– Прости, не хотел тебя обидеть, – поспешил извиниться Пьер. – Но я не понимаю… Меня всегда восхищали твоя целеустремлённость, твоя способность к трезвому расчёту, твоё умение следовать заданной цели. Ты никогда не терял головы! – недоумевал граф.
– Мне только казалось, что я могу всё просчитать. В жизни оказалось всё гораздо сложнее. И моя самоуверенность сыграла со мной злую шутку.
– Какую шутку? О чём ты? Что такого сделала эта женщина, что ты сам не свой? Объясни наконец!
– Мадмуазель Легран – это на самом деле лишь сценический псевдоним.
– Тоже мне открытие сделал, – усмехнулся Белозёрский.
– На самом деле её зовут Дарья Павловна Томилина.
Ошарашенный новостью граф на мгновение замер:
– Сестра Андрея? – выдохнул он и сочувствием посмотрел на друга. – Теперь понятно, почему ты так разволновался. Чувствуешь себя виноватым…
– Виноватым? Не то слово! Я ощущаю себя последним подлецом! – воскликнул Сергей Дмитриевич и, залпом выпилил нагревшийся в руке коньяк.
Мужчины, погрузившись в свои мысли, некоторое время молчали, но Белозёрский наконец нарушил тишину:
– Слушай, Серж, а тебе не кажется, что mademoiselle Томилина всё это просто подстроила? – вдруг предположил он. – Вся эта таинственность… – Граф задумчиво хмурился. – Можно было догадаться, что подобный трюк тебя заинтригует. Ты же в своё время «купился» на показную неприступность мадмуазель Катуш. А что? Вполне возможно… Наверняка дамочка была осведомлена о твоей честности вот и решила тебя увлечь. А затем, рассчитывая заставить тебя мучиться угрызениями совести, она раскрыла своё настоящее имя. Конечно! Ты же всерьёз считаешь, что по твоей милости она потеряла всё?! Умно! – Белозёрский, усмехнувшись, покачал головой , и Шелестов с изумлением посмотрел на товарища.
– Такое ощущение, Пьер, что мы с тобой поменялись местами.
– Твои уроки не прошли даром. – Граф горделиво выпятил грудь, но заметив осуждающий взгляд приятеля, искренне удивился. – Но разве не логично? Теперь mademoiselle Томилина из тебя верёвки вить может . И деньги тянуть. Не удивлюсь, если ты решишь вернуть ей потерянное имение.
– Ты прав. Именно этим я и занимался последнюю неделю, – признался князь.
– Вот видишь! – обрадовался Пьер. – Я тоже кое в чём разбираюсь и, зная тебя, могу предугадать твои действия.
– Но только ты просчитался, – криво усмехнулся Сергей и тяжело вздохнул. – Впрочем, как и я… Пока я находился в отлучке, Дашенька, не взяв ни копейки, ушла. И теперь я не знаю где её искать…
– Так уж и не заешь? На старой квартире, в театре был?
– Был. Её нигде нет, и никто не знает где она, – нахмурился Шелестов.
Белозерский задумался.
– Возможно, она ещё хитрее, чем я думал. Похоже, она рассчитывает, что ты бросишься её искать и, в конце концов отчаявшись, сделаешь ей предложение.
– Уверен, Даша не строила столь далеко идущих планов, – возразил Сергей, но признал: – Хотя ты прав: именно это я и намерен сделать.
– Серж, ты сошёл с ума! Пусть мадмуазель Легран и оказалась дворянкой, но одного имени недостаточно! Она бесприданница. Да ещё с подмоченной репутацией. Женитьба на такой девице обернётся скандалом, и после столь безрассудного поступка приличные дома окажутся для тебя закрытыми.
– Подумайте, какая беда! – зло засмеялся Шелестов. – Зато мне не придётся мучиться на всех этих приёмах, наблюдая за кривляющейся друг перед другом публикой.
– Но это же высшее общество!
– Какое? Высшее? – Князь саркастически приподнял бровь. – Кого ты называешь высшим обществом, Пьер? Толпу бездельников, волей судеб оказавшихся на вершине удачи и власти? Кучку бездарных болтунов и честолюбивых сластолюбцев, озабоченных лишь тем, как произвести впечатление на таких же никчёмностей, как они сами. Чем мы все занимаемся, Пьер? Практически каждый день собираемся, чтобы потанцевать, пожрать, посплетничать и пофлиртовать. Ну да, ещё, надувая щёки, поумничать о смысле жизни, о политике и о чём-то высоком. Дамы, изображая целомудрие, беззастенчиво изменяют мужьям, мужья, не скрываясь, гуляют от жён, и все кричат о морали и законах чести, но каждый озабочен лишь тем, чтобы продать подороже себя и своих детей, называя выгодную сделку законным браком. Каждый из нас способен спустить за игральным столом целое состояние или готов потратить на бессмысленную безделушку уйму денег, лишь бы потешить собственное тщеславие. Но мы и пальцем не пошевелим, чтобы помочь страждущим. Как мы все ничтожны, смешны и жалки…
Не перебивая горячую тираду, Белозёрский с удивлением разглядывал Шелестова, а когда тот замолчал, задумчиво проговорил:
– Право не ожидал, ваше сиятельство… – Он озадачено покачал головой. – Услышать из ваших уст такие речи… Нда… Похоже, мадмуазель Легран заставила тебя измениться, Серж.
– Да, заставила! Честную девушку, зарабатывающую на жизнь своим трудом, мы называем недостойной особой, а себя, прожигателей жизни, погрязших в попойках и разврате, – благородными господами.
– И ты всерьёз намерен жениться на ней? – обречённо вздохнул Пьер.
– Да! Я люблю её!
Граф во все глаза смотрел на приятеля.
– Ну что ж, это твой выбор, – пожал плечами Пьер и грустно усмехнулся. – Наверное, ты прав… Когда любишь по-настоящему, то по-другому смотришь на жизнь. На тебя словно нисходит озарение, и ты начинаешь понимать, что одобрение общества – иллюзорно, а счастье невозможно измерить деньгами. Да… Я бы, не задумываясь, женился на Натали, даже если бы она была из простой семьи и без копейки за душой.
– Так чего же ты ждёшь? – усмехнулся Шелестов. – Вперёд! Дорога открыта! Теперь, когда я отказался от помолвки, думаю, Михаил Григорьевич сделается более сговорчивым. Опасаясь лишних пересудов, он наверняка постарается побыстрее выдать дочь замуж. И ты, Пьер, будешь как нельзя кстати.
– Честно говоря, я уже подумал об этом, – улыбнулся граф и в приветствии приподнял бокал. – Можно сказать, ты оказал мне услугу.
Пьер окончательно оттаял и быстро забыл о былых обидах.
Приятели продолжали разговор, но Шелестова волновало лишь местонахождение Дашеньки, и граф предположил, что мадмуазель могла устроиться в другой театр. Согласившись с другом, Сергей решил на следующий день объехать все столичные обиталища Мельпомены.
Покинув жилище графа, Шелестов не стал возвращаться в фамильный особняк. Он понимал, родители за его поступок устроят ему головомойку, а потому Сергей Дмитриевич направился в квартиру на Александровском.
Все последующие дни Шелестов метался от театра к театру. Понимая, что Дашенька могла представиться другим именем, князь настаивал на знакомстве со всеми юными актрисами, поступившими в труппу на днях, но мадмуазель Томилиной среди них не оказалось.
Неудача заставила Шелестова разволноваться. «А вдруг с ней произошло что-то ужасное?» – всё чаще беспокоила его тревожная мысль, и, безумно боясь услышать о неопознанном трупе девушки, князь при виде горластых мальчишек-газетчиков стал даже вздрагивать.
