Мадмуазель Дениз Легран.
P.S. Прощай, Серёжа… И прости…»
Строчки в глазах задрожали и, сглотнув подкативший к горлу ком, Шелестов опустился в кресло. Слуга успел разобрать постель и, поклонившись, спросил:
– Прикажете помочь раздеться?
– Нет, нет, ступай, – хрипло пробормотал Сергей и вновь уставился на изящные буквы. Но лишь две фразы стояли перед глазами: «Я полюбила вас» и «Прощай». Шелестов дрожащей рукой провёл по лбу. – Господи, что ж я натворил! Дашенька, радость моя. Ну, зачем?
Девушка стояла перед глазами: такая нежная, чистая и самая желанная …
Он зажмурился, сердце в груди взвыло так, словно его тонким лезвием нарезали на дольки. Тяжело задышав, Шелестов нервно сцепил зубы и прорычал: «Не позволю!» Кому адресовался этот возглас, он не знал, но именно в этот момент князь окончательно решил, что будет делать дальше
Глава 37
Утром, пробудившись от сна, Сергей почувствовал, что острая боль ушла, а ей на смену пришло ощущение упрямой уверенности. Он умылся, оделся и вышел в столовую, где его уже дожидался отец. Взглянув на сына, Дмитрий Алексеевич благодушно улыбнулся:
– Доброе утро, Серж. Как прошла поездка?
– Нормально.
Сдержанная холодность наследника заставила старшего Шелестова насторожиться:
– Выглядишь усталым.
– Распутица на дорогах, – немногословно пояснил Сергей.
– Понимаю. Только тебе всё же следует взбодриться. Сегодня мы приглашены на обед к Воронцовым, – сообщил Дмитрий Алексеевич, с подозрением разглядывая сына. Что-то в его поведении ему не нравилось.
– Хорошо, я буду, – заверил молодой князь, и отец успокоился.
После полудня семейство Шестовых наведалось в дом будущих родственников. За столом велась привычная беседа, звучали шутки и смех, лишь Наталья Михайловна в разговоре не участвовала, а, потупив взор, отрешённо ковыряла вилкой в тарелке. Впрочем, и обычно красноречивый Сергей Дмитриевич тоже больше молчал, похоже, его мысли блуждали далеко отсюда. Родители с обеих сторон сочли такое поведение смущением влюблённых и даже пошутили по этому поводу. После обильного застолья господа переместились в гостиную, где и продолжили светскую болтовню.
– Натали разучила новую пьесу, – похвасталась хозяйка дома и обратилась к дочери: – Душечка, порадуй нас. А вы, Сергей Дмитриевич, помогите Натали переворачивать ноты.
Мадмуазель Воронцова послушно присела к роялю, и Шелестов, не посмев отказать графине, поставил стул рядом с невестой.
Натали тронула клавиши, и восхитительная музыка Моцарта заполнила гостиную. Девушка играла замечательно, и Сергей Дмитриевич не мог не сделать ей комплимент. Закончив музицировать, молодые люди присели на кушетку у окна. Мучаясь желанием откровенно поговорить, князь некоторое время вел ничего не значащую беседу, но наконец решился задать главный вопрос.
– Наталья Михайловна, скажите честно, какие чувства вы испытываете ко мне?
– Сергей Дмитриевич… – растерялась барышня. – Задавать такие вопросы девушке…
– И всё же. Для меня это важно. Тем более с некоторого времени мы вроде как не чужие люди, – пристально посмотрел он и спросил напрямик: – Вы любите меня?
Лицо девушки исказилось несчастной гримасой, и она виновато опустила глаза.
– Понятно, – хмыкнул Шелестов и, не давая ей опомниться, снова спросил: – А Пьера Белозерского?
Неровно задышав, бедняжка покрылась пунцовыми пятнами и испугано взглянула на князя.
– Разве это имеет значение? – пролепетала она.
– Думаете, нет?
– В браке главное – взаимоуважение, – словно ученица на уроке изрекла Натали. – Чувства со временем проходят…
– Хм… Это ваши слова? – князь, прищурившись, изучал собеседницу, и девушка вместо ответа закусила губу. – Тоже понятно. Наталья Михайловна, если вы любите Пьера, так зачем тогда согласились выйти замуж за меня?
– А что мне оставалось делать? Я не могу ослушаться воли отца. Разве вы этого не понимаете? – готовая вот-вот расплакаться Натали отвела глаза в сторону. – Зачем вы мучаете меня, Сергей Дмитриевич? Вы же тоже не любите меня, но посватались. А должны были сделать предложение Дашеньке! – в запале проговорила она и осеклась.
Шелестов нахмурился.
– Откуда? – удивился он, но тут же догадался. – Так вы знали, что певица Дениз Легран на самом деле mademoiselle Томилина?
– Знала, – насупилась Натали. – Мы с Дашенькой дружны с детства. Наши поместья расположены по соседству. Были… Она очень хороший человек и не заслуживает тех бед, которые свалились на её голову, – горячо зашептала она. – А вы! Вы! Почему вы сделали предложение мне, а не ей? – с вызовом спросила девушка и сама же ответила: – Вы тоже боитесь идти наперекор мнению света!
– Да… Вы правы. Я совершил ошибку, – задумавшись, согласился Шелестов, но неожиданная мысль заставила его встрепенуться, и он с надеждой посмотрел на mademoiselle Воронцову. – Скажите, а Дарья Павловна на днях не заходила к вам?
– Нет. С тех пор, как Дашенька устроилась в театр, она перестала навещать нас. Она боялась меня скомпрометировать. А теперь, наверное, и вовсе не захочет со мной видеться, – тяжело вздохнула Натали, но заметив озабоченность на лице мужчины, спросила: – Что-то случилось, Сергей Дмитриевич?
– Она ушла от меня, – нахмурился он.
– Её можно понять. – Девушка опустила глаза и покачала головой. – Я чувствую себя такой виноватой перед ней. Ну, зачем вы выбрали именное меня?
– Чистый расчёт, – честно признался князь.
– Знаю… И у моих родителей тоже расчёт, – пробурчала она и с тоской взглянула на Шелестова. – И что мне теперь делать?
– Вам не придётся ничего делать. Это моя забота.
– Разве возможно что-то изменить? – горько усмехнулась Натали.
– Я всегда говорил: каждый человек сам вершит свою судьбу, и всякий раз только получаю подтверждение своему убеждению. Мне совсем не хочется сделать несчастной ещё и вас, Наталья Михайловна, – заявил Сергей и, поцеловав руку девушки, поднялся с места. – Простите, mademoiselle, но я должен вас покинуть. – Он поклонился и направился к графу Воронцову. – Михаил Григорьевич, мне необходимо с вами переговорить.
– Пожалуйста, Сергей Дмитриевич, – с любопытством взглянул на молодого князя хозяин дома.
– Простите, но я хотел бы это сделать tete-a-tete.
– Это настолько серьёзно? – удивился граф и улыбнулся. – Ну что ж, пройдёмте, – проговорил он, и мужчины направились в кабинет.
Только они оказались наедине, как Шелестов сразу перешёл к делу.
