“Негласная помощь” – это объединение, которое длительное время, пока мы не положили этому конец, не только не обременялось налогами, но и получало от государства деньги. Это объединение существует до сих пор, но теперь ушло в глубокое подполье после того, как мы смогли доказать, что это – союз убежденных эсэсовцев. Нам удалось лишить его признания на государственном уровне. Я вела обычное журналистское расследование, анализировала материалы, смотрела реестр. Но самым трудным было внедрение.
Поскольку старые нацисты – люди крайне недоверчивые, чтобы заслужить их доверие, необходимы рекомендации. Но тогда, в начале 90-х, если ты молодая женщина, консервативно одеваешься, не задаешь острых вопросов… В общем, меня стали приглашать в гости, на встречи: один бывший нацист порекомендовал меня другому, так нам с фотографом под видом супружеской пары удалось принять участие во встрече бывших эсэсовцев, где мы смогли познакомиться с очень многими убежденными нацистами. Мы увидели, что они совершенно не раскаиваются, что ни о каком сострадании по отношению к жертвам речь не идет. В ФРГ в условиях демократии они зарабатывали деньги, делали вид, что поддерживают демократию, их никогда не привлекали к ответственности. Это побудило меня продолжить расследование, чтобы разоблачать их и рассказывать о них общественности.
В ходе моих поисков я выяснила, что старые нацисты имели большое влияние, располагали весьма значительными средствами. Но самое плохое – это то, что они пытались внушить идеалы Третьего рейха и идеи национал-социализма молодым людям. И весьма успешно. Этому, конечно, способствовало отсутствие преследования со стороны государства.
В ходе моих поисков я всё время натыкалась на имя Гудрун Бурвиц. Каждый из эсэсовцев считал своим долгом похвастаться – я, мол, знаю дочь самого Гиммлера. Они с благоговением говорили о ней: “Представляете, фрау Бурвиц тоже приедет на встречу”. Они ее называли, в основном, конечно, Гудрун Гиммлер. Было понятно, что эта женщина – очень важная фигура для бывших нацистов. Мы несколько месяцев готовились, чтобы попасть на встречу, где будет и она. Знакомились с нужными людьми. И в итоге были приглашены на встречу СС в Австрии. Фотограф в роли моего мужа и я. Мы могли принимать участие во всех мероприятиях этой встречи, но нам пришлось ждать целых пять дней, пока нас не пригласили на аудиенцию с госпожой Гиммлер, с Гудрун Бурвиц, дочерью Генриха Гиммлера.
Во время приема она была окружена кавалерами ордена Рыцарского креста. Они сидели со всеми своими наградами на груди. Внутри круга находилась маленькая женщина с непримечательной внешностью, но с очень гордым видом. Она держалась как королевская особа. С нами был еще один эсэсовец, которого она очень серьезно спросила, где он служил. Он ответил ей, что служил в войсках СС в Дании. После этого на ее лице мелькнула улыбка и она сказала: “Значит, доброволец в эсэсовских войсках”. И было видно, что она довольна. Это был первый и единственный раз, когда я заметила, чтобы она улыбалась. У нее всё время было сосредоточенное и напряженное выражение лица. Затем она коротко побеседовала с нами, но большую часть аудиенции всё-таки проговорила с этим старым эсэсовцем. В ходе встречи было заметно, что она чтит своего отца, что Генрих Гиммлер – ее идол. И она прекрасно знала, что ее почитают в кругу “старых товарищей”.
В своих поисках я занимаюсь личностями только самих преступников. Если для вас Гудрун Гиммлер – это дочь Генриха Гиммлера в рамках вашего проекта “Дети Третьего рейха”, то для меня она преступница и всё. Детей нацистских преступников, которые не следуют идеалам отцов, я не трогаю. Большинство детей нацистов вообще отказываются говорить о своих родителях, тем более на камеру. Они и без того настрадались и хотят лишь, чтобы их оставили в покое. Это касается прежде всего тех, кому больно и стыдно вспоминать прошлое семьи. В свое время я познакомилось с дочерью Карла Вольфа, очень высокопоставленного представителя Третьего рейха и личного друга Гиммлера. Она позднее приняла ислам. И дочь Вольфа подвергалась критике и гонениям с двух сторон: простые люди не горели желанием иметь с ней дело из-за фамилии и происхождения, а дети нацистов вроде Гудрун Бурвиц, яростные последователи отцов, гнобили ее и отказывались общаться тоже, потому что она вышла замуж за мусульманина-иностранца. И Гудрун Бурвиц, ее подруга детства, близкий по жизни человек, из-за этого прервала всяческую связь с ней. Дочь Карла Вольфа всю жизнь страдала из-за своего прошлого. Она не хотела ничего говорить на камеру, но про свои отношения с Гудрун сказала мне с глазу на глаз. Она была расстроена чрезвычайно.
Мне довелось встретиться с Гудрун Бурвиц еще раз – на другой встрече эсэсовцев в Баварии на озере Шлирзее. Хуже всего, что на этой встрече молодежи было больше, чем на предыдущей. То есть дочь Гиммлера распространяла идеологию своего отца среди очень молодых людей. Сама эта женщина – важная фигура, способствующая идентификации новых нацистов, неонацистов, со старыми. Связующее звено. Особенно бросалось в глаза, насколько гордятся молодые люди тем, что они участвуют во встречах, что им разрешено сидеть рядом с Гудрун и говорить с ней. Она действительно является для них иконой и знает об этом. Кроме того, она пристально следила за тем, чтобы посторонние не услышали, что она говорит товарищам на ухо, была очень осторожной, недоверчивой. Очень бросалось в глаза, что она не доверяет этому обществу, этому государству, этой демократии. По всему ее поведению было видно, что в Третьем рейхе она чувствовала бы себя куда лучше».
Андреа Рёпке показала на камеру фотографию женщины с седыми, забранными назад волосами и с жесткой полуулыбкой. Ничего особенного – никакого поразительного сходства с отцом или печати зла на лице. Стройная немецкая пожилая фрау. Эту фотографию каждый теперь может благодаря Андреа увидеть в Интернете. Рёпке, покопавшись в столе, извлекла еще пару снимков, которых в Интернете нет.
«Это Гудрун, – пояснила Андреа, – а рядом с ней эсэсовец Вагнер Кристензен из Дании. Именно через него мы попали в эту организацию. Он принимал нас за сочувствующих. Он непременно хотел сфотографироваться на память с дочерью Гиммлера и попросил нас сделать снимок. Для него это было так важно, что вы! Фото с дочерью Гиммлера! Его просто распирало от гордости. Он не мог говорить ни о чем другом. Нужно заметить, что они подружились.
После нашей обличительной статьи в журнале “Штерн” над Кристензеном состоялся судебный процесс. В Дании во времена Третьего рейха он убил журналиста. Но так и продолжал жить безнаказанно в Баварии. Многие из эсэсовцев, участвовавших во встречах с дочерью Гиммлера, никогда не привлекались к ответственности, к суду, они так и не поняли, что совершали жуткие преступления.
С тех пор как мы разоблачили организацию Гудрун Гиммлер, осудили этого эсэсовца и нескольких других нацистов, мне стали часто угрожать, в том числе физической расправой, – всё это продолжается и по сей день: по электронной почте присылают письма соответствующего содержания. Однажды меня избили. Наша журналистская работа довольно опасна. Интернет усугубляет ситуацию. В нем – если знать кое-что обо мне – можно найти мой домашний адрес, в Интернете же открыто публикуются враждебные высказывания про меня. Впрочем, страдаю не только я – неонацисты точно так же травят многих моих коллег, которые, коснувшись темы разоблачения неонацизма, с тех пор живут буквально за зарешеченными окнами, под охраной полиции. Необходимо признать, что неонацисты стали смелее, действуют более дерзко. Журналистам приходится несладко…»
