До нас дошли сведения и о том, что в начале сентября бывший болгарский министр Гешов встречался на франкошвейцарской границе с Пашичем. Причем на этой встрече в качестве нежелательного свидетеля присутствовал также некий французский чиновник. Вскоре майор Кюнцль подтвердил, что Гешов действительно ведет переговоры о мире. Между прочим, болгары не раз зондировали почву у румынского премьер-министра Маргиломана, выясняя позицию Румынии в случае заключения Болгарией сепаратного мира. Маргиломан же, желая не прогадать, сообщал об этом центральным державам!
Такое объяснялось тем, что румыны желали не упустить свою выгоду и понимали, что им не стоит сидеть сложа руки, дожидаясь окончания войны. Ведь провозглашенное Вильсоном право наций на самоопределение давало им весьма призрачные надежды на приобретение новых территорий, и они хотели их заполучить еще до начала мирных переговоров. Поэтому не стоило доверять результатам народного референдума в Трансильвании. Как сообщил заместитель венгерского государственного архивариуса Гагы, ему предлагали за вознаграждение в 50 000 румынских леев организовать агитацию за присоединение к Румынии среди трансильванских секеев
[364]. Естественно, такое им было с негодованием отвергнуто.
В связи с этим наша разведка зорко следила за Румынией, и от нее не укрылось, что румыны спешно вооружались и провели мобилизацию, заменив свежими силами личный состав шести из семи пехотных дивизий. Кроме того, ими была полностью обеспечена мобилизационная готовность к выступлению в десятидневный срок еще восьми дивизий, а также егерей и конницы.
Такова была обстановка к 14 сентября 1918 года, когда граф Буриан от имени австро-венгерского правительства обратился ко всем воюющим, нейтральным и союзным государствам с предложением мира. Такое новое проявление стремления к миру со стороны кайзера было встречено народом с пониманием. Даже социал-демократы немедленно использовали это как повод для объявления начала демократической перестройки империи, чтобы якобы не давать предлога государственным деятелям Антанты для ведения войны во имя свободы. Однако если наша мирная инициатива была встречена уставшими от войны народами с воодушевлением, то пропагандистская машина Антанты стала использовать ее как новое доказательство слабости Австро-Венгрии, одновременно выставляя такую инициативу как следствие длительной череды неудач на фронте Германии.
Уже на следующий день произошло событие, открывшее путь лавине, которая решила судьбы центральных держав, — болгарский фронт был прорван.
Еще с конца июля к нам стали поступать донесения о подготовке 2-й сербской армии к наступлению на участке Доброполье — гора Ветреник. Одновременно стало известно, что греческие войска дали возможность высвободить французам свои дивизии, которые могли составить костяк ударной группы. Поэтому наша разведслужба вовремя и неоднократно предупреждала командование о грозящей опасности, но на наши сигналы не обращали внимания, а генерал Людендорф вообще не хотел ни о чем слышать и, как образно выразился царь Борис
[365], «перетянул тетиву». В результате к 17 сентября болгарский фронт был прорван на участке шириной 40 км и на глубину в 10 км, а затем образовалась гигантская брешь, сил на заполнение которой уже не хватило.
Конец разведывательной службы
События, связанные с катастрофой австро-венгерских вооруженных сил, подробно изложены генерал-майором Хуго Кирхнаве на основе заметок полковника Генерального штаба Франца Бейера и архива армейского Верховного командования, а печальная гибель старой Габсбургской монархии мастерски описана в труде архивариуса Генерального штаба подполковника доктора Глайзе-Хорстенау «Катастрофа». Поэтому я могу ограничиться только изложением судьбы разведывательных органов в последние недели их существования.
Сразу хочу отметить, что разведывательная служба до последнего момента выполняла свой долг, не имея, однако, возможности активно вмешиваться в вихрь событий и выполняя по сути функции их регистратора.
Разведотдел белградского генерал-губернаторства под руководством майора Генерального штаба Людвига Шафранека был передан в распоряжение армейской группы фельдмаршала барона фон Кевесса, которой досталась неблагодарная задача собрать по крупинкам оставшиеся слабые силы и образовать новую линию обороны против салоникской армии. Этот разведывательный отдел, словно предвидя свою новую задачу, заблаговременно организовал разведку, что позволило вновь развернуть разведывательные пункты в городах Валево, Ужице, Крушевац, Косовска-Митровица, Колашин, Ипек и Приеполе.
Болгарская разведка прекратила работать, а вскоре была парализована и деятельность австро-венгерского военного атташе в Софии. В таких условиях, когда неприятель весьма быстро продвигался по стране, где орудовали банды, и население было по отношению к нему настроено дружески, времени у нас для налаживания работы практически не было. Тем не менее разведывательная служба все же смогла хотя бы в основных чертах информировать командование о положении противника.
Армейской же группе Пфланцера, которая вследствие продвижения салоникской армии уже не могла более держаться в Албании, был придан располагавшийся в городе Цетинье разведывательный отдел во главе с майором Лангауэром. Его агентурная сеть состояла из 138 агентов, часть которых была оставлена на покидаемой нашими войсками территории.
Когда армейская группа подошла к Которскому заливу
[366], там уже была установлена власть далматинских и герцеговинских национальных советов, которые повели себя так, что исполнение приказа от 5 ноября о разделении войск по национальному признаку и отводе их за реку Сава стало невозможным. В результате генерал-полковник был вынужден вступить с представителями Антанты в переговоры об эвакуации австро-венгерских частей морским путем.
После разгрома Болгарии у Турции не оставалось иного выхода, как искать спасения путем заключения сепаратного мирного договора, и вскоре офицер нашей разведки доложил о том, что переговоры по этому вопросу между турками и Антантой начались. 30 октября перемирие было подписано, и на этом работе нашей разведслужбы на территории Турции был положен конец.
Между тем наша агентура в Италии доложила, что командование итальянских вооруженных сил провело серьезную подготовку для масштабного наступления, которое по всем признакам планировалось осуществить на реке Пьяве. Одновременно вследствие новостей об одержанных противником победах во Франции, на Балканах и в Палестине наблюдался заметный подъем морального духа итальянских войск, чему способствовали также массированная пропаганда и многочисленные военные празднования.
