Фрагмент с моим участием немного отложили. Сначала журналисты решили расспросить слушателей о самых странных блюдах, которые им доводилось есть. Наташа из Шрусбери подробно описывала, как однажды нашла в пакете с бананами дохлую ящерицу.
— Приготовьтесь, — раздался голос в моих наушниках. — Вы выступаете через пять минут.
Я постаралась припомнить, о чем собиралась говорить, положила заметки на стол перед собой, но они тут же упали. В студии было жарко. Я сняла джемпер и зачесала волосы за наушники. Занявшись «разоблачением», я и не заметила, что викинги побросали свои дела и теперь смотрят прямо на меня. Ладони у меня вспотели. Я подумала: еще чуть-чуть — и я заплачу. И тогда я сделала это. Я встала как настоящая Чудо-Женщина. Викинги смотрели на меня. Их сомнения подтверждались — эта странная британка сейчас все провалит. Один из них поднял брови и два больших пальца, словно спрашивая: «У вас все в порядке?»
Я кивнула и подняла большие пальцы в ответ: «Все хорошо!»
— Как только этот слушатель закончит, мы сразу включим вас, — сообщил мне английский продюсер, и я кивнула — на сей раз в пустоту.
— Я не обвиняю супермаркет, — продолжала рассказывать Наташа из Шрусбери. — Ведь они не упаковывают бананы, верно? Наверное, это произошло прямо на фабрике!
— Но это внушило вам неприязнь к бананам, верно?
— Еще бы!
— Вам не понравилось смузи из бананов с ящерицей? — развеселился ведущий.
— Нет! — довольно сурово ответила Наташа из Шрусбери. — Я вегетарианка.
— Правда?
Я поняла, что мне стало интересно. Я с таким вниманием слушала этот диалог, что совершенно позабыла о собственном выступлении. А потом ведущий назвал мое имя. Неожиданно для себя я заговорила. Точно так же, как говорила бы с вами, прямо сейчас. Ладони мои все еще были влажными. Я стояла как идиотка. Но я сделала это! «Выступать легко!» — твердила я себе. И я выступала. И стояла как Чудо-Женщина. Мне не было дела, что подумают обо мне викинги. Я была Чудо-Женщиной.
Когда передача закончилась и я открыла дверь студии, чтобы выйти, викинги уже переключились на свои мониторы и притворились, что ничего не было. Никто на меня не смотрел. На ломаном датском я поблагодарила их за помощь и направилась к лифту. Свернув за угол, где меня никто не видел, я исполнила настоящую «лунную походку» от радости.
На той же неделе я позвонила своим подопытным морским свинкам. Новоиспеченному сыроторговцу я рассказала о силе танцев и супергеройском альтер-эго. А у подруги оказались интересные новости.
— Я составила диаграмму взаимоотношений, — сказала она. — И это помогло мне понять, что является действительно важным. Я поняла, как сделать работу менее…
— Механической?
— Именно! Я станцевала самбу в одном из залов заседаний за опущенными жалюзи, а потом составила предложения на следующий квартал. Еще я заперлась в туалете и две минуты стояла в позе Чудо-Женщины, а потом пошла к начальнице Идиота-начальника, и она согласилась с моими предложениями.
— Это же замечательно! Ты молодец!
— А еще я воспользовалась другими твоими советами!
— Ну это просто красный день календаря! — Я была заинтригована. — Что же ты сделала? Завела дневник благодарности? — В этот момент я вспомнила, что уже целую неделю ничего не записываю в собственный. — Или подружилась с кем-нибудь в офисе?
— Вроде того… — голос у подруги был смущенным.
— Что же ты сделала?
— Я завела служебный роман…
— Ого! Рассказывай, рассказывай!
Подруга категорически отказалась, и мне пришлось ее уговаривать, пока она не сдалась и не рассказала, что на офисной вечеринке под влиянием текилы произошел один «инцидент», детали которого оказались настолько шокирующими, что я чуть чаем не подавилась.
— Это должен был быть простой роман! Ты не должна была этого делать! Да еще на лестнице!
— Я подумала, что тут как с властными позами или танцами: чем больше, тем лучше…
— Нет, — твердо отрезала я.
— Но мы оба — люди одинокие…
— Надеюсь!
— Ну хорошо. В следующий раз я постараюсь стать настоящей Чудо-Женщиной…
— А не Стюартом с Распродажи?
— Ну да…
Подруга пожала плечами, а я поразилась тому, почему ее уверенность в собственной привлекательности до этого момента ни разу не проявлялась в профессиональной жизни.
Приемы и средства, позволяющие справляться с переменами на работе, которые я изучила за это время, изменили мое отношение к карьере. Меня больше не страшила мысль о том, что я буду делать, вернувшись в Британию. Я буду думать о своих ценностях, а не о престиже. Мне нужно оплачивать счета и получать удовольствие от работы. И за это я была безумно благодарна. Порой мне становилось страшновато. Порой меня кидало из одной крайности в другую. То я была абсолютно уверена в том, что мне все по плечу. А то мне хотелось кричать: «Черррррттт! Я ничего не знаю! Что мне делать?» Но в целом первое настроение все же преобладало. Теперь я точно знала, чего хочу от ближайшего будущего, знала, как это сделать, и понимала, что я вполне неплоха — конечно, не идеальна, но вполне неплоха. И это было классно. Мне будет нелегко, но говоря словами Деймона Албарна: «Справимся».
На следующей неделе мои тревоги относительно карьеры усилились. Мне пришлось выбраться из своей уютной домашней пещеры и отправиться на мероприятие, где я никого не знала. А там я разговорилась с известным математиком из Министерства обороны. Я так сосредоточилась на своей властной позе — выпрямиться, поднять подбородок, отвести руки от тела, — что, когда дама-математик это заметила, она сразу же поинтересовалась, все ли со мной в порядке. Похоже, над позой еще придется поработать. Но этот момент мгновенно растопил лед, и мы разговорились. Дама оказалась примерно моего возраста — и очень разговорчива. Она спросила, как у меня дела, а я рассказала о трудном задании и душевном трепете, который испытываю перед началом новой работы, и о надежде, что все же справлюсь с ней.
— Да, у меня все точно так же, — ответила моя собеседница и рассказала, что сегодня решала головоломно сложные уравнения, чтобы «убедиться, что две ракеты не столкнутся».
— Ого! — Я не была уверена, не придется ли мне после этого разговора подписывать документы о неразглашении государственной тайны. — Но все обошлось? С ракетами и все такое?
Она кивнула и вернулась к своим жареным орешкам.
— На этот раз да, — невнятно пробормотала она с набитым ртом.
«Никогда больше не буду жаловаться на свою работу, — подумала я, решив непременно записать это в свой дневник благодарности. — Даже если у меня выдастся плохой день, бомбы от этого не взорвутся».
Этот процесс снова напомнил мне, как же я люблю свою работу. В отличие от других сфер жизни работа имеет свои правила и стандарты, которые всегда казались мне разумными. Вот отношения — это дело более сложное. И я собиралась с этим разобраться.
