– Михаил Григорьевич, прошу меня простить, но я хочу расторгнуть нашу помолвку. Я не могу жениться на вашей дочери
– Но… Сергей Дмитриевич… Я не понимаю… Что случилось? – растерялся граф.
– Мне изначально не следовало делать предложение Наталье Михайловне. Я совершил ошибку и виноват перед вами.
– Объясните же, наконец, в чём дело? – разволновался отец.
– Наталья Михайловна замечательная девушка и заслуживает уважения, но я не смогу сделать её счастливой. Я не люблю Натали, а она не любит меня. Зачем же нам мучить друг друга? Поэтому ещё раз прошу простить меня и расторгнуть помолвку.
Не в силах осознать сказанного, граф, нахмурившись, стучал костяшками пальцев по подлокотнику кресла.
– Вы понимаете, что тем самым вы подрываете репутацию моей дочери? – Воронцов сурово взглянул на князя.
– Репутация Натальи Михайловны не пострадает. Всю вину за сей конфуз я возьму на себя. В обществе прекрасно известно о моих порочных связях с актрисами, и я сам пущу слух, что расторжение помолвки было исключительно вашим желанием, – заверил Шелестов и доверительно взглянул на графа. – Михаил Григорьевич, если вы действительно хотите счастья своей дочери, подумайте над предложением графа Белозёрского. Уверяю, он испытывает к Наталье Михайловне самые глубокие чувства, и даже если вы за ней не дадите ни гроша, он всё равно будет рад назвать её своей женой.
Сердито надув щёки, граф исподлобья зыркнул на молодого нахала:
– Вы ещё будете меня учить?! – фыркнул он.
– Простите, – со всей учтивостью, на которую был способен, поклонился Шелестов. – Думаю, мне лучше удалиться.
Оставив отца Натали осмысливать сложившееся положение, князь покинул кабинет и, не задерживаясь, направился к выходу из дома. Оказавшись на улице, Сергей Дмитриевич облегчённо вздохнул, словно ему чудесным образом удалось избежать эшафота. Теперь ему было, что сказать Дашеньке, и, остановив пролётку, он приказал:
– Гони к Михайловскому!
В фойе театра Шелестов наткнулся на господина Кошелева.
– Трофим Акимович, мадмуазель Легран репетирует на сцене? – поинтересовался он.
– Странный вопрос, ваше сиятельство. Я полагал, это именно вы потребовали от мадмуазель Легран покинуть театр, – недовольно взглянув на князя, проворчал антрепренёр. – Она взяла расчёт. И это в самом начале сезона! А я болван заранее не продлил с ней контракт! – в отчаянье взмахнул он руками.
– Что значит «взяла расчёт»? – растерялся Сергей Дмитриевич.
Антрепренёр, с недоверием разглядывая собеседника, замер:
– Раз вы здесь не при чём, значит, нашу примадонну переманили в другой театр, – осенило его. – Как я сразу об этом не подумал!? Сергей Дмитриевич, родненький! Умоляю! Переговорите с ней! Я готов повысить мадмуазель Легран жалованье!
Слушая причитания Кошелева, князь всё больше хмурился. Разумеется, он не собирался уговаривать мадмуазель Легран вернуться на сцену, как раз наоборот, Трофим Акимович был прав: Шелестов надеялся уговорить Дашеньку отказаться от карьеры актрисы. Распрощавшись с расстроенным антрепренёром, Сергей Дмитриевич поспешил на Мойку в прежнюю квартиру mademoiselle Томилиной.
Стоило князю подойти к дверям подъезда, как его встретил знакомый дворник:
– Давненько вас не видали, барин. А вы к кому? – с любопытством посмотрел он на Шелестова.
– Мадмуазель Легран дома?
– Так как вы барышню увезли, так она больше и не появлялась, – удивлённо вскинув брови, ответил мужик.
Шелестов озабочено нахмурился:
– Я могу зайти?
– Так идите. Квартирка свободная. Барышня же за год вперёд оплатила.
Перешагнув порог, Сергей Дмитриевич убедился: Дашенька сюда не возвращалась. Вокруг ощущалось запустение, и сердце мужчины мучительно защемило. Князь обвёл взглядом простенькую мебель и стены: как же он был счастлив здесь! В этой невзрачной, маленькой и порой холодной комнате. Шелестов подошёл к окну: вот здесь он впервые увидел мадмуазель Легран без грима и вуали. Она выглядела такой беззащитной и хрупкой и смотрела на него огромными испуганными глазами. Теперь Шелестов понимал причину её страха. Он вздохнул. Дашенька любила стоять возле окна и наблюдать за суетой Петербургских улиц. От воспоминаний в висках гулко застучало, и, пытаясь остудить жар, Сергей прислонился лбом к холодному стеклу. От взволнованного дыхания на окне появилась испарина, сквозь которую проступили когда-то написанные Дашенькой буквы «С» и «Ш».
Шелестов осторожно прикоснулся к своим инициалам. Ему хотелось уловить в своих ладонях тепло нежных девичьих пальчиков. «Дашенька! Любимая…» – прошептал он и зажмурился. Грудь разрывало от тоски и боли. Некоторое время постояв на месте, Сергей очнулся из забытья и, ещё раз окинув затуманенными глазами комнату, направился к выходу.
Глава 38
Ветер, беснуясь позёмкой, заметал дворы и дороги, норовил забраться под накидку и швырял в лицо колючие пригоршни снега . Но Шелестов не замечал ни холода, ни мокрых укусов «белых ос», его сердце переполняла тревога. «Господи, Дашенька! Где же ты?» – болела душа, и поглощённый невесёлыми мыслями князь брёл по улице. Растеряно подняв голову, он неожиданно обнаружил, что находится возле дома Белозерского, и, недолго думая, постучал.
– Не ожидал тебя увидеть. – Пьер угрюмо оглядел незваного гостя .
– Похоже, ты мне не рад… И что, даже в дом не пригласишь? – пытливо взглянул Сергей.
Приятель пожал плечами:
– Почему же, проходи, – не в силах избавиться от кислого выражения лица, пробурчал граф и провёл Шелестова в гостиную. Плеснув немного коньяка в бокалы, Белозёрский протянул один из них другу. – Наверное, я должен тебя поздравить? У тебя скоро свадьба.
– Нет, свадьбы не будет, – принимая бокал, возразил Сергей и, заметив недоверчивый взгляд друга, пояснил: – Я расторг помолвку.
Брови графа поползли вверх.
– С чего это вдруг? Ты так стремился к этому браку. Считал его исключительно выгодным для себя. Неужто нашёл лучшую партию? – не удержался и съязвил Пьер.
– Дело не в этом, – тяжело вздохнул Шелестов и отвёл глаза. – Я понял, что был не прав. Не хочу из-за собственного тщеславия потерять лучшего друга и сделать несчастной хорошую девушку.
– Ты удивляешь меня, Серж… Признаться, не ожидал, – растеряно пробормотал граф и, пристально разглядывая товарища, спросил: – Ты что-то не договариваешь. Мне кажется, или всё же есть и другая причина? Неужели мадмуазель Легран всему виной? – неожиданно осенило друга.
Шелестов, сумрачно насупившись, промолчал, и глаза приятеля буквально полезли на лоб:
– Серж! Ты готов пожертвовать своей карьерой и положением ради какой-то певички?
– Она не певичка! – зло огрызнулся Сергей.
