– Хорошо, я покажу тебе одну пивную Гитлера, о которой мало кто знает…
– Рихард… – Я чувствовала, что краснею. – Я как-то не уверена… Гитлера, наверное, с меня хватит…
– А еще я приглашаю вас в лучший ресторан, он рядом с Одеонсплац.
Фон Ширах переминался с ноги на ногу, как дитя:
– Я возьму с собой жену Клауса, а ты – Сергея, и поскольку она говорит по-русски, нам всем будет весело.
– Соглашайся, – мягко сказал Рихард.
– Соглашайся, – сказал Сергей.
– Соглашаюсь, – сказала я.
Фон Ширах лучезарно улыбнулся «фамильной» улыбкой и шумно выдохнул.
Мы с фон Ширахом договорились встретиться на площади Макс-Йозеф-плац, напротив Национального театра, возле ресторана «Шпатенхаус», на летней веранде которого под огромными зонтами яблоку было негде упасть. Да что там веранда – вся площадь была забита людьми, высыпавшими на улицы в ожидании вечерней прохлады. Погружаясь всё глубже в мюнхенский вавилон, облитый липким оранжевым светом теряющего силы солнца, я искала глазами такого же цвета рубашку.
Фон Ширах возник у «Шпатенхаус» в четверть восьмого в том же сером пиджаке и штанах, что и днем, но переменил рубашку – ярко-оранжевую на светло-зеленую. Он шел под руку с очаровательной блондинкой: светлое каре, брови дугами, аккуратный курносый носик и крупные серьги. Наташа фон Ширах, жена Клауса, брата Рихарда, была в длинной юбке, блузе в горошек и голубой накидке с короткими рукавами.
– Здравствуйте, – сказала она и улыбнулась. На вид ей можно было дать не больше пятидесяти с хвостиком, но я понимала, что Наташа старше. – Очень рада вас видеть.
В первые секунды мне показалось, что по-русски она говорит вообще без акцента, но он скоро проявился. Следует, однако, признать, что русский Наташи был на высочайшем уровне, – это когда человек прибегает к сложносочиненным и сложноподчиненным предложениям, правильно используя при этом все падежи.
– Вы русская? – спросила я, заглянув в ее голубые глаза, не утратившие яркости с возрастом.
Она мягко засмеялась и открыла дверь ресторана, пропустив меня вперед, – столик был заказан внутри, где царили прохлада и полумрак.
– Нет, но дедушка мой был с Украины. Фамилия его Бируля. Русский язык я просто выучила, – ответила Наташа.
Рихард велел Сергею сесть напротив Наташи, сам же, подмигнув, сел напротив меня. Видимо, фон Ширах полагал, что Браверман должен общаться с Наташей, а я с ним. Моя догадка сразу подтвердилась:
– Наташа, – фон Ширах приобнял ее, – очень много чего хотела узнать у вас про российское телевидение. Пусть Сергей ей расскажет!
Наташа кивнула и поправила накидку.
– Наташа, – спросила я после того, как она сделала заказ, – а почему вы и Клаус, ваш муж, не хотите сняться для фильма?
Она ответила:
– Это невозможно. Клаус категоричен. А когда он категоричен, то ничего не поделаешь. Да и я не считаю нужным лезть в кадр. Думаю, Рихарда вам достаточно.
– Но есть много вопросов, ответы на которые я не получила, – сказала я Наташе, краем глаза наблюдая, как Рихард, глядя то на нее, то на меня, мимикой пытался намекнуть нам обеим, что ущемлен в правах: из всех сидящих за столом он был единственным, кто не понимал по-русски.
Она, не обращая внимания на фон Шираха, продолжила:
– Значит, так тому и быть. Мы не хотим выворачивать себя наизнанку, и вы должны нас понять. Я – жена Клауса, а Клаус – он уже очень пожилой человек, он устал от расспросов, он больше не может и не хочет. Так он решил для себя несколько лет назад – и упрашивать его бесполезно. Сама понимаю, как вам хотелось бы с ним пообщаться, он много чего знает, но у него «нет» значит «нет». – Наташа острием своего взгляда чуть не порезала Рихарда, который начал активно махать руками и что-то бурчать, желая напомнить всем, что он всё еще тут. – Поймите меня, – добавила она, видимо, окончательно решив игнорировать Рихарда, – мы с Клаусом оберегаем свой покой. Но увидеть вас, познакомиться, для меня – огромное удовольствие, к тому же я не смогла отказать Рихарду: он очень хотел познакомить меня с вами. Сказал, что с Сергеем я могу прекрасно пообщаться на русском о и России.
– Ну так что, – снова подмигнул мне Рихард, – ты уверена, что не будешь пить вино?
– Да, – ответила я злобно, – я вообще не пью.
– Никогда? – огорчился он.
Я кивнула.
– Ты какая-то нерусская, – заметил фон Ширах, сделав глоток вина, – кстати, что у тебя за кровь? Кто ты и откуда?
Крайне естественный вопрос для сына высокопоставленного нациста. И как не нахамить в ответ?
– Ваш папа забраковал бы меня, если бы вы лет пятьдесят назад решили на мне жениться.
– Почему? – удивился собеседник, игнорируя мою попытку задеть его. – Я так понял, что твой род откуда-то из Скандинавии.
Я с завистью смотрела на Наташу и Сергея, увлеченно обсуждающих что-то, – видела, как мило Наташа округляла глаза и кивала, приоткрыв рот.
– Вообще-то я русская, но во мне есть еще как минимум две крови – шведская и еврейская.
– Ааааа! – Рихард расплылся в нежной улыбке. – Даже так? А кто был в роду… ну генеалогическое древо свое ты вообще видела?
Я пожала плечами:
– Какой-то древний шведский род. Еще есть дальний родственник по другой линии. Он, кстати, Красную армию создал – ту самую, от которой удирал ваш отец.
Фон Ширах, к моему изумлению, пришел в бурный восторг, поняв, о ком идет речь, но уточнил на всякий случай:
– Печальный конец в Мексике? – Я кивнула.
Он просиял:
– Так мы связаны с тобой историей! – И хотел было заключить меня в объятия, но я сделала вид, что не заметила его порыва. Сомнительная это радость.
– Ну а ваша семья, Рихард, – спросила я, – все сплошь арийцы? Или как?
– Моя семья, кстати, – самая что ни на есть интернациональная: сестра моей жены, которая родом из Швейцарии, – замужем за индийским махараджей, моя племянница живет в Риме, дети говорят по-итальянски и по-немецки. Мой сын живет в Барселоне. Невестка – русская, племянник, сын моего брата Роберта, прекрасно говорит по-русски, у него очень красивая русская жена, ребенок, маленький Максим, говорит и по-русски и по-немецки. Бабушка моя была американкой. Сам я жил в разных странах…
Мой взгляд скользнул по рукам фон Шираха – и почему мне вообще в голову не пришло поинтересоваться, женат ли он? Вероятно, потому, что по его одежде, слегка помятой и небрежной, по поведению, я сделала вывод, что он в разводе. Кольца на руке не было – как не было его и днем в Хофгартене.
– А, кстати, жена ваша… – начала было я.
– О, а вот и салатики несут, – обрадовался Рихард и повернулся к Наташе и Сергею.
