– Устроила драку.
Пакстон повернулся и взглянул в зал, разделенный на рабочие отсеки. Там царило сильное оживление. Повсюду люди в голубых и светло-коричневых рубашках. Карсон, Уэллс и его дочь тоже зашли было, но их быстро увели.
– Мы посмотрели данные слежения, – тихо проговорила Дакота. – Ты был с нею вчера вечером. Вы проводили вечера вместе.
Пакстон сложил руки на груди. В это время Цинния, не отводя глаз от выбранной точки на стене, что-то сказала Добсу.
– К тебе есть вопросы, – сказала Дакота.
– Знаю, – сказал Пакстон.
– Может, хочешь мне что-нибудь сказать?
– Понятия не имею, что происходит. Клянусь тебе…
Он умолк. Дакота наклонилась к нему и заглянула в глаза.
– Что? – спросила она. – Что будешь делать? Это я, допустим, не заметила, но буду внимательно следить за тем, что ты скажешь дальше.
Пакстон стиснул челюсти. Дакота внимательно посмотрела на него, как бы пытаясь заглянуть под кожу, ища признаки лжи.
Пакстону было все равно, верит она ему или нет. Он по-прежнему не понимал, чего он больше хочет: чтобы вышел Добс, погладил его по головке и велел идти домой или ворваться в комнату для допросов, заключить Циннию в объятия и спрятать ее в безопасное место.
Через несколько минут Добс вышел и махнул рукой Пакстону. Они с Дакотой пошли за Добсом, но тот положил руку на плечо Дакоте и сказал:
– Ты – нет.
Дакота попятилась. Пакстон, повесив голову и глядя на серый ковер, пошел вслед за Добсом. Он не решался посмотреть по сторонам. Казалось, все смотрят на него. Добс привел Пакстона в свой кабинет и закрыл дверь.
Пакстон сел, не дожидаясь приглашения. Добс тоже сел и долго, положив руки на колени, смотрел на Пакстона. Добс делал то же, что и Дакота: пытался прочесть по лицу Пакстона ответы на все свои вопросы о случившемся.
Пакстон просто ждал.
– Она говорит, ты тут совершенно ни при чем, – сказал Добс, слегка наклонив голову и как бы прикидывая последствия этого утверждения. – Говорит, что использовала тебя, чтобы взломать систему безопасности, и все. Что дурачила тебя, и только.
Пакстон открыл было рот, но ничего не смог выговорить.
– Она занимается корпоративным шпионажем, – сказал Добс, и каждое слово ощущалось Пакстоном как удар кулаком по ребрам. – Ее нанимают, чтобы она укоренялась в компаниях и добывала секретные сведения. Мы уже примерно представляем, кто она такая, и позволь тебе сказать – считай, тебе повезло, что остался в живых. Эта женщина – хладнокровная убийца.
– Нет, не может быть… – начал было Пакстон.
– И теперь я не знаю, что ты знал и чего не знал, – сказал Добс. – Может быть, ты соучастник, может быть, нет. Я знаю одно: кто-то подложил диск у трамвайного пути в «Клене», и сенсоры его не заметили. Трамвай мог сойти с рельсов. Многие бы покалечились. Возможно, погибли бы. Поэтому скажи мне правду: почему ты сказал всем выходить из вагона?
– Я… – Пакстон замолчал.
– Потому что ты участвовал в этом…
Пакстон достал телефон, открыл раздел сообщений, повозился, нажимая на экранные кнопки, и отдал телефон Добсу. Тот отставил его на вытянутую руку, посмотрел издалека, пытаясь разобрать текст.
– Она прислала мне текстовое сообщение, – сказал Пакстон. – Я решил, что раз она просит меня не входить в вагон, значит, с ним что-то неладно. Интуиция.
Добс кивнул, положил телефон на стол позади себя вне досягаемости и сложил руки на груди. Пакстон подумал, что телефон ему, возможно, не вернут.
– Что ты о ней знаешь? – спросил Добс.
– То, что она рассказывала, – сказал Пакстон. – Ее зовут Цинния. Раньше была учительницей. Хотела уехать за границу, преподавать английский…
Пакстон умолк и вдруг понял, как мало ему о ней известно. Он знал, что Цинния любит мороженое, что похрапывает во сне, но не мог сказать, была ли она действительно учительницей и в самом ли деле ее зовут Цинния. Он думал о ней то, что она ему сказала.
– И что теперь будет? – спросил Пакстон.
– Доберемся до подноготной, – сказал Добс. – И повторяю: ты правильно поступил в потенциально опасной ситуации. Как ни крути, а ты спас людей. Я этого не забуду.
Последняя фраза отдавала чем-то похоронным, и Пакстону это не понравилось.
– Я любил ее, – сказал Пакстон и покраснел. Ему было неловко признаться в этом. Оттого что Добс сейчас смотрел на него как на нашкодившего ребенка, Пакстону было не по себе. Добс обхватил подбородок ладонью и сказал:
– Слушай, сынок, придется проследить твои шаги за последние два-три дня, идет?
Пакстон подумал, что будет, если он откажется. Конечно, уволят. Но хуже этого ничего ему не сделают. Уволят. Но есть же где-то в мире работа. Пусть большая ее часть так или иначе связана с Облаком, но это неважно. Он найдет способ выжить.
Стоит ли пытаться защитить Циннию?
Она использовала его.
Он предлагал ей поселиться вместе. Едва не признался в любви. Неужели она над ним смеялась? Сожалеет ли она?
Да, конечно, она спасла ему жизнь, уберегла от ловушки, которую сама же подстроила. Это означало, что сегодня она взвесила вероятность его гибели и решила, что дело того стоит.
– Нам важно твое сотрудничество, Пакстон, – сказал Добс.
Пакстон медленно покачал головой.
– Ты понимаешь, кого защищаешь?
Пакстон пожал плечами.
– Посмотри на меня, сынок.
Пакстону не хотелось, но он подчинился и взглянул на Добса, лицо которого было непроницаемо.
– Как насчет того, – сказал Добс, – чтобы тебе поговорить с ней?
– Думаете, стоит?
Добс встал, с некоторым усилием распрямился, обошел край своего стола и оперся о него так, что прикоснулся своим коленом к колену Пакстона. Пакстон отпрянул. Добс наклонился над ним, глядя ему на нос.
– Помоги нам помочь тебе, сынок, – сказал Добс.
Цинния
Палец она себе определенно сломала. Всякий раз, сжимая кулак, она испытывала острую боль. Внутренности ощущались как мешок с картошкой, который били свинцовыми трубами.
Дверь открылась, и Цинния увидела человека, которого меньше всего ожидала увидеть, или человека, встрече с которым не следовало удивляться. В дверном проеме стоял Пакстон, глядя на нее так, будто она дикое животное в непрочной клетке. Как будто она протиснется сквозь прутья и набросится на него.
Сукины дети.
Пакстон подошел к столу, отодвинул стул. Все это сопровождалось поскрипыванием обуви. Он сел осторожно, как бы опасаясь, что Цинния взорвется.
– Извини, – сказала Цинния.
