Цинния кивнула:
– В Германии хорошо.
Мигель вдохнул и печально выпустил тонкой струйкой воздух.
– Когда-нибудь…
Цинния улыбнулась, желая утешить Мигеля и скрыть неловкость, жалость к этому человеку, застрявшему на обезьяньей работе. Он мечтал уехать из страны, но очень могло случиться, что не уедет никогда.
Мигель посмотрел на наручные часы:
– Ну вот, пора. Понадобится совет, скажите «Мигель Веландрес», и часы меня найдут. Как я уже говорил, чтобы найти белого, надо сказать «начальник», но чем меньше имеете с ними дело, тем лучше.
Они выбросили пустые бутылки в переполненный бак, надпись над которым гласила: «БЛАГОДАРИМ ЗА УЧАСТИЕ В ПРОГРАММЕ ПО УТИЛИЗАЦИИ БУТЫЛОК», и вышли из комнаты отдыха.
– Готовы? – спросил Мигель.
Цинния кивнула.
Он поднял запястье ко рту:
– Ориентирование закончено.
Часы на запястье Циннии зажужжали, и на экране появилась стрелка, побуждавшая ее двинуться вперед.
Мигель поднял руку:
– Не медлите. Не медлите никогда.
Они пожали друг другу руки, и Цинния сорвалась с места в направлении, указанном часами.
– Не забудьте, mi amigа, купите себе кроссовки.
Пакстон
Пакстон сидел, прислонившись спиной к стене в классе. Две женщины и четверо мужчин, все в голубых рубашках поло, сидели в первом ряду, отделенные от него тремя пустыми рядами парт.
Собравшиеся в классе говорили между собой так, будто уже были знакомы. Пакстон не понимал, как такое возможно, учитывая, что их тут должны были инструктировать. Вероятно, все они жили по соседству.
Пакстон не собирался сидеть один. Он пришел первым и сел в последний ряд. Другие, уже разговаривая между собой, явились позже и сели за передние парты, не обращая на него внимания. Он мог встать и подойти к ним, но такой поступок могли расценить как отчаянный. Поэтому Пакстон сидел на прежнем месте, разглядывая полузакрытые шторы на большом окне, выходившем в главную комнату.
Там находился командный центр. Множество рабочих отсеков, отгороженных друг от друга перегородками. Много народу в голубых рубашках поло, кто-то говорил по телефону, кто-то водил пальцем по экрану встроенного в стол компьютера. Все поглядывали назад через плечо, будто опасаясь, что за ними наблюдают. На стенах располагались экраны с выведенными на них картами и схемами.
Мимо окна кто-то прошел, и дверь в класс отворилась. Вошел человек с лицом, похожим на кору дерева. Коротко остриженные волосы цвета шифера. Верхнюю губу скрывали густые усы. На нем была рубашка с закатанными рукавами и брюки цвета хаки. Вместо пистолета с пояса свисал мощный фонарь. На груди сверкала начищенная золотая звезда. Прямая спина, дальнозоркий взгляд офицера-правоохранителя. Перед такими людьми сразу хочется извиниться, даже если вы ни в чем не виноваты.
Он прошел к кафедре и оглядел класс, посмотрев по очереди в глаза всем присутствующим. Пакстон оказался последним, на нем взгляд усача задержался. Затем он кивнул, как бы решив, что аудитория из семи человек его устраивает.
– Меня зовут шериф Добс, я отвечаю за порядок в этом округе, – произнес он так, что могло показаться, что сейчас он должен находиться где-то в другом месте. – По прибытии каждой новой группы вроде вашей, я как шериф, должен сделать две вещи. Во-первых, должен уполномочить вас представлять службу безопасности Материнского Облака и действовать в рамках закона о безопасности. – Он махнул рукой, как усталый волшебник. – Считайте себя уполномоченными. Во-вторых, должен объяснить вам, что это, к чертям, значит.
Он слегка усмехнулся. Разрешение расслабить сфинктеры. Кто-то из класса засмеялся. Пакстон не смеялся, но открыл записную книжку и написал наверху странички: «Шериф Добс».
– Итак, вы, может быть, спросите, имеете ли вы полномочия арестовывать, – продолжал Добс. – Ответ: нет. Но кое-что вы все-таки можете, а именно задержать. Допустим, есть преступник – может, украл что-нибудь, затеял драку и так далее – задерживаете в административном корпусе. Закон о безопасности требует, чтобы десять служащих местной юрисдикции находились на службе в любое время, чтобы разбираться с правонарушениями. Но десяти человек недостаточно, чтобы следить за общественным порядком на такой обширной территории, как у нас здесь, так что вы – наши глаза и уши.
Задерживать. Глаза и уши. Настоящие полицейские занимаются серьезной фигней.
– Большую часть времени тут все спокойно, – продолжал Добс. – Потому что вот вам истина: кто достал Облако, того вышибают. Поймали на воровстве, заработали достаточно минусов, чтобы вас вышибли, и вас ни одна из аффилированных с Облаком компаний в Соединенных Штатах, да и на всей планете, на работу не возьмет. Нет нужды говорить вам, что в таком случае ваши возможности трудоустройства будут сильно ограничены. А это означает, что у большинства людей хватает ума не гадить там, где они едят.
Не соответствуешь – пошел вон. На твое место безработные в очереди стоят.
– Главная из ваших обязанностей – чтобы вас видели, – продолжал Добс. – Будьте среди людей, будьте частью сообщества. Он потянул себя за ворот рубашки. – Это демаркационная линия. Вот почему вы носите голубые рубашки поло. Мы поощряем дружественную атмосферу. Вот почему у вас не какая-нибудь шикарная форма.
Рубашки, как у других, подчеркивают равенство.
– Большинство из вас находится здесь, поскольку в прошлом служили в правоохранительных органах или в органах безопасности, – сказал Добс. – Тем не менее в каждом месте несение службы имеет особенности, а это означает, что у нас действует своя система обучения. Дважды в месяц. Сегодня будет самый долгий учебный день. Мы вас усадим и покажем видеофильмы о том, что делать в случае конфликта, если вы подозреваете человека в воровстве, и так далее и так далее. Но я приготовил вам попкорна, если это поможет.
В классе снова засмеялись.
Добс вроде ничего.
– Так, все идем в зал и рассаживаемся, – сказал Добс. – Я тоже там буду, начнем через несколько минут. Но сначала… Пакстон здесь?
Пакстон поднял голову. Добс посмотрел ему в глаза и улыбнулся.
– Задержись, сынок, – сказал он. – У меня к тебе вопрос.
Остальные шесть человек, находившиеся в классе, поднялись со своих мест и, поглядывая на Пакстона, направились к дверям, вероятно пытаясь догадаться, что в нем такого особенного. Пакстон и сам об этом думал.
Оставшись наедине с Пакстоном, Добс сказал:
– Иди за мной. – И покинул класс. Пакстон вскочил на ноги и вышел вслед за ним, в рабочее помещение, разгороженное на отсеки, и прошел в дверь в задней его части рядом с большой зеркальной панелью.
Пакстон вошел в темноватую комнату, где стоял стол, перед ним два стула, за ним кресло, а на стене висели картины и схемы. На одной, как заметил Пакстон, мельком взглянув на них, была изображена дорожная сеть Материнского Облака, на другой – система электроснабжения, на третьей – топография прилегающей территории. Больше ничего. В целом создавалось впечатление, что хозяин кабинета не слишком-то в нем нуждается и проводит в нем немного времени.
