— Моя бабка колдуньей была. Гоголя читал? В каждой деревне на Украине обязательно жили колдуны и колдуньи.
— У нас тоже. Никакой разницы.
— Никакой разницы между Украиной и Россией, ты это имеешь в виду?
Антон не ответил. Мысленно он ругнулся: «Именно сейчас и именно здесь мне не хватало еще разговоров о национальном вопросе».
Ольга поставила бутылку на панель, прикрывающую то ли гриль, то ли раковину, села рядом с Антоном.
— Я тоже не хочу говорить о политике. Но слышала, как ты здорово о ней рассуждаешь, и мне захотелось с тобой кое-что обсудить. Тем более что у меня такое ощущение, что ты не последний человек в твоей стране.
— Не преувеличивай.
— По крайней мере, ты можешь знать ответы на вопросы, которые меня тревожат, — она устроилась рядом, поджав под себя колени, вперила в него взгляд своих огромных глаз и улыбнулась. — А можешь хотя бы мне налить вина?
— Хорошо, — Антон улыбнулся, поднялся с капитанского места, взял бутылку, два бокала и наполнил их до половины.
— Недолго же пришлось тебя уговаривать, — Ольга засмеялась.
Он чуть не ответил ей что-то вроде: «Да как можно тебе отказать в компании в такую ночь, да еще и после всего, что с нами случилось…» Однако милое лицо сердечной подруги Риты на мгновение предстало перед ним, а еще почему-то строгий взгляд Бритты, глядящей исподлобья и словно говорящей: «Я не сомневалась, что глубина твоего падения, Антон, непредсказуема».
Они чокнулись. Антон сделал глоток, следом еще один, и бокал опустел. Ольга последовала его примеру.
— Интересно, как там наши? — спросил Антон.
— Парочка спит. Капитан, думаю, бодрствует. Хочешь, пойду проверю?
— Да. Было бы правильно. Спасибо тебе. А я тут пока осмотрюсь.
— Хорошо, я проверю. И еще посмотрю, вдруг есть какая-нибудь одежда, хоть парео, не знаю. Не могу больше ходить в одном и том же.
Лишь только Ольга спустилась по лесенке на основную палубу, Антону показалось, что он услышал голоса. Приглядевшись, различил между яхтой и портом накренившийся баркас, видимо, севший или специально посаженный на мель не один год назад.
— Старый корабль, грозное чье-то судно, тешит зевак и украшает пляж… — процитировал Антон слова песни любимой «Машины времени». — Да… прямо корабль-призрак.
Вид бухты, безлунная ночь, этот корабль, плеск воды, мутный капитан Роджер — все настораживало Антона, держало в напряжении. Он немного расслабился после бокала, но этого хватило ненадолго.
Ольга вернулась спустя четверть часа, завернутая в большое полотенце. В этом «наряде» она была просто прекрасна, да еще и выглядела такой домашней, что Антон смутился и почувствовал, как по телу побежали мурашки.
— Извини меня за этот вид, — пробормотала она. — Ничего не нашла, кроме полотенчика. А народ, кстати, дрыхнет, включая Роджера, который, как обычно, храпит, аж тут слышно.
Антон напряг слух и действительно услышал доносящийся снизу храп. Это успокаивало.
— Наливай, — приказала Ольга.
Антон с удовольствием повиновался.
— Эх, — вздохнула Ольга. — Так хорошо сейчас, будто бы не было всех этих пиратов и прочих уродов. Чувствую себя, как в деревне под Киевом, где я в детстве все летние каникулы провела.
— Да, — кивнув, сказал Антон. — Я тоже в деревне все время проводил. Родовое гнездо под Москвой.
— И у меня родовое. Только под Киевом.
Они помолчали, чокнулись, выпили по глотку.
— Так что ты думаешь про всю эту бодягу? — спросила Ольга, когда в бутылке не осталось ни капли вина.
— Россия — Украина? — уточнил Антон.
— Yes, of course.
[45]
Антон задумался, собираясь с мыслями.
— Оль, у каждого своя правда. Я не знаю, как на самом деле обстояли дела на Майдане, была ли альтернатива возвращению Крыма в состав России…
— Вот! — воскликнула Ольга. — Что и требовалось доказать. То есть не аннексии, не оккупации, а именно возвращению? Какой России, Антон? Крым был в составе Украинской Советской какой-то там республики, которая входила в СССР, если не ошибаюсь. И после распада Союза его статус как части Украины оспаривать было никак нельзя.
— Оля, погоди, — спокойно остановил ее Антон. — Лучше нам этот спор прекратить. Но я все же скажу. Крым тот мне лично на фиг не сдался. Я свое туда отъездил «дикарем», снимал какие-то комнаты, по-человечески ни разу не смог там устроиться, и воспоминания у меня о полуострове далеко не самые прекрасные. Меня больше беспокоит, что мы сейчас платим слишком высокую цену за чьи-то властные амбиции и даже личные обиды. Вдумайся только: на нашем веку мы, возможно, уже никогда, подчеркиваю, никогда не станем друзьями! Это ж о чем надо было думать, чтобы допустить такое?!
— Тоха, — Ольга кивнула, — а я вот думаю даже не про сегодня, а про развал Союза. Знаешь, что мы потеряли в обмен на продукты со шмотками и на заграницу? Мы потеряли настоящую дружбу, взаимопомощь и бескорыстную любовь. Особенно любовь баб к мужикам. Ведь даже я, с моим воспитанием и образованием, залезла в постель к этому уроду Кену, потому что мне очень нужны были деньги. А на работу меня никто и никуда не берет, я не нужна никому, понимаешь? Со всем моим образованием, кстати, я даже школу с золотой медалью закончила… да и вообще не дура, а только прикидываюсь.
Ольга рассмеялась.
— И что делать? — продолжала она. — Не на панель же идти… Хотя этот типа эскорт — даже хуже проституции, потому что это — проституция с умной рожей, типа я тут фифа высшего сорта, не из подворотни, скажи спасибо, что я твои деньги и подарки принимаю, а секс получи только по выходным… По сути — это все та же продажная любовь, но даже без тени любви, все только за бабки.
Антон сочувственно закивал. Информация о том, что Ольга побывала в постели у Кена, его расстроила, но виду не подал. Но она все поняла.
— Ты не переживай насчет Кена, — сказала она просто, сжимая его руку в своей руке. — Мы просто спали. В буквальном смысле. Потому что у него ничего не получилось. Алкоголь победил. — Она снова засмеялась.
— Да я как-то не собираюсь в твоей личной жизни копаться. Ты вот про Союз говорила. Но ты же вроде его не очень застала, разве не так? — меняя тему, спросил Антон.
— Застала. У нас в Украине лет на пять-семь отставание от вас. А в духовном смысле мы на пять-семь лет вас наивней, а значит, еще пока лучше и ближе к тому времени.
— Ладно, короче, я считаю на этом политический диспут законченным. Более того, как капитан корабля я приказываю его прекратить и перейти к употреблению второй бутылки вина. Кстати, а в запасе имеется еще одна?
— Есть, мой капитан! Так точно, мой капитан, имеется, — весело отрапортовала Ольга.
