– Хорошо, – медленно кивая, сказал Пакстон уже спокойней. – То, что вы говорите, просто смешно. Эта ваша конспирологическая теория – полная чепуха.
– Это не чепуха.
– Вы просто сумасшедшая.
Имбер топнула ногой. Ее сидящие друзья вздрогнули.
– Как же вы не видите? Как вам может быть безразлична хватка, которой они душат вас и вашу жизнь? Как можно смириться с тем, чтобы быть человеком из Омеласа.
– Омеласа? Что это значит?
Имбер закрыла ладонями лицо.
– Вот в чем беда. Не в том дело, что мы потеряли осторожность. Мы потеряли способность мыслить. – Она опустила руки и посмотрела на Пакстона. – Мы живем в состоянии энтропии. Покупаем вещи, потому что разваливаемся, а новое позволяет нам чувствовать себя целыми. Мы пристрастились к этому чувству. Так Облако управляет нами. Но хуже всего то, что мы должны были это предвидеть. Годами мы жили, слушая об этом истории. «Прекрасный новый мир»
[18], «1984» и «Бойцовский клуб»
[19]. Мы зачитывались этими книгами, не обращая внимания на их суть. Теперь можно заказать что угодно, и заказ появится у вашей двери в тот же день, но попробуйте заказать «451 градус по Фаренгейту»
[20] или «Рассказ служанки»
[21], и книгу доставят через несколько недель, если доставят вообще. Почему это? А потому, что они не хотят, чтобы мы читали такие книги. Не хотят, чтобы знакомились с изложенными в них идеями. Эти идеи представляют для них опасность.
Пакстон не отвечал. Цинния попыталась представить себе точку зрения Пакстона. Ее же точка зрения уже сформировалась: Имбер – потрясающий оратор. Ее речь захватывала слушателя, ласкала ему щеку, убеждала доверить ей номер и пароль кредитной карточки.
«Все это тем более убедительно, – подумала Цинния, – что Имбер права».
– Такова нынешняя система, – сказал Пакстон. – Мир рушится. По крайней мере, Облако пытается его хоть как-то воссоздавать.
– Это что, своими «зелеными инициативами»? – сказала Имбер. – Это их как бы оправдывает? – Она покачала головой, сделала еще несколько шагов вперед и, снова опустив руку себе в карман, вытащила что-то маленькое. Цинния не сразу разглядела, что Имбер держала кончиками пальцев.
Черная спичка с белой головкой.
– Видите? – сказала она, переводя взгляд с Пакстона на Циннию и обратно. Оба они кивнули. – Такая маленькая, такая хрупкая. Со временем обветшает. Отсыреет и не загорится. Ее так легко потерять, если не положить в определенное место. И тем не менее пламя, которое можно получить с помощью спички, может уничтожить целое здание.
Пакстон засмеялся:
– Так вы намерены уничтожить Облачные Часы? Думаете, показали людям картинку со спичкой, и это все изменит? Никто даже не понял смысла этой вашей затеи.
– Мы заложили фундамент, – резко проговорила Имбер. Она не привыкла к словесным поединкам. Она привыкла к тому, что люди хватаются за сказанное ею, как утопающий хватается за соломинку. – Мы освобождаем и вовлекаем людей медленно. – Она указала себе за спину на лежавшую на полу флешку, как на святыню. – С помощью этого мы туда проникнем. Таков наш ответ. Мы ставим на это.
– И что потом? – спросил Пакстон. – Развалите Облако, а что потом? Где тогда людям работать? Чем заняться? Вы предлагаете полностью переписать американскую экономику. И рынок жилья.
– Люди приспособятся, – сказала Имбер. – Нельзя позволить одной компании иметь полный контроль надо всем. Вы же знаете, что прежде законы это запрещали. Но в распоряжении правительств оказывалось все меньше и меньше ресурсов, а в распоряжении компаний все больше и больше. Со временем писать законы стали компании. Думаете, ваше питание и жилье оплачивается за счет ваших заработков? Нет. За это платит правительство. Предоставляет субсидии. И на здравоохранение также. Оно же платит, чтобы вы имели работу, потому что тогда вы, как избиратели, платите голосами, чтобы правительство имело работу. Система слишком порочна, чтобы ее можно было реформировать. Пришло время полностью снести всю ее до основания.
– Правильно, черт возьми, – пробормотал один из долговязых мужчин.
– Лихо до ужаса, – сказал Пакстон.
Циннию удивило то, как пылко Пакстон защищал Облако, компанию, которая разорила его и которой, как ей казалось, он не мог этого простить. Может быть, в Облаке его перековали и он стал его пылким приверженцем? Может быть, при угрозе насилия и смерти ему хотелось оправдать Облако, потому что признать правду было слишком тяжело? Цинния прислонилась спиной к стене и стала наблюдать за развитием событий, выжидая подходящего момента.
Но что-то из сказанного ее задело. Она не сразу сообразила, что такое Омелас. Так называлась книга
[22]. Она ее прочла. Точно прочла, правда, давно. Книга, которая ей не понравилась.
– Эй, – сказала Имбер. – Ты.
Цинния подняла взгляд.
– Ты останешься, – сказала Имбер. – Он поедет. Сделает что надо и вернется. Тебе ничего не грозит, если все пойдет как следует. Но если он вернется не один, тогда извини. Придется так. Мы пытаемся уже несколько лет. На него вся надежда.
– Разумеется, – сказала Цинния и повернулась к Пакстону: – Поезжай.
– Погоди, как это?
– Похоже, придется подчиниться, – сказала Цинния, как бы со страхом.
– Я тебя так не оставлю.
Черт бы побрал его благородство.
– Пожалуйста, – твердо и решительно сказала Цинния. – У нас нет выбора.
Пакстон сел поудобней и привалился спиной к стене.
– Нет, – сказал он.
Имбер взяла пистолет, направила дуло на лоб Циннии и посмотрела на Пакстона:
– Отправляйся.
Пакстон поднялся, опираясь на стену, и поднял руки вверх. С каждым его шагом Имбер понемногу опускала дуло револьвера. Пакстон поднял флешку и повернулся к Циннии:
– Я скоро вернусь.
– Спасибо, – сказала Цинния.
Пакстон прошел еще немного и обернулся:
– Если с ней что-нибудь случится…
