— Действительно, в разное время мы можем испытывать и сухую, и мокрую связанность, — подтвердил Уилл. — Чтобы разобраться, нужно осознать роли, которые мы играем, и унаследованные нами истории. Но настоящее решение — это признание тревожности. Тревожиться о чем-то — это совершенно нормально. Нужно предложить себе нечто такое, чего вы не получили от родителей, и обеспечить пространство для неизбежных страданий повседневной жизни.
— Звучит мрачновато…
— Конечно, не вся наша жизнь — страдание, — успокоил меня Уилл. — Но уклониться от этого аспекта невозможно. Нам нужно научиться справляться с этим во взрослой жизни, если мы не научились этому в детстве у родителей. И многие, очень многие из нас этому не научились.
Как же мы можем улучшить отношения с родителями? Не пытаясь «менять» их самих?
— Именно так! Это часть взросления и принятия ответственности за собственную жизнь.
Уилл объяснил, что в признании боли своей и чужой есть три этапа. Мы должны сказать себе:
1. Я чувствую, что ты страдаешь.
2. Я знаю, что ты страдаешь.
3. Я могу справиться с тем, что ты страдаешь.
— Представьте себе полет в зоне турбулентности, — сказал Уилл. — Когда самолет начинает трясти, летчик не берется за микрофон и не кричит: «Ой-ей-ей! Мы все умрем!» Ведь так?
— Обычно так…
— То же самое со связанностью — вы говорите себе, что можете «справиться» со страданием. Точно так же пилот может сказать: «Мы находимся в зоне турбулентности, но все будет хорошо». Он думает: «Все понятно. Я испытывал это и раньше». Я советую клиентам «использовать голос пилота» в минуты боли, стресса и страдания. Вы признаете, что тревожность — это часть реальности, а не угроза. И совершенно нормально порой не чувствовать себя в порядке. Это часть жизни. Вы справитесь: вы сильнее, чем вам кажется.
Я почувствовала, что нашла новый слоган для кружки — потому что Уилл совершенно прав. За последние два года я поняла, что ментально и физически сильнее, чем всегда считала. Теперь я могу отправиться посреди зимы на пробежку — и не подхватить пневмонию. Я могу выйти из дома без куртки, и никто не умрет. Я могу пережить перерывы в работе и карьере. Я сумела протолкнуть настоящего живого человека через очень маленькое отверстие и выжить. (Ага!) Я могу твердо стоять на ногах.
Из рассказанного Уиллом стало понятно, что я сама и почти все мои знакомые в той или иной степени связаны обязательствами. Филипп Ларкин не шутил… Родители Решительной девочки до сих пор рассчитывают, что она будет проводить отпуск с ними. Панс Соло должна каждый день звонить отцу и раз в неделю его навещать. Недавно разведенная подруга часто выручает родителей деньгами. А недавно потерявший работу друг вечно все чинит в доме матери — в любое время суток. Все больше двадцати-тридцатилетних вынуждены жить с родителями — уж очень дорого стоит собственное жилье. И все больше людей страдает от связанности обязательствами. Я спросила у Уилла, есть ли способ убедиться в этом?
— То есть анкета типа «Связана ли я обязательствами»?
— Именно!
— Ну вот пример: «Звонит ваша мать. Говорит, что вы не были у нее уже несколько месяцев, и просит прийти на банкет, который она устраивает».
Я живо себе представила буфет с карри из индейки из «Бриджет Джонс».
— Как вы поступите? Скажете: «Здорово! Я обязательно приду!» и пометите дату в календаре? Захотите отказаться, но согласитесь? Останетесь дома и будете терзаться чувством вины? Или спокойно поблагодарите за приглашение, но скажете, что в этот день прийти не сможете? — Уилл любезно позволил мне немного поразмышлять над ситуацией, а потом продолжил: — Связанный обязательствами ребенок обязательно придет на банкет, даже если ему не хочется. Он чувствует, что «должен», чтобы не быть неблагодарным и доставить радость матери.
— Разве это не простое желание «быть милым и вежливым»?
— А разве так? Многие из нас считают своей обязанностью присматривать за родителями, чтобы у них все было хорошо и они не чувствовали себя одинокими. Но это не наше дело.
Согласиться с этим было трудно. Я беспокоилась, все ли нормально у моей матери. Когда я в последний раз открыла ее холодильник, там ничего не было, кроме бутылки шампанского и огромной молочной шоколадки. Я предложила сходить за продуктами, но она ответила: «Мне ничего не нужно! У меня в морозилке есть горошек и половина пирога!»
— Мы привыкли терзаться чувством вины и ощущать свою ответственность за счастье родителей. Избавиться от этого чувства так же трудно, как развернуть танк, — сказал Уилл. — Если говорить о примере с банкетом, то дело не в том, пойдете вы или нет. Важно, почему вы дадите такой ответ. Вы можете не пойти и терзаться чувством вины. А можете принять решение, несмотря на чувство вины. Вы можете пойти на банкет матери, зная, что решение продиктовано чувством вины. Вас будет утешать то, что во время похорон, когда вы станете терзаться мыслью о том, были ли хорошей дочерью, можно будет уверенно сказать «да». Быть хорошей дочерью или сыном — достойно и благородно. Мы все хотели бы так «отплатить» родителям, которые нас вырастили и воспитали. Но это не все. Мы не можем жить ради других людей. Психологи утверждают: для того чтобы быть по-настоящему счастливым, успешным и не злиться на ежегодный буфет с карри из индейки, нам нужно найти собственный смысл в жизни. А для этого нужно сделать выбор.
Вы можете решить посещать два банкета вашей матери в год, — продолжал Уилл, — а потом сообщить ей об этом вежливо, но твердо. Если родители ожидают, что вы будете звонить им по несколько раз в неделю, вы можете сказать: «Мне приятно разговаривать с вами, но позвольте звонить вам по воскресеньям (например), когда у меня будет время поговорить и мы сможем пообщаться более качественно и глубоко». Речь идет о контроле, установлении границ и понимании, что вы можете реально предложить без обиды. Обида — это лакмусовая бумажка. Это проверка, можете ли вы вести себя аутентично. В любых отношениях. Возьмем, для примера, мою жену, Дженни…
Ой! Я не думала, что мы вступим на эту территорию…
— Иди поздоровайся, Дженни!
Уилл развернул ноутбук, чтобы я увидела улыбающуюся даму с короткой стрижкой. Я и не знала, что она слушала наш разговор. Казалось, Дженни несет покупки на кухню, но она не имела ничего против участия в беседе мужа.
— Привет! — радостно помахала она мне.
Очень жизнерадостная дама!
— Мы с Дженни вскоре собираемся ехать кататься на лыжах в Норвегию.
— О, как здорово… — Я пока не понимала, к чему он клонит.
— Рад, что вы так думаете.
— То есть?
— Еще жена настояла, чтобы мы проехали на велосипедах по долине Луары.
— А вы любите велосипед? — с сомнением спросила я.
— Ну, как сказать… Я бы точно не выбрал для себя такой отпуск.
