, – пытливо взглянула Софи и понимающе предположила: – Не удилось, что поддавшись влечению, вы, забыв про приличия и долг, покинули отчий дом. А затем кавалер вас обманул, и вы оказались в столь плачевном положении.
– Нет, мадам, – захлопав длинными ресницами, возразила Дашенька. – Всё было не так, – и заметив крайнюю заинтересованность на лице модистки, рассказала свою незамысловатую историю. Почему-то эта малознакомая француженка вызывала у девушки доверие и располагала к откровенности.
– Да, Дениз, судьба ни за что обидела вас, – Софи сочувственно покачала головой. – Но думаю всё ещё может наладиться. Поверьте, я была в гораздо худшем положении, когда попала в Россию. Без знания языка и обычаев, без денег, без друзей и знакомых… А теперь видите, – француженка улыбнулась и развела руками. – Я хозяйка этого салона. И без лишней скромности скажу: лучшего салона Петербурга. Я вхожа в самые знатные дома и на жизнь не жалуюсь.
Проникнувшись симпатией к девушке, мадам Буланже тоже потянуло на воспоминания:
– Попала я в Россию ещё юной девушкой, – начала рассказ Софи. – Я была пятой дочерью в семье, а потому ожидать приданного мне не стоило, а отправляться в монастырь не хотелось, – женщина лукаво улыбнулась. – И вот в надежде разбогатеть, я отправилась в далёкую северную страну, о богатстве которой ходили легенды. В России тогда уже была мода на всё французское, и держать гувернанткой француженку считалось исключительно престижно.
Мадам Буланже говорила, и Дашенька с интересом слушала историю, очень похожую на захватывающий французский роман.
Софи отличалась легкостью характера, искренней любовью к детям, благородными манерами и тонким вкусом, а потому она с лёгкостью нашла место гувернантки. Но к своему несчастью, девушка по уши влюбилась в хозяйского сына, и молодой человека также проникся к привлекательной гувернантке чувствами. Мадмуазель имела неосторожность забеременеть от красавца-любовника, но, когда всё это перестало оставаться тайной, разразился страшный скандал. Отец отправил сына нести службу на южных рубежах страны, подальше от «коварной гувернантки», а девушку насильно заставили избавиться от ребёнка и, откупившись небольшой суммой, выгнали из дома.
– И вы больше с ним никогда не виделись? – разволновалась Дашенька.
– Нет, я встретила его лет через десять. Когда уже стала хозяйкой этой мастерской. Он пришёл сюда с женой, – усмехнулась Софи. – Пьер пытался вновь завести отношения, но мне не хотелось опять становиться его любовницей. Как-то перегорело всё… В своё время он ничего не сделал, чтобы помочь мне… Он не искал меня после возвращения в Петербург. Я знала, что он здесь, и даже послала ему письмо, но Пьер на него не ответил. Хотя я точно знаю, что он его получил. Моя компаньонка передала послание ему лично в руки. – Женщина задумалась, и на её лице отразилась старая обида, но Софи тут же встрепенулась и уже более весело продолжила: – Мы отвлеклись. Оказавшись на улице, я бралась за любую работу, приходилось мне трудиться и прачкой, и простой швеёй, лишь бы прокормиться.
– И как же вы поднялись?
– Помог случай, – улыбнулась мадам. – Как-то поздно возвращаясь домой, я стала свидетелем нападения на одного подвыпившего офицера. Грабители подкрались сзади и ударили беднягу по голове. Не знаю, что на меня нашло, но я подняла такой шум, что разбойники испугались и убежали. Я поймала пролётку и отвезла этого человека к нему домой, а заметив его немощное состояние, осталась за ним ухаживать. Когда раненому сделалось лучше, он в знак благодарности предложил мне занять место экономки в его доме, но не прошло недели, как мы поняли, что любим друг друга. Это было настоящее чувство! – мечтательно воздохнула Софи. – Хотя я знала, что Мишель не может жениться на мне, это поставило бы крест на его карьере, но всё равно я была счастлива. Разве венчание главное? – задала женщина вопрос, явно не ожидая на него ответа. – Только к сожалению, я больше не беременела… – посетовала она и печально вздохнула. – Потом ему пришлось вернуться в часть. Он оставил меня в своём доме, регулярно высылал деньги, писал нежные письма. Я до сих пор их храню, – тепло улыбнулась Софи. – Затем его тяжело ранили. Когда Мишель вернулся в Петербург, он заявил, что хочет жениться на мне, и мы тайно обвенчались. Но прожили вместе чуть больше года. Его рана постоянно давала о себе знать, в конце концов, мой муж заболел и слёг, а через месяц умер, оставив завещание, в котором отписал мне своё небольшое имущество. На похоронах мне стало дурно, и меня поддержал дядя Мишеля – Николай Макарович. Он был человеком богатым и, разумеется, женатым. Сочувствуя моему горю, граф стал изредка наведываться ко мне и интересоваться моими делами. Надо отдать должное, Николай Макарович не говорил о своих чувствах, хотя я догадывалась о причине его визитов. Лишь года через два он наконец решился признаться в любви. Надо сказать, я успела привыкнуть к нему, да и весь Петербург слышал о его несчастливом браке. Его взбалмошная жена, требуя исполнять её капризы, частенько закатывала скандалы, а ещё поговаривали, будто она крутила роман с каким-то молодым поручиком. Так вот… Наши встречи становились всё чаще, и как-то само собой получилось, что я стала любовницей графа. Наш роман длился довольно долго. Понимая, что рано или поздно это должно закончиться, я уговорила его купить мне швейную мастерскую. Он с радостью выполнил мой каприз, и я стала хозяйкой этого салона. Поначалу я пользовалась известными модными журналами, а затем одна из моих сестёр стала присылать из Парижа зарисовки модных нарядов, и я придумывала, как создать нечто подобное, а то и лучше. У меня стало получаться, и очень быстро я пошла в гору. Ко мне начали обращаться самые именитые дамы Петербурга, и теперь я не бедствую. Знаешь, Дениз, русские женщины очень красивы, но многие из вас не хотят пользоваться тем, что им дала природа, и не умеют эффектно подать себя. А я могу этому научить, – кокетливо похвасталась Софи. – Вот, например, ты. Если бы у меня была хотя бы половина твоей красоты, я могла бы очаровать самого папу римского, – засмеялась женщина и с укором взглянула на собеседницу. – Зачем ты зачесываешь волосы, как простая крестьянка? А твои платья больше похожи на мешки для муки, – модистка нахмурилась и махнула рукой. – А этот ужасный чепец?
