b. Умею выходить из зоны комфорта.
c. Люблю смотреть телевизор на диване, вышивая «Дом, милый дом» на красных тапочках.
d. Уклоняюсь от перемен. Любой. Ценой.
Если у вас преобладают ответы «а», вы принимаете перемены.
Вы — Бейонсе, Мэверик из «Топ Гана», Легомен. Вы не просто справляетесь с переменами, а активно их ищете, гоняетесь за ними и подчиняете своей воле. В прошлой жизни вы были викингом. Вы готовы к новым приключениям, и ваш паспорт всегда под рукой. Эта книга может лишь помочь вам понять остальное население Земли — что ж, пожалуйста! Смело вперед, водичка отличная (хотя и порой мутная).
Если у вас преобладают ответы «b», вы приспосабливаетесь к переменам.
Вы знакомы с переменами и принимаете то, что уготовила вам жизнь, если это необходимо. Вы умеете приспосабливаться и просить о помощи, когда это необходимо, но не испытываете грандиозного восторга от великого замысла жизни.
Если у вас преобладают ответы «с», вы сопротивляетесь переменам.
Не то чтобы вы были категорически против перемен, просто не выбираете их сами и предпочитаете спокойно посидеть на диване с чашкой чая и печеньем. Похоже, за окном дождь? Ну, тогда лучше сегодня не начинать ничего нового…
Если у вас преобладают ответы «d», вы отрицаете перемены.
Хотя кажется, что, если заткнуть уши пальцами и громко петь: «Ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля», перемены отменятся сами собой, этого не будет. Вы просто будете громко горланить дурацкий мотивчик: «ЛЯ-ЛЯ-ЛЯ-ЛЯ-ЛЯ-ЛЯ-ЛЯЯЯЯЯ!»
Да, это нелегко. Я вас понимаю. Но с нами все будет хорошо. Обещаю.
1. Карьера. Работай как супергерой (супергероиня)
В этой главе я узнаю, как диаграмма взаимоотношений помогает развивать карьеру, почему офисный срыв может сделать «механическую» работу более значимой, что позы власти и самба могут стать ключом к успеху, а комплекс самозванца можно превратить в достоинство.
Решив воплотить свой Грандиозный план, для начала я составила список вещей, которые нужно делать иначе, чтобы стать стойким «хамелеоном перемен», способным принимать важные решения относительно того, где провести остаток своей жизни и что с ним делать. Я люблю списки, потому что могу использовать канцтовары, к которым питаю нездоровую страсть. Кроме того, мысли, изложенные на бумаге, кажутся более разумными и убедительными. Вот только справиться с собой я все равно не могу. Quelle surprise.
Поэтому я отложила список на несколько дней, надеясь, что меня посетит вдохновение. Но тут за завтраком Легомен смахнул мой блокнот с кухонного стола и посоветовал мне «съесть лягушку!».
Я понятия не имела, о чем он говорит. («Что?! — указала я на свою миску. — Это каша?..»)
Легомен объяснил, что в мире бизнеса так советуют сначала разобраться с главным своим страхом.
— Никто же не хочет есть лягушек, верно? — сказал он, потягивая апельсиновый сок
— А французы?
— Кроме французов, — согласился он. — Значит, нужно сначала разобраться со своей «лягушкой» — тем, что тебя больше всего тревожит.
Неожиданно я поняла, что он уже дал мне ответ: работа — вот моя лягушка. Без нее безнадега. И бедность. И это больше всего беспокоит меня в нашем возвращении в Британию. Или в невозвращении. Если я хочу принимать важные, взрослые жизненные решения, начать нужно с «работы».
Свечи мерцали на подоконнике, когда я включила свой ноутбук, налила себе чаю и поставила ноги в шерстяных носках на теплую, похрапывающую собаку. Так начался мой день. Не самый плохой способ провести время с девяти до пяти (или, как это принято в Дании, с восьми до четырех). Но работать фрилансером на дому — это был единственный вариант для меня. Я оставила редакторскую работу в Лондоне и устремилась в датскую провинцию, не зная ни единого слова по-датски, так что выбора у меня не было. Удивительно, но все сложилось вполне удачно. Мне нравилось размышлять и сосредотачиваться в обществе одной лишь собаки. Как приятно было узнать, что я достаточно дисциплинированна, чтобы противостоять магнетическому притяжению дивана и продолжать работать, когда за мной никто не следит. Причем делала я это честно семь с половиной часов. Часы работы яслей, где находился мой сын, просто не позволяли перерабатывать. Обычно я старалась не работать по выходным и вечерам. Да здравствует датский баланс между работой и жизнью! Но если мы вернемся в Британию, я не смогу работать дома. Я все еще скучала по веселой суете офисной жизни. Кроме того, я больше зарабатывала и имела больше возможностей для роста (сегодня моим единственным вознаграждением оставалась лишь покупка «вкусного печенья»).
С того момента, когда я в последний раз была в офисе, многое изменилось. Во-первых, у меня появился ребенок, и я все еще была не уверена, как сочетать родительство с фрилансом, не говоря уже о полной занятости в офисе, где надо было работать с девяти до пяти и еще тратить время на дорогу. Моей работой можно было заниматься исключительно в столице, Легомен тоже по большей части работал в Лондоне, так что селиться следовало поблизости. Многие мои друзья пятьдесят недель в год добираются до работы и с работы и не жалуются. Но подозреваю, они сделаны из более прочного материала, чем я.
Три года я училась, как быть счастливой, меняя баланс работы и жизни. Благодаря этому я стала эффективной, платежеспособной и сохранила здравый рассудок (святая троица). Должна ли я рисковать всем этим, чтобы тратить несколько часов в день на поездки в электричке? Или нужно тратить все заработанное, чтобы запихнуть сына в детский сад на шестьдесят часов в неделю? В Лондоне можно работать с неполной занятостью, но такие горшки с золотом можно найти на конце только самой редкой радуги. Я знаю нескольких фрилансеров, выбравших этот путь, но всегда считала, что они гораздо смелее меня и мне никогда такой не стать. Кроме того, у них стальные яйца. Каким же должен стать следующий этап моей карьеры? Мне нужен профессиональный совет и качественные теории перемен, чтобы получить максимум возможного.
Один мой друг недавно лишился работы и столкнулся с той же дилеммой. Десять лет назад он заключил фаустовскую сделку, пожертвовав такими роскошествами, как сон и общение с друзьями, ради карьеры, и теперь пребывал в ярости, потому что дьявол свою часть сделки не выполнил.
— Все прекрасно! — твердил он всем, кто спрашивал, и многим, кто не спрашивал, что он собирается делать дальше.
Все это время он то испытывал прилив энергии, примеряясь к новым ролям, то оплакивал свою прежнюю жизнь и роскошные обеды.
— Но ты же ненавидел своего начальника, — напоминала я ему, когда он звонил после утомительного дня, занятого просмотром телевизора и стенаниями. — Тебя трясло от его слов «увидимся в следующий вторник», и приходилось воровать канцтовары, чтобы хоть как-то отплатить ему.
— Верно, — тяжело вздыхал приятель. — Но, по крайней мере, я знал, что делать в понедельник утром.
