– Я в трауре, – потупилась девушка.
– Траур, траур, траур! – фыркнула Софи. – Сколько можно скорбеть о мёртвых! Ты-то живая! Я могу сделать из тебя первую красавицу, – уверено заявила француженка.
– Зачем мне это? Куда я покажусь со своей красотой? Вон если бы не она, до сих пор работала гувернанткой.
– Ну, не скажи, – модистка надула губки. – Красота – очень хорошо продаваемы товар. Ты же не собираешься всю жизнь колоть пальчики иголками и портить глаза. Я заметила, твои руки не привычные к тяжёлому труду. Такими руками на клавесине играть!
– Ах, мадам, но что я могу поделать? Дорога в свет мне закрыта. У меня ни денег, ни родственников, готовых представить меня обществу. Осталась единственная тётка, но она далека от светских приёмов и к тому же не желает меня видеть. А вернётся ли мой отец… – тяжело вздохнула Дашенька. – Я уже и сама в это мало верю.
– Не стоит отчаиваться! Будем наедятся на провидение, – ободряюще улыбнулась модистка. – Или, как говорят русские, на авось.
Глава 8
Дарья Павловна продолжала усердно трудиться в мастерской мадам Буланже. К вечеру спина барышни ныла, глаза, уставая от тусклого света, слезились, но она не роптала. Бывало, заслышав из зала весёлый щебет клиенток, Дашенька подходила к двери и из-за тяжёлой портьеры украдкой подсматривала за чужим праздником жизни. В такие минуты нет-нет, но душой mademoiselle овладевала тоска, а сердце мучала обида. Петербург гремел приёмами и балами, а ей днями напролёт приходилось сидеть за рукодельем, украшая изысканной вышивкой наряды модниц.
Отгоняя дурные мысли, Дашенька вздыхала и возвращалась к работе. Надеясь скопить на приданое, Дарья Павловна пыталась откладывать деньги, но однажды посчитав, сколько времени ей придётся собирать более или менее приличную сумму, девушка опечалилась. «К этому времени я успею состариться», – подумала она, не понимая, как вырваться из замкнутого круга.
В один прекрасный день до ушей Дашеньки донёсся особенно бурный восторг модистки. В зале для посетителей царил шумный переполох, словно туда залетела стайка щеглов. Чей-то звонкий смех оглашал салон, мадам Буланже раздавала указания, продавщицы магазинчика проворно сновали из-за прилавка к дверям склада, а горничная модистки полетела в соседнюю ресторацию за горячим шоколадом и пирожными. Заинтригованная ажиотажем вокруг клиентки mademoiselle Томилина, желая узнать, кто же вызвал своим появлением такую суматоху, подошла к занавеске, разделяющей мастерскую от зала.
Посредине фойе, словно шикарный букет цветов, стояла дама, а вокруг неё бабочками порхали сама мадам Буланже и её помощницы. Клиентка выглядела обворожительно, она без умолку щебетала на французском, беспечно смеялась, буквально пленяя всех окружающих своим обаянием. Наблюдая за женщиной, Дашенька не могла избавиться от ощущения, будто она уже видела эту даму, но никак не могла вспомнить, где? Неожиданно раздался насмешливый мужской голос:
– Мари, ты решила скупить весь магазин?
Mademoiselle Томилина насторожилась: этот голос тоже показался ей знакомым.
– Серж, ты же хотел сделать мне подарок. Ну как я буду выглядеть в платье от мадам Буланже и без шляпки? – дама надула губки.
Немного отодвинув портьеру, Дашенька смогла разглядеть господина и сразу замерла на месте. На диване, вальяжно закинув ногу на ногу, сидел Шелестов. Снисходительно наблюдая за суетой дам, молодой князь лениво играл цепочкой от часов и время от времени иронично усмехался.
От самодовольного вида мужчины у Дашеньки просто перехватило дыхание. Презрительно прищурившись, девушка наблюдала теперь только за Шелестовым. Как же она ненавидела этого человека! «По его вине Андрей погиб, а он совершенно спокойно живёт, развлекается, да ещё насмехается! – кипятилась Дашенька. – Разве можно заставить этого заносчивого гордеца страдать?»
Гнев, волной всколыхнувшись в груди, заставил мадмуазель Томилину плотнее сомкнуть губы. Она побоялась, что ненароком с них могут сорваться оскорбительные слова, и, разглядывая князя, Дашенька мучилась от собственного бессилия. Как бы ей хотелось, чтобы наглая физиономия князя омрачилось такой же безысходностью, как тогда лицо её брата. Руки девушки прямо-таки зачесались от желания расцарапать бесстыжие глаза этого самовлюблённого франта, и не в силах больше смотреть на Шелестова, мадмуазель Томилина отвернулась и, надеясь отвлечься от нахлынувших воспоминаний, поспешила вернуться к работе. Но весёлые голоса, доносящиеся из зала, продолжали возвращать девушку к неприятным мыслям о князе, и клокочущая в груди ненависть заставляла её время от времени неосторожно колоть пальцы. Правда эти уколы казались mademoiselle Томилиной менее болезненными, чем изводящие сердце кровоточащие раны прошлого.
Со дня визита Шелестова миновало больше месяца, когда в салон мадам Буланже вновь пожаловала мадмуазель Катуш. Софи радушно встретила посетительницу и пригласила Дашеньку в примерочную. Мари хотелось лично объяснить, какую вышивку на платье она мечтает увидеть. Слушая клиентку, mademoiselle Томилина с интересом рассматривала женщину, ставшую причиной пари, а модистка подгоняла по фигуре дамы новый наряд. Пока мастерицы суетились вокруг клиентки, мадмуазель Катуш беспечно щебетала, и, казалось, жизнь этой женщины представляет собой бесконечный праздник.
– Мари, вы сегодня без вашего блистательного кавалера? – поинтересовалась модистка.
– Мы расстались, – взмахнув рукой, будто она отгоняла муху, беззаботно ответила певичка.
– О! Очень жаль, – сочувственно покачала головой мадам Буланже. – Князь Шелестов видный мужчина и исключительно выгодный кавалер.
– Надо же, Софи! – засмеялась мадмуазель Катуш. – Похоже, вращаясь в светских кругах, вы стали тактичны, словно благородная дама. Как вы деликатно избежали слово «любовник», – проговорила Мари, и Дашенька покраснела. Не замечая смущения мастерицы, певичка произнесла: – Ничего не поделаешь, – она вздохнула. – Конечно, я надеялась увлечь князя, и на какое-то время мне это удалось… Я даже считала, будто что-то значу для него. Но… вскоре я поняла: этот роман не продлится долго. Серж не тот человек, который может потерять голову из-за женщины, – мадмуазель состроила печальную гримасу. – Князь очень щепетилен в вопросах чести. Он не станет ради актёрки рисковать карьерой и мнением света.
– Я удивлена, – призналась модистка. – Такая красавица, как вы, – и не смогли завладеть сердцем мужчины?!
– Ах, мадам! Скажу вам честно: на земле не родилась ещё женщина, способная по-настоящему увлечь Шелестова. У него всё просчитано наперёд, – пожав плечиками, фыркнула Мари. – Князь выберет себе в жены девушку с безупречной репутацией, и сердце при этом не будет играть никакой роли. А страстные чувства всегда можно найти на стороне, – она взмахнула ручкой и лукаво улыбнулась. – Впрочем, я не могу судить его за это. Поскольку во многом мы с ним похожи. Моё внимание к Сержу изначально строилось отнюдь не на сердечной привязанности, хотя не могу не признать: он интересный мужчина и прекрасный любовник.
