Иногда бывало так, что предпринимались правильные противоэпидемические меры. В середине XIV века, в начале второй пандемии чумы, власти Венеции устроили для всех прибывающих в город путешественников сорокадневный карантин в особо отведенных для этой цели домах. Корабли с той же целью выстаивали сорок дней на рейде, при этом их команды снабжались водой и провизией за счет города. Но это разумное новшество не получило широкого распространения и не было развито. Упоминание о чумном карантине можно встретить и в других источниках, в том числе и у Шекспира. Так, в «Ромео и Джульетте» монах не может вовремя доставить письмо, поскольку оказывается запертым в доме из-за чумы. Но все эти безусловно правильные меры были единичными, половинчатыми, плохо продуманными и потому существенной пользы не приносили. А ведь после того, как сделан шаг в правильном направлении, продвигать дело гораздо легче. Но чего не произошло, того не произошло. И виной тому — проклятая схоластичность средневековой медицины, полная оторванность ее от реальной жизни.
Вот еще один штрих. В тех исторических документах, где говорится о чумном карантине, нет упоминаний о врачах, предложивших, организовавших или же хотя бы принимающих участие в организации карантина. Карантинами занимались гражданские или военные власти. Можно, конечно, возразить, что врачи не упоминались по причине своей незначительности в глазах составителей документов. Возможно, что и так, но на возражение можно ответить контрвозражением — если бы вклад какого-то врача в организацию карантинных мероприятий был бы значительным и мероприятия принесли бы пользу, то, скорее всего, имя было бы упомянуто.
Dictum sapienti sat est.
РЕЗЮМЕ. СРЕДНЕВЕКОВАЯ МЕДИЦИНА В ЦЕЛОМ БЫЛА БЕСПОЛЕЗНОЙ, ПОТОМУ ЧТО ДЕЛА В НЕЙ ПОДМЕНЯЛИСЬ СЛОВАМИ, А ОПЫТ — ФАНТАЗИЯМИ. ВВИДУ ЭТОГО ОБЩЕСТВО ВСЯКИЙ РАЗ ОКАЗЫВАЛОСЬ БЕЗОРУЖНЫМ ПЕРЕД ЭПИДЕМИЯМИ.
Глава 14
Новая медицина нового времени, или Трое великих ученых
«Если герой нужен — то герой должен прийти», гласит одно из основных правил сценаристов.
Европейская медицина ждала своего героя очень долго. Но все же дождалась, причем не одного, а троих! Если вы не знаете, кого следует благодарить за ту медицину, которая сегодня у нас есть, то вот вам имена: Парацельс, Везалий, Паре. Парацельса можно сравнить с королем Артуром, Везалия — с сэром Гавейном, а Паре — с непобедимым Ланселотом
[95].
В 1493 году в немецкоязычном швейцарском кантоне Швиц в семье врача и патронажной сестры родился мальчик, которому было суждено стать основателем современной медицины. Настанет день, и Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм возьмет себе скромное имя Парацельс, под которым войдет в историю. «Пара-Цельс» можно перевести с латыни как «приблизившийся к Цельсу», но Филипп фон Гогенгейм поскромничал, когда назвался так. Он заслуживал имени «Суперцельс» — «возвысившийся над Цельсом» или «превзошедший Цельса».
Реформаторы бывают простыми и великими. Простые реформаторы преобразуют, изменяют, реорганизуют. А великие разбивают старое вдребезги и строят на этих осколках новое, зачастую не имеющее ничего общего со старым.
Парацельс занимался не только медициной и философией, но и алхимией, а жизнь алхимиков, особенно — алхимиков известных, окутана легендами так сильно, что до правды иногда совсем невозможно добраться. Но точно известно, что медицину Парацельс изучал в двух университетах — Базельском и Феррарском, что он много путешествовал и одно время был военным хирургом. В тридцатичетырехлетнем возрасте Парацельс вернулся в Базель, где получил место городского врача, а также стал профессором здешнего университета.
Лекции Парацельса сразу же привлекли всеобщее внимание. Во-первых, новый профессор читал лекции на немецком языке, а не на традиционной «благородной» латыни. На вопросы и упреки следовал один ответ: «Так понятнее». Во-вторых, вместо традиционной компиляции из Галена, Гиппократа и Авиценны Парацельс преподавал совершенно другое знание, основанное на собственных взглядах и личном опыте. Он учил тому, в правоте чего имел возможность убедиться сам, а об античных авторах отзывался с пренебрежением и советовал студентам избавляться от их трудов как от ненужного хлама. Студенты — народ молодой и потому веселый. Они не могли просто выбросить труды «классиков медицины». Им захотелось устроить из этого шоу с сожжением книг на центральной площади города. Парацельс сожжение одобрил и даже принял в нем участие, но у других профессоров, у университетского руководства и у городских властей такой поступок вызвал осуждение. Кроме столь вызывающего посягательства на основы основ у Парацельса был и другой «грех», не менее значимый, — он говорил то, что думал и не особо стеснялся в выражениях. На критические замечания коллег Парацельс отвечал, что мнение невежд для него ничего не значит, а тех, кто высказывал сомнения в его учености, едко высмеивал.
Вот характерный пример парацельсовской риторики: «Вы, которые изучали Гиппократа, Галена, Авиценну, думаете, будто все знаете, а на самом деле вы ничего не знаете! Вы прописываете лекарства, но не имеете представления о том, как их приготовляют! Только химия способна решить задачи физиологии, патологии и терапии, а без химии вы обречены на блуждание в потемках. Вы, врачи всего мира, итальянцы, французы, греки, сарматы
[96], арабы, евреи — это все вы должны следовать за мной, а не я должен следовать за вами. Если вы с полной искренностью не присоединитесь ко мне, то не будете достойны даже того, чтобы на вас испражнялись собаки».
Студенты обожали Парацельса, а коллеги — ненавидели.
Работу в должности городского врача Парацельс начал с наведения порядка в аптеках. Он проверял знания аптекарей, изучал их ассортимент и даже вмешивался в святая святых — в ценообразование. Идеал, к которому стремился Парацельс, можно выразить так: «Знающий аптекарь продает действенное лекарство за умеренную цену». Действия нового городского врача вызвали возмущение аптекарей. Что ж, их тоже можно понять. Представьте себя на месте почтенного владельца аптеки, которую основал еще ваш прадед. Вы — член гильдии, уважаемый человек, получивший «классическое» образование и торгующий «классическими» лекарствами. И вдруг какой-то «мальчишка», явившийся в ваш город невесть откуда, обвиняет вас в невежестве и требует выбросить на помойку три четверти ваших товаров. А еще он требует снизить цены на то, что останется в продаже. И подобным образом этот выскочка поступает не только с вами, но и с вашими коллегами. А ведь если посчитать, сколько денег поступает в городскую казну от аптекарей в виде налогов и пошлин, то…
