– Таково положение дел, – сказал Гибсон. – Я выйду за дверь и разберусь с этим. Я так понимаю, что мое предложение принято. Не хочешь сказать мне что-нибудь до моего отъезда? – Гибсон оглядел пустую комнату и улыбнулся. – Мало кто получает такую возможность.
Я – главный исполнительный директор «Идеального яйца». Я всю жизнь мечтал возглавлять собственную компанию. И я возглавил ее, но Облако погубило мое предприятие. Мне пришлось отказаться от своей мечты и приехать сюда, чтобы работать на вас. Я был главный исполнительный директор, а теперь я прославленный охранник. Любимая женщина предала меня, и в будущем меня ожидают лишь одиночество и хождение туда-сюда по променаду Материнского Облака. Такова моя награда.
– Нет, сэр, – сказал Пакстон, сжав кисти так сильно, что они побелели.
Гибсон кивнул:
– Хороший мальчик.
Цинния
Вошел Гибсон Уэллс, и Циннии показалось, что за ним по пятам идет тень смерти. От него, от кожи, похожей на бумагу, пахло ею. Он держался за соломинку. Ей показалось странным, что он держится на ногах.
– Где Пакстон? – спросила она.
Гибсон смерил ее взглядом, в котором она заметила животный блеск, как будто сейчас он думал о том, что может сойти ему с рук. Он постоял, потом сел напротив Циннии. Двигался медленно, как будто от быстрого движения мог рассыпаться. Сложил кисти рук на коленях и сказал:
– С ним все хорошо.
У Циннии было много вопросов, но она задала самый важный:
– У нас есть зрители?
Гибсон покачал головой:
– Смотрят, но не слышат.
У нее в животе что-то оборвалось. Она чувствовала себя посередине огромного темного океана. Берегов не видно, кто-то покусывает ее за пятки. Она плыла, ища спасательный круг.
– Это вы меня наняли? – спросила Цинния.
У Гибсона дернулась губа. Он поерзал на стуле, как будто искал удобного положения.
– Как вы догадались?
– Надо было сразу догадаться по сумме, которую мне выплатили. – Она засмеялась. – Кто еще мог такое себе позволить?
Он кивнул.
– Вам знакомо имя Джереми Бентам?
– Как будто знакомо.
Гибсон выпрямился и с заметным усилием положил ногу на ногу.
– Бентам – английский философ. Умер в 1832 году. Смышленый парень. Прославился концепцией паноптикума. Знаете, что это?
Еще одно знакомое слово, хранившееся где-то глубоко в памяти. Цинния отрицательно покачала головой.
Гибсон поднял кисти рук, как будто показывал контуры чего-то.
– Вообразите себе тюрьму. В ней единственный охранник может следить за всеми заключенными. Но ни один из них не знает, следят ли за ним в данный момент. Лучше всего представить себе, что вы находитесь посередине большой круглой комнаты, по периферии которой располагаются тюремные камеры дверями к центру, как ячейки сот. В центре находится башня охранника. Из этой башни открывается обзор на триста шестьдесят градусов, и поэтому вы можете заглянуть в каждую камеру. Но когда заключенный смотрит на башню, он видит только ее. Охранника не видно, но известно, что он на башне. Вы следите за ходом моей мысли?
– Думаю, да, – сказала Цинния. – Больше похоже на мысленный эксперимент, чем на реальный план.
– Во времена Бентама именно так и было. Идея в том, как добиться от людей определенного поведения. Если человек находится под постоянным наблюдением, он думает: «Так, я могу совершить дурной поступок, но мне он не сойдет с рук, так что лучше его не совершать». Идея неплоха, но реализовать ее в то время было невозможно. – Гибсон улыбнулся и, как усталый волшебник, помахал пальцем в воздухе. – Но теперь – другое дело. У нас есть система видеонаблюдения и Джи Пи Эс. Посмотрите на население Материнского Облака, оно численностью превосходит некоторые города. Потребуется целое состояние, чтобы оплатить труд полицейских в таком скоплении людей.
Гибсон откинулся на спинку стула и сделал глубокий вдох, как бы пытаясь пополнить израсходованную энергию.
– Так вот, дело в том, что мне это не нужно, – сказал он. – Посмотрите на статистику преступлений в Материнском Облаке – убийства, изнасилования, нападения, кражи – по всем этим категориям их меньше, чем в городах со сравнимой численностью населения. Вы понимаете, какое это достижение?! Да мне надо вручить эту чертову Нобелевскую премию мира.
– Да вы гуманист.
Он приподнял брови, но оставил эту реплику без ответа.
– Я тут кое-что создал. – Он обвел руками маленькую, скудно обставленную комнату. – Эта модель лучше прежней. Я выстроил города с нулевой отметки. – Его лицо скривилось в жуткую улыбку, потом приняло прежнее выражение. – При всем при этом время от времени надо проверять давление в шинах и масло. Надо сказать, я не люблю систему видеонаблюдения. Неприятно видеть камеру всякий раз, как посмотришь вверх. И к тому же дорого. И вот стал я думать. Если люди повсюду носят часы, по которым можно установить их местоположение, они подсознательно чувствуют, что многое им с рук не сойдет. Это напоминает встроенную систему безопасности. Зачем тратить деньги на одно и то же дважды? – Он пожал плечами. – Такова моя работа. Возьмите что угодно, придайте взятому обтекаемую форму, улучшите функцию. Но это означает, что время от времени приходится тестировать систему. Еще никто не находил того, что нашли вы. Мне необходимо было убедиться в безопасности, только после этого можно обнародовать.
– Поставили вы передо мной задачу, надо отдать вам должное. Пока я не добралась до цыпочки в вестибюле. Тут вышла осечка.
– Мы допустили слишком много народу до участия в церемонии Черной пятницы, и это было ошибкой. Но мы тоже делали ставки. Я не ожидал, что вы продвинетесь так далеко. Как вы узнали о трамвайной линии, идущей от «Облачного Бургера»?
– Я вам объясню, но это немного сложно, – Цинния подалась вперед. Гибсон тоже наклонился, показывая, насколько ему любопытно.
– Да пошли вы вместе со своими бургерами из человеческого дерьма! – неожиданно сказала Цинния.
– Пожалуйста, – сказал Гибсон, шумно выдыхая через нос – факсимиле смеха. – Такие выражения не пристали такой обаятельной даме. Вы отлично справились с работой. Великолепно. – Он взмахнул рукой. Ему нравились такие взмахи. Казалось, взмаха его руки достаточно, чтобы рассеять все, что его тревожило. Все в мире представлялось ему всего лишь облачком тумана. – Что касается бургеров, ну, да, люди не поймут. Знали бы вы, сколько мы экономим – в плане защиты окружающей среды – на утилизации отходов. Бешеные деньги. Мы добились значительного снижения выбросов метана в атмосферу за счет сокращения поголовья коров. И никто не пожаловался. В «Облачном Бургере» питается больше народу, чем в любом другом ресторане Облака.
У Циннии заурчало в животе. Она не сомневалась, что из нее вышло со рвотой все, что было внутри, но она бы с удовольствием блеванула на стол перед Гибсоном, просто ради того, чтобы посмотреть, как старик отшатнется.
