– Рад, что доставил вам удовольствие, – отозвался лорд Клонферт, – и, надеюсь, это будет некоторой компенсацией за мои плохие новости. «Сириус» нас обскакал, смотрите, где он.
Стивен оперся на фальшборт. В четырех или пяти милях по его правую руку виднелось юго-восточное побережье Маврикия, с выдающимся в море Пон дю Диабль. Также по его правую руку, но в сотнях ярдов, вытянулся длинный риф, где-то торчащий над водой, где-то скрытый под белыми бурунами. Одинокий остров возвышался над ним, вырастая из бледных мелких вод за барьером рифа, у дальнего его конца, куда указывал Клонферт, стоял на якоре «Сириус», близко к укреплениям острова, над чьими стенами, ясно видимый в трубу, реял «Юнион Джек».
Несмотря на удовлетворение от реакции Стивена, было видно, что Клонферт глубоко разочарован и очень расстроен.
– Они, должно быть, выиграли лиг двадцать, пока мы лавировали у мыса, – заметил он. – Имей Пим хоть каплю сочувствия, он бы подождал нынешнего вечера, в конце-концов, я ведь одолжил ему своего лоцмана.
Однако, как внимательный хозяин, он отслеживал проявления эмоций, что могли бросить на него тень, и спросил Стивена, не хочет ли он позавтракать.
– Вы очень добры, милорд, – отозвался Стивен, – но, я считаю, мне надо оставаться здесь в надежде увидеть еще одну сирену. Они обычно обнаруживались в мелких модах у рифов, как мне говорили, и я не упустил бы такой случай и за дюжину завтраков.
– Чарльз принесет вам завтрак сюда, если вы точно уверены, что достаточно окрепли, – ответил Клонферт. – Но сначала я должен послать за Мак-Адамом, чтобы он осмотрел вас.
В утреннем свете Мак-Адам выглядел особенно неаппетитно, в плохом настроении, грубый, и в добавок встревоженный, ибо вспомнил грубости, которыми они со Стивеном обменялись накануне ночью. Но, под впечатлением встречи с «русалкой» Стивен пребывал милосердным ко всему человечеству, и он встретил Мак-Адама криком:
– Вы пропустили сирену, мой дорогой коллега! Но, возможно, если мы достаточно посидим здесь, мы увидим еще одну.
– Вовсе нет, – буркнул Мак-Адам. – Видел я это чудище через люк кормовой галереи, подумаешь, всего лишь ламантин.
Стивен ненадолго задумался, а затем ответил:
– Дюгонь, конечно же. Зубы дюгоня отличаются от таковых у ламантина, ламантин, как я вспоминаю, не имеет резцов. Более того, от ареала ламантина нас отделяет обширный африканский континент.
– Ламантин, дюгонь – не один ли черт? – не сдавался Мак-Адам. – Для меня, с точки зрения моих исследований, эта животина является лишь дополнительной иллюстрацией силы, непреодолимой силы внушения. Вы ведь не слышали болтовни по этому поводу на нижней палубе?
– Не приходилось, – сознался Стивен.
Разговоров дальше к носу от поручней квартердека хватало и сейчас, причем разговоров, судя по всему, оживленных, но «Нереида» и так была изрядно болтливым кораблем, и, после того, как первое удивление сменилось у него легким раздражением по этому поводу, Стивен старался не обращать на эти разговоры внимания.
– Кажется, однако, они недовольны, – добавил он, прислушавшись.
– Конечно, они недовольны, каждый знает, что русалки приносят неудачи. Но дело не в этом. Слушайте сейчас, слышите? Это Джон Мэтьюз, правдивый, трезвый, рассудительный матрос, а другой – старый Лимон, учился на адвокатского клерка, то есть понимает, что такое доказательство.
Стивен прислушался, пытаясь различить голоса и уловил смысл спора: диспут между Мэтьюзом и Лимоном, спикерами двух враждебных партий, вертелся вокруг вопроса, что было в руке русалки – расческа или зеркало?
– Они увидели отблеск мокрого ласта, – хмыкнул Мак-Адам, – и восприняли его со святой уверенностью, как один из этих предметов. Мэтьюз предлагает поколотить Лимона и еще двух его сторонников в честной драке, дабы доказать свою правоту.
– Люди шли на костер и за меньшее, – отозвался Стивен, и, пройдя вперед, к поручням, окликнул находящихся внизу:
– Оба вы ошибаетесь, это была щетка для волос.
Ответом было полное молчание на миделе. Моряки посмотрели друг на друга с сомнением, и тихо разошлись среди шлюпок на бимсы, сопровождаемые многочисленными взглядами в спины, захваченные этой новой версией.
– «Сириус» сигналит, сэр, если позволите, – обратился гардемарин к вахтенному офицеру, который ковырялся в зубах столь ожесточенно, что абсолютно не услышал происходящего на палубе диспута. – «Капитану прибыть на борт».
– Мне не терпится посмотреть, есть ли на «Сириусе» пленные, – обратился Стивен к появившемуся Клонферту, – так что, если можно, я бы хотел сопровождать вас.
Пим приветствовал их с меньшей бодростью, чем обычно: он провел недолгую, но кровавую схватку, в которой одним из погибших оказался его младший кузен. И хотя сейчас палуба фрегата была в таком же порядке, как где-нибудь у Сент-Хеленс, на ней лежали ряды зашитых коек, подготовленных для похорон в море, а шлюпки сгрудились вокруг в беспорядке, все более или менее побитые, в одной сбитая карронада валялась в красной луже. Ночной порыв сказался на Пиме, и сейчас, когда его стимулирующее действие закончилось, он выглядел очень усталым. Вдобавок, «Ифигения» прислала авизо с сообщением, что три фрегата в Порт-Луи готовы выйти в море, и на «Сириусе» все не покладая рук готовились возвращаться на блокирующую позицию. Капитан нашел время и силы быть любезным со Стивеном, но было видно, что заботит его другое.
Клонферт держался подчеркнуто официально. Когда он, произнося поздравления, начал говорить, что «Нереида» надеялась также поучаствовать, Пим оборвал его: «Я действительно не могу сейчас обсуждать все это. В таких случаях основное правило – первый пришел, первый сделал. Тут у меня сигнальная книга французского коменданта, он не успел ее уничтожить. Что до ваших приказов, то они очень просты: Сформируйте гарнизон подходящей силы для этого острова. У французов тут были сто человек при двух офицерах. Удерживайте остров до получения дальнейших инструкций, в это время можете действовать на берегу на ваше усмотрение, но консультируйтесь с доктором Мэтьюрином, чьим советам по политическим аспектам вы должны неукоснительно следовать. Доктор, если Вы хотите поговорить с французским комендантом, мой салон – в вашем распоряжении».
Когда Стивен вернулся после допроса бедного капитана Дювалье, у него возникло ощущение, что Клонферту были высказаны упреки за его медлительность или какие-то огрехи в управлении «Нереидой». Это ощущение усилилось, пока они направлялись на катере обратно, вместе с черным лоцманом-маврикийцем, ибо Клонферт был молчалив, а его красивое лицо искажало негодующее выражение.
Но настроение Клонферта было изменчиво, как барометр, и очень скоро после того, как «Сириус» и «Стонч» исчезли за западным горизонтом, унося Пима обратно, к блокаде французских фрегатов в Порт-Луи, он снова расцвел. Форт был очищен от кровавых останков, для мертвых солдат в напластованиях кораллов взрывами были пробиты могилы, бомбейские артиллеристы и пятьдесят гренадеров 69-го полка составили гарнизон, переустановив тяжелые орудия так, что одна батарея контролировала узкий проход, а вторая – внутреннюю якорную стоянку. «Нереиду» провели по каналу в удобную бухту за фортом, и теперь Клонферт был свободный человек, сам себе хозяин, в распоряжении которого было все побережье в пределах досягаемости. Да, он, несомненно, должен был советоваться с доктором Мэтьюрином, но доктор Мэтьюрин, требуя постоянно напоминать его людям о совершенной необходимости хороших отношений с гражданскими, черными и белыми, женщинами и мужчинами, был вполне счастлив довериться его военным взглядам. Так что великолепный штурм на рассвете батареи у Пон Дю Диабль и штурмы прочих батарей, что капитан счел достойными внимания, не вызвали никаких возражений доктора (чего опасался Клонферт, подозревая в нем противника кровопролития). Он даже сопровождал флотилию, что пересекла ночью широкую лагуну, чтоб взять ту самую батарею на Пон Дю Диабль (не потеряв в этом замечательном деле ни одного человека). Доктор наблюдал там, с видимым удовольствием, приведение в негодность орудий, захват отличной медной мортиры, и грандиозный фонтан огня из взорванного порохового погреба. Затем он прогулялся в ближайшую деревушку – с целью налаживания многочисленных контактов и распространения своей подрывной литературы.
