Шелестов не спешил выкладывать цель своего визита, а, устроившись за столом, дождался обещанного чая и начал издалека:
– Дарья Павловна, вы хотели бы попасть на бал?
– Вы шутите, Сергей Дмитриевич?
– Нисколько. Такая девушка, как вы, должна блистать в обществе, а не сидеть затворницей в четырёх стенах.
– Наверное, вы всё-таки смеётесь надо мной, – нахмурила бровки Дашенька. – Кто ж пригласит меня в это общество?
– Я могу это устроить, – заговорчески улыбнулся князь.
– И как? – недоверчиво взглянула она.
– В моём доме намечается бал-маскарад, и я хочу на него пригласить артистов вашего театра. В том числе и вас. Все участники придут в масках, поэтому вы сможете выйти в свет и в то же время сохранить своё инкогнито. Надеюсь, вы не откажетесь принять участие в маскараде?
– В качестве развлечения, – хмыкнула Дашенька.
– Ну, почему же так строго? – притворно надулся Шелестов. – Бывает, господа устраивают концерты своими силами, и никто не стыдится выступать перед публикой, хотя зачастую эти певцы мучают уши слушателей весьма посредственным исполнением. Вот и утрёте им нос, – князь улыбнулся. Подобная сторона затеи его даже позабавила. – Полагаю, таким способом попасть на бал – это всё-таки лучше, чем совсем ничего? Соглашаетесь, Дашенька!
Умоляюще сложив руки, Сергей устремил на девушку взгляд, полный надежды.
– Но у меня нет бального платья, – растеряно проговорила она.
– Значит, вы согласны! – чуть не подпрыгнул на месте Шелестов.
– Я этого не говорила, – смутилась Дашенька.
– Раз вы задумались о платье, значит, согласны, – ответил за неё князь. – А платье? Это такая малость! Дозвольте мне её уладить.
– Ни за что! – фыркнула Дашенька, и Шелестов покачал головой.
– Какая же вы упрямая, Дарья Павловна. Ну, почему вы везде ищите подвох? Я приглашаю актёров для выступления и я же намерен обеспечить их подобающими костюмами. Хочу сообщить, что я уже выделил Трофиму Акимовичу определённую сумму исключительно для достойной организации вечера, и вы здесь совершенно ни при чём! – А вот тут Сергей Дмитриевич лукавил. Именно желание увидеть на балу мадмуазель Легран заставило его устроил весь этот маскарад. – Неужели примадонна театра будет выглядеть среди остальных дам бедной родственницей? Вы этого хотите? – задал князь животрепещущий вопрос, на который ни одна женщина не ответит утвердительно.
Его горячая речь возымела действие, и в глазах Дашеньки Шелестов уже не различал прежней категоричности.
– Ну, раз так, то, наверное, завтра Трофим Акимович отдаст распоряжение, и мадам Камбер придумает, что-нибудь для меня…
– Ну да! Конечно, придумает! И сошьёт вам платье из старой портьеры, – усмехнулся Сергей Дмитриевич и возразил: – Вашей костюмерше не успеть за такой срок обшить всех артистов. Вот что: завтра мы с вами поедем к мадам Буланже и закажем бальный наряд.
– Нет, нет! Это очень дорого! – возмутилась mademoiselle.
– Дарья Павловна… – строго посмотрел на неё князь.
– Не беспокойтесь, Сергей Дмитриевич, я съезжу сама. – потупилась она. – Если нас увидят вместе, это повлечёт нехорошие разговоры. К тому же, у меня есть определённые сбережения…
– Вы правы, – не стал спорить Шелестов и, поднявшись, положил купюры на стол: – Вот возьмите. Я не позволю, чтобы ради моей прихоти вы тратили свои накопления. Ваше выступление в светском обществе – это моя идея, мне её и оплачивать.
Взглянув на сумму, Дашенька разволновалась.
– Нет, Сергей Дмитриевич. Это недопустимо! И потом, здесь слишком много.
– Много? – Князь удивлённо вскинул брови. – Моя матушка на булавки тратит больше. Надеюсь, Михайловскому театру не придётся краснеть за свою примадонну? Наряд же станет реквизитом. – опять слукавил он. – Берите, – почти приказал Шелестов и направился к двери.
– Нет! – Дашенька, схватив деньги, кинулась следом.
– Вы обижаете меня, – нахмурился Сергей, и девушка растерялась. – Репертуар обсудим позже, а сегодня мне пора откланяться. Когда мне лучше зайти? Я хотел бы заранее вас прослушать.
Обсуждение репертуара выступления Шелестов сознательно оставил «на потом», ему хотелось получить дополнительный повод встретиться с мадмуазель Легран «face à face».
– Тогда лучше в театре. Там можно провести репетицию под аккомпанемент, – предложила Дашенька
– Хорошо, – нехотя согласился Шелестов.
– Тогда до завтра.
– Надеюсь, после прослушивания вы позволите проводить вас до дома?
– Думаете, это необходимо? – неуверенно проговорила mademoiselle Томилина.
– Конечно! А в качестве благодарности я не отказался бы от ужина. Что скажешь, Дуняша? – обратился князь к служанке, и та весело отозвалась:
– Как скажите, барин! Всё исполню в лучшем виде!
Дашенька недоуменно взглянула на горничную и перевела строгий взгляд на Шелестова:
– Сергей Дмитриевич, вам не кажется… – начла было говорить хозяйка дома, но князь её перебил:
– Не кажется, mademoiselle, – ответил он и, поцеловав на прощанье руку, улыбнулся. – В общем, договорились…
Шелестов скрылся за дверью, и Дуняша, прислонившись к косяку, мечтательно проговорила:
– Ох, барышня, какой мужчина!
Но госпожа не оценила восторгов горничной:
– Ты чего это за меня соглашаешься? Будто он твой барин!
– А что такого? Вы с ним уж скоро месяц как по улицам шастаете. Пора и в дом кавалера пригласить, – пожала плечами Дуняша.
– Цыц ты, бесстыдница! – возмутилась Дашенька.
Горничная, надув губы, взялась убирать со стола, а хозяйка, пересчитав оставленные князем деньги, задумалась: правильно ли она поступила, согласившись их принять? «Но право… Это же только для выступления», – успокоила себя девушка и спрятала купюры в кошель.
На самом деле Дашеньке безумно хотелось попасть на бал и хотя бы со стороны взглянуть на красивую жизнь, которой она лишилась. Думая о предстоявшем маскараде, mademoiselle Томилина с сожалением размышляла, что если бы Андрей не заключил то злосчастное пари, возможно, всё было бы по-другому? Она бы блистала в обществе. А возможно, даже танцевала с Шелестовым и была бы счастлива принимать его ухаживания. «Но о чём теперь говорить? Ничего уже изменить нельзя…» – отогнала Дарья Павловна бесполезные мечты….
Глава 24
Стоило солнцу позолотить шпиль Адмиралтейства, как mademoiselle Томилина в сопровождении горничной поспешила в салон мадам Буланже. Ласкающее тепло согревало лицо, и, нежась под мягкими лучами, Дашенька прислушивалась к хрустальному звону сосулек и гомону ошалевших воробьёв. Вторя весенней капели, её душа переполнялась предвкушением светского праздника, пусть даже на нём она останется лишь сторонним наблюдателем.
