– Откусил слишком огромный кусок, – определил со знанием дела Рейнфельс, – не проглотит, подавится.
– Скорее всего, – согласился Барбаросса, – но это не в наших интересах. Так что будем бить по спине, как только закашляется. Долго и больно. Я хочу вас оставить под рукой сэра Ричарда в Турнедо… или в Сен-Мари, на его выбор. В зависимости от того, где он попытается гасить пожар в первую очередь.
Рейнфельс не ответил, повернул голову, его глаза смерили меня с головы до ног.
– Ваше Величество, – проговорил он тем же ровным голосом, – этот ваш вассал ведет себя достаточно независимо. Некоторые его распоряжения противоречат нашим строгим нормам… в том числе и морали.
Барбаросса кивнул, на лицо легла тень печали.
– Но в целом он же на той стороне, где и мы?.. Молодые на многие вещи смотрят по-своему. Вон Альвар Зольмс, которого вы считали своим лучшим военачальником, предпочел остаться с нашим коннетаблем?
Рейнфельс произнес глухо:
– Я не берусь его осуждать.
Барбаросса напомнил:
– Я жду вашего ответа, сэр Рейнфельс. Если не хотите, я вас оставлю там, где вы желаете.
Рейнфельс снова покосился на меня, мне показалось, что хочет услышать мое отношение, но я закрыл рот и не двигался.
– Ваше Величество, – ответил он вежливо, – я точно же предпочел бы остаться… однако, учитывая, что здесь мы уже завершили операцию… столь неожиданно…
– Благодаря вмешательству сэра Ричарда, – напомнил Барбаросса раздраженным голосом, – что лишил счастья гнать и бить в загривок…
– В спину, – уточнил я.
Он нахмурился.
– Да какая разница! Гнаться за убегающим – это лучше, чем напиться!.. Даже лучше, чем к жене соседа. Так что вы решите, граф?
Рейнфельс снова посмотрел в мою сторону.
– Очень уж не хочется разводить розы, Ваше Величество. Потому предпочту выполнять приказы вашего коннетабля, даже если они и пойдут вразрез с вашей политикой, что случится наверняка, если мы правильно понимаем натуру сэра Ричарда.
– Это вы его понимаете, – сказал Барбаросса, – а я вот совершенно… ничуть! Но я ему почему-то доверяю, хотя, конечно, зря, сам знаю. Хорошо, так и порешим. Вы со своим десятитысячным отрядом поступаете в полное распоряжение сэра Ричарда. Если, конечно, он не против. Я могу добавить вам еще тысячу арбалетчиков и две тысячи лучников.
Я тихонько охнул. С таким войском английские короли одержали победы при Креси, Пуатье и Азенкуре, а у Вильгельма Нормандского было вдвое меньше, но он захватил всю Англию…
– Премного благодарен, Ваше Величество, – сказал я и, преклонив колено, поцеловал Барбароссе руку. – Вы увидите, ваш коннетабль победно пронесет ваше королевское знамя все выше и все дальше!
Он вздохнул.
– Вот этого и страшусь.
Я поднялся, сказал смущенно:
– Ваше Величество, это всего лишь фигура речи. На самом деле все мои усилия в ближайшие годы и столетия будут направлены только на то, чтобы удержать то, что нахапал! И – ни пяди чужой земли.
Граф Рейнфельс поклонился мне:
– Ваша светлость, располагайте мною.
– Спасибо, граф, – сказал я. – Мне хотелось бы, чтобы наши старые разногласия остались позади.
– Я буду только счастлив!
– Вот и ладно, – сказал я, – впереди такая интересная жизнь… зачем цапаться?
Глава 16
Я некоторое время ехал во главе первой северной армии, ревниво поглядывая, чтобы никаких утеснений со стороны разочарованных фоссанцев, но, как мне показалось, разочарование больше напускное, все же больше обрадовались такому скорому и внезапному окончанию войны.
Позади двинулась, не соприкасаясь, группировка войск под началом графа Рейнфельса.
Я уже намеревался оторваться от войска и ринуться к Тоннелю, как едущий рядом стальграф Филипп Мансфельд сказал несколько напряженным голосом:
– Нас догоняют люди короля Барбароссы…
Я оглянулся, за нами во весь опор несется граф Рейнфельс, на моих спутников посмотрел с неудовольствием, а я сказал любезно:
– Граф!.. Пользуюсь случаем представить вам рейнграфа Чарльза Мандершайда, командующего левым крылом северной турнедской армии, а также стальграфа Филиппа Мансфельда, он командовал правым, а когда Его Величество король Гиллеберд, к которому я питаю искреннее уважение, срочно отбыл в столицу, управлял и центром.
Рейнфельс приложил пальцы к шлему.
– Приветствую, – произнес он холодновато. – Должен сказать, вы оба показали высочайшее искусство управления войсками.
Рейнграф коротко поклонился.
– Похвала столь именитого полководца, как граф Рейнфельс, приятна вдвойне…
Рейнфельс обратился ко мне.
– Ваша светлость, хотя вы и декларируете верность и вассальную зависимость моему королю Барбароссе, но все мы знаем, что это только слова. Тем не менее я просил бы вас перед Тоннелем убрать знамена Его Величества, а поднять прапора сэра Ричарда.
Стальграф Филипп догадался первым:
– Чтобы не подумали, что вторгаются войска Фоссано?
Рейнфельс кивнул.
– Да. Вы, очевидно, не знаете, что сэр Ричард захватил это богатейшее и могучее королевство хитростью, прикинувшись местным лордом, что в некоторой части является правдой, он в самом деле сын одного из местных герцогов! Так что лучше, если над нами будут реять стяги с его странным гербом…
Они переглянулись, рейнграф сказал первым:
– Спасибо, сэр Рейнфельс, вы уберегли нас от возможных неприятностей.
Граф вежливо поклонился.
– Я уберегал от них и себя, доблестные лорды.
Я в нетерпении скоблил задом по седлу, Бобик смотрит на меня с таким недоумением, что вот-вот заговорит как буриданова ослица, даже арбогастр косится огненным глазом, уши как у эльфа, с кончиков срываются искры, вот уж нетерпение так нетерпение.
– Дорогие друзья, – сказал я с подъемом, – мне так радостно видеть ваш братский порыв добраться до берега последнего моря и омочить ваши копыта… в смысле конские копыта, в океанской пене… и сразиться с пиратами островов, захватить гигантский архипелаг Рейнольдса, что принадлежит мне, но временно вот уже тысячу лет оккупирован чужаками… переплыть океан и помочь там угнетенным народам в их справедливой войне! И как жаль расставаться с вами даже на время, но меня труба зовет, я помчусь вперед и организую вам достойную встречу в Сен-Мари!.. Прощайте, друзья, мы расстаемся всего на несколько дней или недель, все зависит от скорости вашего продвижения!
Я обнялся со всеми тремя, не делая различий, развернул Зайчика, Бобик посмотрел на меня и чуть не бросился на шею, все поняв.
