— Не знаю. Наверное, нет, потому что мышь улетела в лес.
— Вот пуля. Она застряла в стене, — сообщил Джонатан.
— Прошу прощения. — Мистер Моррис покраснел от стыда. — Это был идиотский поступок. Я мог кого-то убить.
— Но не летучую мышь, — торжественно возразил профессор. — Пуля могла ее только поранить. Ведь существо, которое вселилось в нее, уже нежить.
Когда переполох улегся и все расселись по местам, доктор Ван Хельсинг вернулся к насущной задаче. Он предложил попытаться пленить или убить графа Дракулу днем, когда тот пребывает в теле человека и наиболее уязвим.
— Если повезет, мы захватим вампира завтра в его собственном логове, расположенном по соседству.
— Голосую за то, чтобы взглянуть на дом прямо сейчас, — предложил мистер Моррис.
— Нет, — отрезал профессор. — Это крайне опасно. Его силы слишком велики по ночам. Он знает, что мы замышляем против него, если действительно был этой летучей мышью.
— Но время не терпит, — перебил доктор Сьюард. — Наши стремительные действия могут спасти очередную жертву.
— Профессор, вы сказали, что если мы стерилизуем его землю — полагаю, с помощью какой-либо священной реликвии, — то она станет для него бесполезна. Я правильно понял? — поинтересовался мой муж.
— Совершенно верно, друг Джонатан.
— Тогда я предлагаю пойти туда сегодня же ночью и стерилизовать все ящики, которые мы сможем найти. Если наткнемся на чудовище, быть по сему. Сразимся с ним!
— Правильно, — откликнулись все мужчины, кроме профессора.
После паузы доктор Ван Хельсинг нахмурился и ответил:
— Я должен покориться большинству, но при одном условии. Мы оставим мадам Мину дома. Она слишком драгоценна, чтобы подвергать ее риску, а нам предстоит встретиться с серьезной опасностью.
Я запротестовала против такого рыцарского жеста, настаивая, что должна пойти, поскольку сила в количестве, но профессор был непреклонен. Все мужчины согласились с ним и испытали заметное облегчение.
— Ты должна остаться сегодня дома, Мина, — уговаривал Джонатан, сжимая мою руку. — Мы сможем действовать свободнее, зная, что ты в безопасности.
Компания несколько часов обсуждала методы атаки и собирала необходимые для набега предметы: инструменты, оружие, отмычки, кресты, небольшие склянки святой воды и освященные лепешки. Я очень переживала, но не хотела мешать их работе из опасения, что меня больше не пригласят на совещания, поэтому сохраняла видимость спокойствия и старалась вносить побольше полезных предложений.
В три часа ночи, когда мужчины уже собирались выйти из дома, доктору Сьюарду принесли срочную записку от мистера Ренфилда, который требовал немедленной встречи.
— Скажите пациенту, что я загляну к нему утром, — велел доктор Сьюард смотрителю.
Тот заметил, что никогда не видел мистера Ренфилда таким возбужденным, и добавил:
— Мое дело маленькое, сэр, но как бы с больным не приключился очередной припадок, если вы не поговорите с ним прямо сейчас.
Доктор Сьюард неохотно согласился. Заинтригованные мужчины последовали за ним, но мне велели оставаться на месте.
Я ждала в кабинете доктора Сьюарда, расхаживая взад и вперед от волнения. Из коридора доносились обрывки разговора и, кажется, длинной страстной речи мистера Ренфилда. Затем он завизжал и разразился потоком эмоций. Наверное, доктор распахнул дверь палаты, потому что я услышала крик умалишенного:
— Послушайте меня! Послушайте! Выпустите меня! Выпустите! Выпустите!
Через несколько минут мужчины возвратились.
— В чем было дело? — спросила я.
— Он хотел, чтобы мы его выпустили, — ответил доктор Сьюард, изумленно качая головой. — Позволили ему немедленно уйти.
— В три часа ночи? — поразилась я. — Но зачем?
— Он не ответил, — сообщил лорд Годалминг. — Только уверял, что должен уйти, не то погибнет. Похоже, больной чего-то боялся.
— Не считая последней истерической вспышки, он самый здравомыслящий сумасшедший, какого я видел, — заметил мистер Моррис — Я не уверен, но, похоже, у него была веская причина.
— Я согласился бы с вами, если бы не помнил, как он с равным пылом просил о кошке, которую, несомненно, сожрал бы на месте, — возразил доктор Сьюард. — Эта перемена интеллектуальной методы — всего лишь очередная форма или стадия безумия. Я ни за что на свете не отпущу его на волю в сельской местности ни в этот час и ни в какой другой.
— Кстати, бедняга зовет графа господином и повелителем, — указал Джонатан. — Возможно, он хочет выбраться, чтобы помочь ему неким сатанинским способом.
— Если этому ужасному существу служат крысы и волки, полагаю, оно вполне способно призвать на помощь и безумца, проживающего по соседству. — Доктор Сьюард глубоко вздохнул. — Идемте. Нам предстоит потрудиться.
После того как мужчины ушли, я надела ночную рубашку, расчесала длинные светлые волосы и легла в кровать, чуть прикрутив огонек газовой лампы, так как не хотела, чтобы Джонатан вошел в темную комнату.
Я не могла уснуть. Да и какая женщина сумела бы это сделать, зная, что ее муж и множество отважных душ отправились навстречу опасности? Я лежала в кровати, обдумывая все, что случилось до сих пор, и участь бедняжки Люси. Ах! Если бы только я не приехала в Уитби и не полюбила то кладбище, возможно, Люси не стала бы ходить во сне и чудовище не смогло бы ее уничтожить. Я оплакала свою дорогую усопшую подругу, а после упрекнула себя за слезы. Если Джонатан узнает, что я рыдала, у него заболит сердце.
Внезапно я услышала собачий лай, а после — странный шум этажом ниже, со стороны комнаты мистера Ренфилда, напоминающий бурные мольбы. Затем повисла зловещая тишина. Я встала, подошла к высоким створчатым окнам и взглянула вниз поверх узкого балкончика. Все было погружено во тьму. Казалось, ничто не шевелится.
Затем среди черных теней, отброшенных лунным светом, я заметила тоненькую струйку белого тумана, которая потихоньку кралась по траве к дому. Туман напоминал живое, чувствующее существо. Он растекался и двигался вперед, пока не лег плотной белой пеленой у стены дома и не окутал окно, которое, по-видимому, принадлежало мистеру Ренфилду. Вскоре марево медленно истаяло, растворилось в ночном воздухе.
Приглушенные крики пациента стали еще громче. Хотя я не могла разобрать ни слова, по его тону было ясно, что он страстно молит о чем-то. Затем раздались звуки борьбы. Внезапно я испугалась, хотя сама не знала, чего именно. Смотрители вот-вот утихомирят мистера Ренфилда. Он не может представлять для меня ни малейшей угрозы.
Удостоверившись, что окно закрыто, а дверь надежно заперта, я забралась обратно в кровать и накрылась с головой. Несколько долгих минут я дрожала в темноте, не понимая, почему так охвачена страхом, и жалея, что никто из мужчин не остался, чтобы скрасить мое одиночество. Несмотря на покрывала, мне скоро показалось, что воздух в комнате как будто сгустился, стал сырым и холодным.
