По-моему, – идеальный анализ.
«Безусловно».
– Ты намекаешь, что я должна была вставить что-нибудь ему в зад? – таращится на меня Кристин. – Вам это правда нравится? Я слыхала что-то такое о простате…
– Нет-нет, я имел в виду… э-э-э…
– Я не собирюсь надевать на себя страпон, Джереми!
Она вдруг валится мне на колени. Я едва не прыскаю от смеха, ситуация дико глупая, но Кристин вовсе не смеется. Ее плечи подергиваются от всхлипываний, словно она со вчерашнего вечера ждала повода разреветься. Ткань моих джинсов уже мокрая от ее слез. Осторожно поднимаю руку.
«Только по голове!»
В общем, вместо того чтобы зубоскалить, принимаюсь ласково гладить ее по волосам.
– А ты в курсе, Кристин, что грядущее тысячелетие станет тысячелетием женщины? – спрашиваю (она всхлипывает). – Так что не стоит огорчаться из-за типов вроде Джейка.
– Правда?
– Ну конечно. Я читал об этом в «Тайм». Мне очень понравилась статья. Наверное, здорово жить в мире, которым рулят женщины.
Кристин улыбается, потом даже начинает хихикать.
– Они, наверное, будут меня соблазнять, щипать за задницу, когда я склонюсь над копиром… А я буду говорить что-то вроде: «Ха-ха, дамы, прекратите!».
– Точно!
– Еще они будут бегать за мной, пытаться сфотографировать в нижнем белье. Мне придется нанять охрану и предлагать им записаться на вечер среды или…
– Джереми, тысячелетие женщин означает вовсе не это.
– Не это?
– Нет. Это значит, что мне будут платить столько же, сколько и тебе.
– Тебе никогда не будут платить столько же, сколько мне. Я очень высоко оцениваю свои перспективы в нашем мире.
– Да? И кем же ты собираешься стать?
– Буду состоять при копирах.
– Джереми, это не работа!
Кристин прекращает шмыгать носом и поднимается.
– Почему? Отец утверждает, что во всех конторах есть парень, который возится с копировальной техникой.
– Компьютеры, Джереми. Ты забыл? Копиры скоро отойдут в прошлое.
«Да. Понятное дело».
– Тогда я перейду на кофеварку.
– Таких специальностей не бывает, Джереми.
«Попроси у нее номер телефона».
Почему именно сейчас?
«Потому что пока все идет отлично. Через несколько секунд из уборной выйдут Майкл и Николь. Потом вы все вместе поедете в твоей машине, и Кристин надо будет отвезти домой первой, поскольку ее дом в стороне от ваших. Так что, если не хочешь просить у нее номер на глазах у всей компании…»
– Кристин, – я дергаю плечом, – ты не дашь мне свой номер? Мы могли бы как-нибудь поболтать. О миллениуме и… о чем угодно.
Повисает неловкая тишина. Чего же еще я не сказал?
– Пожалуйста…
– Джереми, – она пожимает плечами и слегка наклоняется вперед, а в моей душе вспыхивает надежда, – только ты должен пообещать, что не превратишься в такого же козла, как Джейк.
– Хорошо.
– И не звонить мне по сто раз на дню. Не заставлять краснеть на виду всей школы. И вообще оставаться таким, как сейчас.
– Заметано.
– То, что я дам тебе номер, вовсе не означает, что я собираюсь с тобой переспать. Мы друзья, окей?
– Согласен.
– Не врешь?
– Не вру.
– Тогда договорились.
Она диктует номер. Забив на протесты СКВИПа, записываю бесценные цифры на настоящем клочке бумаги.
39
Набиваемся в мамину «Максиму» так, как и следует набиваться подросткам в родительскую машину. Майкл и Николь располагаются сзади. («Твоя попка такая удобная, – говорит Майкл. – Жаль, что не можешь на ней сидеть. Погоди-ка…») На ней – крохотная футболка, подчеркивающая то, что в ванне в глаза не бросалось. Другую половину заднего сиденья занимает Бак, Хлоя устраивается на нем и кладет голову на колени Николь, бормоча, какая та хорошенькая. Мы с Майклом встречаемся взглядами в зеркале заднего вида. Одобрительно киваю ему: мол, да, она очень хорошенькая. Он важно кивает в ответ. Кристин садится рядом со мной. Я завожу двигатель.
«Жаль, что это автомат. Если бы был рычаг переключения передач, ты мог бы словно невзначай прикоснуться к ее ноге. Она бы это отметила, пусть и подсознательно».
Сама идея приводит меня в ужас. Опускаю стекло. Холодный ночной ветер врывается внутрь, не давая мне уснуть прямо за рулем. Дом Финдерманов остается в прошлом. Часы показывают тридцать семь минут четвертого. Мне казалось, что уже больше. Но устал я зверски.
«Могу простимулировать определенные участки твоего мозга, чтобы прогнать сон».
Правда? А какие именно участки?
«Ретикулярную формацию. Она проходит вдоль оси ствола головного мозга».
А-а-а.
«Ничего сложного. Направлю туда определенный электрический импульс, побуждая выработать норадреналин. Ты испытаешь страх и сразу взбодришься».
Давай.
Ничего не чувствую. Однако мои глаза мигом распахиваются и больше закрыться не пытаются. Я еду быстро, но все под контролем. Удивительно, с какой скоростью я могу ехать! Бросаю взгляд на спидометр. Всего пятьдесят?..
«Не отвлекайся!»
Вздергиваю голову. Навстречу несется пожарная машина. Мельком замечаю сидящих в ней людей, спокойных и крепких, а потом в зеркальце заднего вида от них остаются лишь красные огоньки. Вскоре исчезают и они.
– Господи!
«Сколько раз можно повторять?! Не “Господи”, а…»
– Дерьмо!
– Может, музычку послушаем? – начинает нудеть Майкл, подаваясь вперед.
– Нет. Мне нельзя отвлекаться.
– Это потому, что ты раньше никогда не водил. – Майкл пьяно гогочет.
«Он прав».
– Водил бы – знал, что музыка помогает… – Майкл протягивает компакт-диск.
– Нет! – протестует Николь. – Только не рок!
– Отвали, Майкл! – Отталкиваю его руку, не выпуская руля.
«Осторожнее, не нервничай. И что еще за “отвали”»?
– Не хочу я ничего сейчас слушать!
Эа-а-а, эа-а-а, эа-а-а! Мимо на полной скорости проносится еще одна пожарная машина. Мы едва не сталкиваемся. Она виляет, прижимаясь к обочине. Народ тут же умолкает. Моя ступня застыла на педали акселератора, держу безопасную дистанцию между нами и пикапом. Поворачиваюсь к Кристин:
– Ну так как? Порепетируем?
– Подай реплику, – механическим тоном отвечает она, скрестив руки на груди, перетянутой ремнем безопасности.
