Всю дорогу Сергей Дмитриевич и мадмуазель Легран продолжали обсуждать предстоящее вступление и за разговором не заметили, как оказались у дома на Мойке. В комнате господ уже дожидался накрытый стол: Дуняша постаралась на славу. Конечно, сказочного изобилия здесь не наблюдалось, и горничная всего лишь заказала блюда в ближайшем трактире, но выглядели яства от этого не менее аппетитно. Фаршированная овощами жареная курица источала соблазнительные запахи, пироги с рыбой и грибами манили румяной корочкой, а на десертном блюде томились засахаренные фрукты, политые вишневым сиропом. При виде гостя Дуняша засуетилась.
– Уж извините, барин, чем богаты…
– Всё замечательно, – ответил Шелестов и непонятно откуда извлек бутылку шампанского. – Только вот фужеров не хватает.
– Ой, Ваше Сиятельство, а у нас и нет, – горничная виновато развела руками, но тут же встрепенулась. – Ничего, я сейчас сбегаю, у хозяйки дома спрошу, – воскликнула она и вскоре вернулась с фужерами. Поставив один из бокалов перед гостем, Дуняша незаметно сунула Шелестову записку от мадам Буранже и многозначительно взглянула. Сергей Дмитриевич удивился, но виду не подал. Обслужив господ, горничная поспешила в смежную комнатёнку.
– Дуняша, ты куда? – забеспокоилась Дашенька.
– У меня работы много. Сами видели, барышня, мне же мадам Буланже велела подъюбник пошить.
– Иди, иди, голубушка, мы сами справимся, – опять как у себя дома распорядился князь, и Дуняша прикрыла за собой дверь.
Мademoiselle Томилина недовольно нахмурилась, а Шелестов, как ни в чём не бывало, откупорил бутылку.
– Дарья Павловна, вам приходилось пить шампанское? – разливая искрящийся напиток по фужерам, поинтересовался Сергей Дмитриевич.
– Да, меня брат угощал, – девушка смущённо покраснела. – И с актёрскими как-то пробовала.
– И как вам? – князь подал бокал.
– Вкусно, только пузырьки в носу щекочут, – улыбнувшись, призналась она. – И голова кружиться начинает… Правда, быстро проходит.
Шелестов понимающе засмеялся и приподнял бокал:
– Давайте выпьем за ваш выход в свет!
Фужеры издали нежный звон, и, пригубив вино, князь и актриса приступили к трапезе.
– Дарья Павловна, а в доме вашего отца балы бывали?
– Конечно, Сергей Дмитриевич.
– И вы принимали в них участие?
– О нет! Тогда я ещё маленькой была. Для нас устраивали детские вечера. А танцевала я только с учителем танцев и с братом.
– Так это будет ваш первый бал. И вы на нём будете настоящей дебютанткой, – торжественно проговорил Шелестов и добавил вина в бокалы.
– О чем вы? Я приглашена лишь для развлечения публики, – девушка опустила глаза, сосредоточено разглядывая содержимое своей тарелки.
– Опять вы за своё. Ну, почему вы не хотите посмотреть на своё выступление более оптимистично?
– Я знаю правила света, Ваше Сиятельство, и не собираюсь пренебрегать общепринятыми нормами.
Осуждающе покачав головой, Сергей Дмитриевич решил не препираться с упрямой актрисой:
– Но после этого выступления вас наверняка начнут приглашать и в другие дома. Вы могли бы неплохо заработать.
– Сомневаюсь. Я не намерена открывать своё инкогнито. А маскарады устраиваются не так часто.
– Чего вы так боитесь, мадмуазель Легран? – не понимал Шелестов.
– Дело в том, что я надеюсь вернуться в общество. Конечно, не в высший свет, но всё же… – призналась Дашенька и, заметив удивлённый взгляд собеседника, поспешила объяснить: – Не так давно сестра моего отца написала, что всё же готова меня принять. Не знаю, совесть у неё проснулась, или моя тётушка не хочет выглядеть в глазах окружающих неприглядно, но она снизошла до меня. Только в приданом мне отказала, заявив, что об этом я должна позаботиться сама. Но я полагаю, моему будущему мужу не понравится, если кто-то из знакомых признает во мне певичку театра.
Слушая девушку, Шелестов, желая скрыть недовольство, неспеша отпил из бокала. Он осознал: ему вовсе не хочется, чтобы она уезжала из столицы, а представить «свою» мадмуазель Легран рядом с другим мужчиной оказалось крайне неприятно.
– Понятно, – сдавлено хмыкнул Сергей Дмитриевич и, не удержавшись, съязвил: – Так вы мечтаете получить в мужья недалёкого увальня? И сделаться хозяйкой особняка, больше похожего на деревенскую избу.
– Вы считаете, я не достойна большего? – Дашенька обижено нахмурилась.
– Как раз наоборот. Я считаю, что вы достойны блистать в столице, а не прозябать в нищей глубинке, – возразил Шелестов и усмехнулся. – Значит, вы намерены скрыть от вашего будущего мужа, что служили в театре. Вот почему вся эта таинственность.
– Вовсе нет. Я не собираюсь от него скрывать своё прошлое. Считаю, зарабатывать своим трудом не зазорно. Правда сам факт работы в театре подрывает репутацию и вызывает осуждение в обществе. Но я уверена, если человек любит, он должен понять своего избранника. Тем более я стараюсь не давать поводов говорить обо мне дурно.
Методично поглощая угощения, князь поспешил сменить неприятную тему и поинтересовался, заказала ли примадонна костюм для выступления. Получив утвердительный ответ, он успокоился и заговорил о пустяках. Сергей Дмитриевич рассказывал истории из жизни общества, балагурил и много шутил. Под влиянием шампанского Дашенька расслабилась, и скованность, вызванная присутствием князя, прошла. Она охотно откликалась на остроты, заразительно смеялась и была настолько мила, что Шелестов еле сдерживал желание заключить девушку в объятия, но воспитание заставляло его соблюдать приличия.
Вечер пролетел незаметно, и князь, взглянув на часы, вздохнул:
– Дарья Павловна, полагаю, мне уже пора.
– Да, Сергей Дмитриевич, уже поздно, – согласилась хозяйка.
– Тогда прощальный тост…
Шелестов встал с места, поднялась и Дашенька, но неловко задев вилку, уронила её на пол. От подобного конфуза mademoiselle смутилась, а кавалер предупредительно подошёл и, подобрав прибор, отложил его в сторону. Сергей Дмитриевич протянул фужер, бокалы звонко соприкоснулись.
– Может, выпьем на брудершафт? – неожиданно предложил князь.
– О чём вы, Ваше Сиятельство? – девушка растерялась и, не успела она опомниться, как оказалась в стальных объятиях.
Губы Шелестова обожгли, и, плавясь под их страстным натиском, Дашенька обмякла. По телу разлилась сладкая истома, комната завертелась в стремительном хороводе, и девушка, не понимая, что с ней происходит, прикрыла глаза. «Это всё шампанское!» – пыталась оправдать она собственную слабость, а упоительный поцелуй продолжал кружить голову. Удушливая волна заполнила грудь, земля исчезла из-под ног, и Дашеньке казалось, будто она парит над облаками.
Наконец Шелестов выпустил губы девушки и покрыл её лицо поцелуями. Неожиданно опомнившись, mademoiselle Томилина пришла в себя и возмутилась:
