Так вот, у шизоидов такая аксиома отсутствует по определению. Точнее, у них в сознании существует множество вариантов каждой аксиомы
[32].
Хорошо (по-эпилептоидному) помню, как одна студентка на лекции автора, посвящённой эмотивному радикалу, заявила: «А кто решил, что гармоничным является именно такое сочетание деталей, предметов одежды, цветов и т. д., а не другое? Вам, возможно, оно нравится, а мне – не нравится. Кто нас рассудит? Сколько людей, столько и мнений». Автор пытался возразить, дескать, если бы культура оформления внешности не содержала стереотипных представлений о том, что гармонично, а что – нет, выработанных эмотивами и воспринятых социумом, то, например, каждый светский раут превращался бы в карнавал шутов. Студентка, ничтоже сумняшеся, ответила: «А разве это не так? На приём к английской королеве многие теперь приходят в полосатых брюках и кроссовках». Поскольку автор, к сожалению, не вхож в высший свет, то оставляет вам, коллеги, возможность для продолжения этой увлекательной дискуссии.
Зададимся лучше вопросом: можно ли полноценно адаптироваться к социальной среде, сформированной главным образом ортодоксами, с таким мышлением? Нет. Так жить нельзя. Даже если у конкретного индивида-шизоида высокий от природы интеллект, он позволит лишь более качественно и глубоко осмыслить каждый создаваемый шизоидным сознанием вариант образа или понятия одного и того же предмета, но не избавит от поливариантности мировосприятия и миропонимания.
Как же быть? А вот как. Мы не должны забывать, что реальный характер состоит не из одной шизоидности. В него включены и другие радикалы, за счёт которых, в данном случае, и происходит постепенная интеграция человека в социум. Шизоидный радикал мешает этой интеграции. Он заставляет сомневаться в важности и полезности каждого усваиваемого в течение жизни поведенческого стереотипа, он пытается подменить один стереотип – другим. В результате формируется особая шизоидная структура личности.
На некое своеобразное ядро, представленное шизоидным радикалом, как бы наслаивается – в муках – социально ориентированная оболочка, состоящая из усвоенных (часто формально и с некоторым искажением по сравнению с оригиналом) стереотипов ортодоксального поведения. Чем больше ядро, т. е. чем более выражена в реальном характере шизоидная тенденция, тем тоньше и ненадёжнее оболочка.
При этом ядро и оболочка существуют как бы в параллельных мирах. Одно – в противоречивом, своеобразном, глубоко оригинальном, нестандартном внутреннем мире, где нет и не может быть ничего однозначного, устойчивого, где все меняется в зависимости от случайно возникшей ассоциации, произвольно смещенного смыслового акцента, другая – среди людей, в реальности. Испытывая взаимное влияние, тем не менее, эти структуры не смешиваются, и личность словно бы раздваивается, расщепляется. В одном человеке, как в коммунальной квартире, живут несколько индивидуальностей (и они – не друзья!), что, по мнению автора, объясняет название виновного в этом радикала (корень «шизо-» происходит от греческого «схизис», что означает «раскол», «расщепление»).
Сказав много о шизоидном радикале, мы пока не объявили, какова его роль в обществе, в чём его социальное преимущество, какая в нём заключена ценность, благодаря чему он выдержал испытание эволюцией… Объявим. Непременно. Но вначале познакомимся с доступными наблюдению признаками шизоидности.
Внешний вид. Шизоидный радикал сопряжён с астеническим телосложением (узкая, вытянутая грудная клетка, длинная шея, длинные конечности: ноги, руки, пальцы; мало развитая от природы мускулатура), а также – с высоким ростом (вне зависимости от остальной физической конституции). Напомню, коллеги, что, определяя характерное телосложение, мы всегда должны иметь в виду, что радикал может существовать и при любом другом телосложении. Иными словами, астеник – как правило, шизоид. Шизоид – не всегда астеник.
Среди специфических для шизоида признаков оформления внешности назовём прежде всего отчётливую эклектичность – дисгармоничное, парадоксальное смешение стилеобразующих деталей. Причём эта особенность проявляется как в его одежде, которая часто представляет собой некую сборную солянку, винегрет из предметов, принадлежащих разным стилям, так и в его отношении к конкретной социальной ситуации, к требованиям социального окружения.
Если человек сверху одет в пиджак, при галстуке, а снизу – в джинсы и кроссовки, или на официальный приём приходит в потёртом свитере и разноцветных брюках, значит, в его характере есть шизоидный радикал. В выраженных случаях внешняя дисгармоничность шизоидов настолько велика, что заставляет неискушенного наблюдателя думать об их интеллектуальной неполноценности.
Что толкает шизоида на подобные эксперименты с собственной внешностью – науке не известно. Наука, по крайней мере в лице автора, не в курсе дела. Возможно, собираясь на церемонию вручения Нобелевской премии, при этом надевая фланелевую панамку и меховые полярные унты, он (в своей формальной, негибкой манере) лишь следует рекомендации держать голову в холоде, а ноги – в тепле? Бог весть. Очевидно только, что знаменитый «человек рассеянный», который «вместо шапки на ходу… Надел сковороду, вместо валенок перчатки натянул себе на пятки» был на самом деле шизоидом.
Автор имел удовольствие общаться с интересным и продуктивным профессионалом-исследователем, излюбленной одеждой которого (человека лет шестидесяти) была ярко-красная куртка с капюшоном, отороченным опоссумом, ковбойская шляпа с загнутыми кверху полями, разноцветные брюки-дудочки и остроконечные туфли-«казаки». Представляете эмоциональное состояние истеро-эпилептоидных организаторов научных посиделок, на которые этот учёный являлся с основным докладом? Это был шок. Шок, однако, проходил вместе с первыми озвученными тезисами, как правило, весьма глубокого и содержательного доклада…
Шизоидам свойственна неаккуратность, неряшливость. Оторванные пуговицы, прорехи на брюках, испачканные манжеты, вытертые до блеска локти, дырявое бельё и т. п. – их удел.
Опять же, трудно сказать, что мешает им привести себя в порядок. Шизоиды с трагической обречённостью будут провожать взглядом очередную отпавшую и катящуюся по земле пуговицу, но не поднимут её и уж тем более – не пришьют на место. Они всякий раз, осматривая застарелое пятно на рубашке, глубоко вздохнут, но не удосужатся его как следует застирать. Если шизоид, пересилив свою натуру (за счёт небольшого эпилептоидного радикала, затесавшегося в реальный характер), всё же возьмётся исправлять нарушения в одежде, то зрелище получится не для слабонервных. Разнокалиберные пуговицы, разноцветные нитки, которые он будет при этом использовать, превратят его эклектичный наряд и вовсе в клоунский.
