Он попытался встать и закричал:
— Где он?
— Нигде, — ответила я с еще мокрыми от слез щеками, крепко сжимая мужа в объятиях. — Я убила его.
— Ты?.. — Его изумление могло сравниться только с облегчением.
— Да. — Я рассказала ему обо всем, что сделала, опустив лишь последние пылкие слова Дракулы. — Без тебя я никогда бы не справилась. Как ты здесь очутился?
— Весь вечер у меня было неспокойно на душе. Что-то в тебе изменилось, Мина. Я не был убежден, что верю в смерть графа. Если он был жив, то ты могла оставаться в его власти. Проснувшись и заметив твое отсутствие, я испугался, что он забрал тебя, и немедленно вскочил на коня. Дверь была открыта, но замок казался необитаемым. Я искал везде, взбежал по лестнице и наконец услышал твой голос, Дракула угрожал убить тебя. Я бросился на него с ножом, но… — Джонатан густо покраснел. — Я больше ничего не помню. — Он быстро добавил: — Я не узнал его. Ты уверена, что это был он? Вампир выглядел таким молодым.
— Он уже являлся мне в таком виде, — осторожно подбирая слова, сказала я.
Муж уставился на меня и спросил:
— Дракула дал тебе это платье?
Я кивнула.
— Ты не пострадала?
Я помедлила. Мое сердце было расколото надвое. Эта рана никогда не затянется. Я глубоко страдала из-за Дракулы, но никогда не смогу поведать правду Джонатану.
— Нет, — прошептала я. — Время все залечит.
— Он действительно мертв?
— Да. Слава богу, ты вовремя пришел, муж мой. Иначе я погибла бы вместе с нашим ребенком.
— Нашим ребенком?.. — Джонатан сел и изумленно взглянул на меня.
Я кивнула, не в силах сдержать печальную улыбку, и положила его ладонь себе на живот. Лицо мужа исполнилось такого беспримесного счастья, что мое сердце едва не растаяло. Я смеялась и плакала. Затем Джонатан заключил меня в объятия и поцеловал.
Мы вернулись в лагерь до того, как остальные проснулись, и решили, что лучше не упоминать о событиях в замке. Пусть мужчины продолжают думать, будто Дракула пал от их рук прошлым вечером и что мистер Моррис умер героем. Поэтому во всех дневниках, которые мы вели в то время, написано, что Дракула умер на закате шестого ноября, отправленный на тот свет ножами Джонатана и мистера Квинси Морриса.
На следующее утро началось наше долгое возвращение в Англию. Мы сделали остановку, чтобы тихо и респектабельно похоронить мистера Морриса на кладбище в Бистрице. Я так привыкла слышать голос Дракулы в своей голове, что теперь страдала от чувства пустоты. Временами я безостановочно плакала, и никакие слова Джонатана или других людей не могли меня успокоить. Они относили этот эмоциональный голод на счет того, что называли моим деликатным положением. Но я не переставала думать о Николае, обо всем, что он для меня значил, о его последних словах.
Он решил умереть в качестве расплаты за свой последний злой поступок? Дракула отсек себе голову, поскольку хотел, чтобы я продолжала жить, свободная от того, что он считал своей нездоровой одержимостью? Ах! Если бы мне только хватило сил остановить его руку! Ведь несмотря на все, что он натворил и собирался сделать, я не желала его смерти. На моей душе тяжким грузом лежала вина, и я знала, что буду горевать о нем до конца своих дней.
Вскоре после нашего возвращения в Эксетер мне доставили небольшую посылку. К моему изумлению, в нее было вложено письмо с оттиском семейной печати Стерлингов.
Белгравия, Лондон — 16 ноября 1890 года
Драгоценная миссис Харкер!
Прошу простить меня за то, что написал Вам не сразу. С того вечера, когда я встретил Вас столь неожиданно в своей прихожей, Вы не покидали моих мыслей. Полагаю, при виде Вас я лишился дара речи от удивления. Моя служанка Хорнсби рассказала о цели Вашего визита и дала мне Ваш адрес. Могу лишь предполагать, что Вы обо мне думаете. Дабы Вы не питали никаких заблуждений, я хочу ознакомить Вас с правдой.
Много лет назад, будучи юным студентом университета, я полюбил служанку, работавшую в нашем доме. Ее звали Анна Мюррей. Я любил ее до помрачения рассудка, и, полагаю, она испытывала ко мне схожие чувства. Я хотел жениться на ней. К несчастью, в этом мире не все решает любовь. Мы не всегда получаем то, о чем мечтаем, на нашем пути возникают преграды. Моя мать узнала о наших отношениях, и когда я нанес очередной визит домой, то, к своему горю, узнал, что Анну уволили. Мать ничего не сказала о том, что Анна была в тягости. Она лишь напомнила мне о важности долга и велела забыть о возлюбленной.
Со временем я женился. Анна так и не связалась со мной, но я никогда не забывал о ней. Через много лет, на смертном одре, мать призналась, что выгнала Анну, потому что та носила ребенка — моего ребенка! Я стал настойчиво разыскивать вас обеих. К тому времени Анна уже умерла, однако поиски привели меня на порог приюта, в котором Вы обитали. Я передал этому заведению некую сумму, с условием, что она будет потрачена на Ваше образование. Когда Вы появились передо мной несколько месяцев назад, я сразу же все понял. Ваша мать была красивой женщиной, и Вы поразительно похожи на нее.
Нечего и говорить, что приличия запрещают мне признать Вас открыто. Но если в будущем Вам понадобится помощь, смело обращайтесь ко мне. Знайте, что в глубине души я горжусь тем, что Вы моя дочь.
Искренне Ваш,
сэр Кутберт Стерлинг, баронет.
P. S. Хорнсби попросила меня приложить к сему эту книгу, подарок Вашей матери. Она сказала, что это была одна из ее любимых книг.
Я прочла письмо в безмолвном изумлении. Оказывается, мое образование оплатил сэр Кутберт! Какой странной и удивительной бывает жизнь! Я никогда толком не узнаю своего отца, но очень многим ему обязана и всегда буду благодарна.
Впервые в жизни на меня снизошел покой касательно обстоятельств моего рождения. Отец написал, что любил мою мать до помрачения рассудка, и это утешило меня. Разве я не испытала ту же жгучую беззаконную страсть, которая привела моих родителей в объятия друг друга? Я наконец сумела их простить, одновременно пытаясь извинить себя.
Я настолько погрузилась в эти мысли, что едва не забыла взглянуть на содержимое посылки. Под коричневой упаковочной бумагой обнаружился тонкий томик в дешевом переплете, надписанный внутри рукой матери. Я тихо ахнула.
Это было «Полное собрание сонетов Уильяма Шекспира».
ЭПИЛОГ
Сейчас на дворе лето 1897 года. Прошло почти семь лет после описанных мною событий. Настала пора завершить мой рассказ и навеки убрать этот дневник в одной мне известное место.
Наш обожаемый сын, который родился через восемь месяцев после возвращения из Трансильвании, только что отпраздновал шестой день рождения. Мы назвали его Квинси Джон Абрахам Харкер, в честь всех мужчин, которые участвовали в нашем опасном предприятии много лет назад, но зовем мальчика Квинси. Лорд Годалминг и доктор Сьюард счастливо женились на прелестных молодых женщинах. Судя по письмам доктора Ван Хельсинга, он раздражителен и энергичен, так же как и всегда.
