– Серж, чего ты молчишь? Расстроен, что мадмуазель Легран отдала предпочтение мне? – довольно ухмыльнулся Вересов. – Сам виноват! Следовало уделять девушке больше внимания.
– Отнюдь, Алексей Егорович, мне не о чем горевать. Я рад тому, что познакомился с мадмуазель Легран. Я и без того не испытывал на её счёт иллюзий, а после сегодняшнего вечера и последние сомнения окончательно испарились. Вся её таинственность – это лишь игра, призванная завлечь в её сети богатого олуха.
– Тебе не понравилась малышка Дениз? – недоверчиво улыбнулся Белозерский. – А мне она показалась презабавной.
– Вот и славно. Подобные девицы меня давно уже не интересуют. Всё это утомительно, скучно и предсказуемо.
– А всё-таки, Ваше Сиятельство, мне кажется, вы говорите так из ревности, – подтрунивал над другом Вересов, и граф его поддержал.
– Да, Серж. Уж сколько ты вокруг мадмуазель Легран кругами ходил. Всё надеялся, что она, прельстившись на твой титул и деньги, отдаст предпочтение тебе, а Дениз симпатизирует Алексею.
– Наивные, – скривился князь. – Она так же корыстна и расчётлива, как все женщины. Стоит мне пообещать этой певичке приличное содержание, как она тут же забудет о тебе, друг мой, – обратился он к Вересову.
– Так что тебе мешало увлечь её сегодня? – ехидно усмехнулся Белозерский.
– Пьер, я же сказал: всё скучно, однообразно и предсказуемо.
– Ну-ну… Когда девушка предпочитает другого, можно делать вид, что она тебе не интересна, – хохотнул поручик. – Лучше признай, Серж, ты проиграл! Скажи, что был не прав – и дело с концом.
– Хорошо, если вы так настаиваете, я покажу, чего стоит ваша мадмуазель Легран, – нехотя согласился Шелестов и с сожалением посмотрел на Вересова. – Надеюсь, Алекс, это не разобьёт твоё сердце?
Доставив друзей до места, Сергей Дмитриевич поспешил домой. Князь надеялся, что история с французской певичкой для него закончена, но упрямое нежелание приятелей видеть очевидное раздражало Шелестова, и он скрепя сердце подумал: «Всё же придётся снова встретиться с этой хитрой бестией». Хотя это решение и не доставляло ему удовольствия.
Глава 16
Бальный сезон находился в самом разгаре, впрочем, как и сезон театральный. После знаменательного банкета Шелестов не наведывался в Михайловский, а радовал своим присутствием другие храмы искусств. С головой окунувшись в светскую жизнь, Сергей Дмитриевич крайне редко посылал мадмуазель Легран букеты, оказывая певичке знаки внимания исключительно из-за данного друзьям обещания. По рассказам приятелей, Шелестов знал, что хитрая француженка вновь напустила на себя ореол святости и таинственности. Сергея Дмитриевича забавляли терзания поручика по поводу ледяной жестокости хорошенькой актёрки, но он особо не торопился разочаровывать друга, откладывая столь неприятное занятие «на потом». Снисходительно наблюдя за стараниями Вересова пробить оборону неприступной цитадели, князь втайне надеялся, что поручик сам разберётся в алчной сущности девицы и оступится от неё.
Дашенька несколько удивлялась столь резкой перемене в поведении Шелестова, но, следует признать, её вовсе не огорчало неожиданное охлаждение князя. Скорее наоборот: избавившись от докучного внимания высокородного кавалера, mademoiselle Томилина вздохнула с облегчением и мысленно поблагодарила актёрскую братию за прекрасную идею подмены, а Жози – за хорошо сыгранную роль.
Правда теперь примадонну забрасывал цветами и пылкими посланиями поручик Вересов, но Дашеньку это нисколько не напрягало. Отмахнувшись от кавалера, словно от назойливой мухи, девушка передавала презенты и письма напрямую танцовщице, поскольку это именно она заслужила превосходные эпитеты, источаемые горячим воображением молодого мужчины. Всякий раз, получая букет или коробку конфет, Жози счастливо скакала по гримёрке, но прочитав послание, обиженно надувала губки:
– Дениз, я не могу ответить Вересову от своего имени… Alexei считает меня певицей. А вдруг, узнав, что я вовсе не мадмуазель Легран, он потеряет ко мне интерес? – Она с досады нахмурила бровки.
– Даже не думай подписываться моим именем, – догадываясь, куда клонит Жози, сердилась Дашенька. – Я сразу говорила, что ни к чему хорошему это не приведёт. Не следовало тебе давать поручику надежду. Если обман раскроется, наверняка он будет разочарован и не простит, что ты столько времени водила его за нос.
– Но что же делать?! – хныкала танцовщица. – Он такой душка! И нравится мне…
– Если он тебе так нравится, может, стоит попробовать с ним познакомиться, как Жози?
– Но как? – Француженка театрально заломила руки.
– Не знаю… – хмурилась Дашенька. – Попробуй будто случайно подойти к нему на улице и познакомиться. Мне тебя учить? Ты такая изобретательная, – насмешливо хмыкнув, покосилась она на бойкую девицу.
– А вдруг он меня узнает? Конечно, я была в маске… Но голос, жесты… Этого не изменить! Любого нашего актёра я узнаю в любом гриме, стоит ему заговорить или начать двигаться. Как я смогу объяснить Вересову, что назвалась мадмуазель Легран? Я совсем запуталась, – вздохнула Жози.
– Да, ты права, – озабочено согласилась mademoiselle Томилина. – Мне тоже не хотелось бы, чтобы наш обман раскрылся. Может, тебе стоит просто забыть о поручике и найти другого кавалера? – робко предложила она, но танцовщика недовольно насупилась, и примадонна привела серьёзный аргумент: – Тем более я слышала Вересов не так уж и богат.
Похоже, довод подруги не особо убедил Жози отказаться от красавца поручика, и, обижено сложив губки, она фыркнула:
– Можно подумать, у меня есть из кого выбирать.
Время летело, и на сцене Михайловского готовились к показу новой оперы Беллини, навеянной великим произведением Шекспира. Расклеенные по Петербургу афиши с крупным названием «Капулети и Монтекки» привлекали к билетным кассам любителей прекрасного, и продолжение театрального сезона обещало быть не менее увлекательным, чем его начало.
Традиция обязывала после премьеры провести праздничное застолье, и господин Кошелев, подыскивая меценатов, готовых оплатить банкет, обратился к Шелестову. Князь не отказал и, памятуя о споре с товарищами, подумал, что настало время сдержать слово и, наконец, развеять иллюзии Вересова.
Твёрдо следуя намерению показать истинное лицо мадмуазель Легран, Шелестов наведался в дорогой ювелирный магазин и, не скупясь, приобрёл кулон с большим сапфиром, обрамленный мелкими бриллиантами.
В день премьеры Шелестов, расположившись в ложе, наблюдал за кипящими на сцене страстями, выраженными в прекрасной музыке признанного мастера. Мадмуазель Легран на этот раз предстала золотоволосой блондинкой и выглядела в роли Джульетты крайне трогательно. Взглянув на актёрку, князь вспомнил её поведение на недавнем банкете и снисходительно улыбнулся, но стоило девушке запеть, как его вновь захватило упоительное чувство. «Всё-таки она безумно талантлива! – восторженно подумал Шелестов. – Просто гениальная актриса! Какое умение перевоплощаться!» – искренне восхищался князь, совсем не жалея о сделанной накануне дорогой покупке.
