Она рассказала о своем разговоре с «уверенной девушкой» о том, как это было странно.
— Я получаю больше денег за нечто более простое, чем моя нормальная работа. Когда я спросила у нее, правильно ли это, она ответила: «Конечно! Это же здорово!» А я подумала: «Почему я не могу относиться к этому так же? Почему вечно терзаюсь чувством вины?»
Я сказала, что это чувство мне знакомо. Я выросла в семье ирландских католиков — мы вечно терзаемся чувством вины. Мы всегда считаем себя недостойными. Если бы за самобичевание и мученичество вручали премии, мы стали бы первыми кандидатами. Если бы у моей семьи был девиз, он звучал бы примерно так: «О нет, вы совершенно правы: хорошие вещи не должны случаться с такими, как мы… (тяжелый вздох)».
Личная инициатива в нашей семье сурово осуждалась. Когда на собеседовании мою мать спросили, почему компания должна взять ее на работу, она не стала рассказывать о сорока годах стажа, а просто пробормотала: «Ну, потому что я милая…»
Люди уверенные всегда заставляли меня нервничать. Я восхищаюсь ими, но не знаю, как с ними себя вести. Это как украшения. В школе, университете и в профессии я сталкивалась с людьми, которые были уверены, что успех принадлежит им по праву. И так действительно было. Потому что те, кто считает себя победителем, обычно действуют лучше всех остальных — это установили ученые из Кельнского университета.
Психологи Корнеллского университета, Дэвид Даннинг и Джастин Крюгер, выяснили, что некомпетентные люди часто ощущают «иллюзорное превосходство» и переоценивают собственные способности, потому что не умеют оценить свои навыки (вспомним Идиота-начальника). Они смело используют представляющиеся возможности и, как правило, благоденствуют.
Но недавние исследования показали, что комплекс самозванца может быть полезен — пока страх не мешает нам включаться в гонку.
Специалисты в области лидерства, Зенгер и Фолкман, провели крупномасштабное исследование, которое показало, что менеджеры, недооценивающие собственные способности, обычно работают лучше. Чем больше они ощущают себя самозванцами, тем выше оценивают их коллеги и тем лучше их работа. Польза сомнений в себе в том, что они заставляют нас стараться изо всех сил. Те же, кто слишком уверен, часто проваливаются. И раздражают всех остальных.
Сколько себя помню, я всегда старалась держаться в тени. «Но, может быть, это помогало мне делать мою работу? Кто захочет делиться с человеком, ощущающим собственное превосходство? Такая беседа неинтересна — это настоящий допрос. Держась в тени, я помогала людям расслабиться… может быть…»
— Если бы мы не переживали, — попыталась я объяснить эту теорию подруге, — то не старались бы хорошо работать. Если мы не исключаем себя из игры — или не отказываемся подавать заявление на должность Идиота-начальника, к примеру, — то нет ничего плохого в мыслях о том, что нам еще многому нужно научиться. Только не нужно отказываться от возможностей.
— А как же страх?
Подруга явно начала нервничать. Надеюсь, Идиот-начальник сейчас ее не слышит.
— Ну…
Я запнулась, гадая, что сказать, чтобы подруга почувствовала себя лучше. А потом вспомнила поразительно полезный ролик о прокрастинации, который видела в YouTube на этой неделе, и TED-выступление специалиста по лидерству Майка Роббинса. Он говорил о смелости, необходимой для обычной работы, и о важности спокойного отношения к «разговорам, от которых потеют ладони». Такие беседы кажутся страшными, но на самом деле причиняют всего лишь временный дискомфорт. «Может быть, нам просто нужно один раз как следует вспотеть и двигаться дальше…» Эту мысль я попыталась донести до подруги.
— Может быть, — начала я, — ты и назовешь меня занудой, но…
— Зану…
— Ну подожди же!
— Ладно.
— Может быть, нам нужно «почувствовать страх, но все равно действовать»?
Подруга тихо фыркнула, и я услышала приглушенное:
— Зануда…
— Рада слышать, — ответила я и повесила трубку, гадая, смогу ли сама последовать собственному совету.
Чем бы я ни занималась, новая карьера означала для меня выход из зоны комфорта, нетворкинг и общение с потенциальными работодателями, с тем чтобы продолжать учиться, получать интересные задания и больше писать. А для этого нужна была смелость — не самое сильное мое качество. Я почти убедила себя, что комплекс самозванца может быть полезен. Но мне нужно было избавиться от мучительной тревоги, зачастую сопровождающей неуверенность. Я бы оценила инъекцию отваги в те времена, когда «простая работа» казалась мне слишком тяжелой. Иногда страх мешал мне позвонить, отправить электронное письмо или общаться с людьми на мероприятиях. Больше всего мне хотелось бы смелее принимать решения, соглашаться на перемены и уверенно звонить редакторам, чтобы добиваться целей с моей диаграммы взаимоотношений.
В одном из подкастов, которые я регулярно слушала, пытаясь вытащить поток сознания из пустоты между подушкой и сном, было интересное интервью. И у меня тут же родилась идея. Д-р Питер Ловатт из лаборатории психологии танца при университете Хартфордшира (Доктор Танец, как он мило представился) изучал влияние танцев на процесс принятия решений и обретения уверенности. На следующее утро, убедившись, что интервью мне не приснилось, я нашла «лабораторию танца» и позвонила доктору Ловатту.
— Эээ… здравствуйте… Это Доктор Танец? — пробормотала я.
Легомен еще не ушел на работу и теперь фыркал у меня за спиной. Я попыталась выгнать его из комнаты, и тут мне ответили:
— Говорите! — пропел жизнерадостный голос.
Я поискала доктора в Google, чтобы представлять его во время разговора. Мне очень понравилось, что выглядит он в точности как добрый профессор из детской книги. Класс!
Питер сказал, что всегда любил танцы.
— В моем детстве мы всей семьей отправлялись в Бутлинс
[7]. Каждый год. И там танцевали все вместе — знаете, слякоть, Гей Гордон, картофельное пюре… Все такое! Сегодня многим кажется, что танцы обнажают. Даже дети смущаются. Все стесняются. Но танцы — это важная часть бытия. Они развивают сенсорную моторику. Даже пятимесячные дети инстинктивно реагируют на музыку движением.
Питер стал изучать научные основы танца и преуспел в этом.
— В нашей лаборатории люди танцуют, а потом решают проблемы. Мы обнаружили, что разные стили танца помогают в решении разных проблем. Импровизация раскрепощает мышление — люди легче решают проблемы, у которых нет единственного верного ответа. Строго структурированный танец улучшает конвергентное мышление — нахождение единственного ответа, например: «Как называется столица Франции?» Это полезно для карьеры. Сегодня есть столы с гидравлическим приводом, чтобы можно было стоять во время работы. Но исследования показывают, что следует не просто стоять, а пританцовывать.
